январь 16, 2014
…К полудню, я вышел на берег Чёрной Берели. Тропа прямо из под ног уходила под воду и выныривала на противоположном берегу рядом с бревном. Брод был здесь, но вода в середине июня оказалась неожиданно высокой, в одиночку её не перебредёшь - это стало ясно сразу.
Снимок на память.
Александр Ситников
До Рахмановских Ключей было километров 20, не больше, но попробуй, переберись через реку в период паводка! - вот, влип, так влип…
Одним движением сбросил рюкзак и минут пять сидел на камне убитый. Прикинул, что можно попытаться быстренько переплыть реку налегке с верёвкой, но в этот раз у меня даже верёвки не было.
Самолюбие моё было уязвлено, и я начал заводиться, уж очень не хотелось признавать своё поражение. Я нашёл тонкий ствол и осторожно залез в холодную воду сначала по колено, потом по пах… сделал ещё несколько осторожных шажков с жёсткой опорой на ствол… Вода тёмная, но довольно прозрачная. Упругая струя бьёт по ногам, ноги дрожат в воде, руки вместе со стволом вибрируют, адреналин в крови закипает, ещё шаг и снесёт к чёртовой матери. И я повернул обратно. Испугался, короче. Иногда лучше вовремя отступить.
Присел на бревно и пригорюнился. Основная мысль: всё, я в ловушке. На Рахманы путь отрезан. Через Белую Берель к погранзаставе тоже не перебраться. Обратной тропой в Нижний лагерь через заснеженный перевал Итольген не пройти: еды практически не осталось... Переночевать пару дней здесь в надежде встретить какого-нибудь охотника? Так в это время как назло - ни туристов, ни охотников, ни чабанов… В общем, на берегу Чёрной Берели, я остро ощутил, что удача отвернулась от меня. До этого я шёл и чувствовал, что попал в свой ритм, когда ноги сами катят и масть идёт, а здесь как-то в раз его потерял - река отрезала.
После тяжёлых раздумий решил двинуть назад вверх до развилки тропинок и посмотреть второй брод ниже по течению, но скорее всего там тоже не перебраться и безнадёжная тоска одиночества охватила меня. Я, так хреново себя почувствовал, что даже обедать не стал. Забросил за спину в раз отяжелевший рюкзак и медленно поплёлся по грязной тропе обратно в гору. Дотащился до ручейка, где совсем недавно весело перекусывал и поплёлся дальше. Ноги мои тоже отяжелели, расплываются по грязи, не иду, а плыву, а в мозгах всё: "эй" да "эй". Вот и ещё раз: "эй"! "Уж, не галлюцинации ли, слуховые начались с голодухи?" - думаю на ходу. А вон и лошадь какая-то у лесины стоит, и я понуро проплёлся ещё несколько шагов… "Стоп, стоп, стоп! Лошадь у лесины стоит!" - воскликнул я про себя и остановился, глазам своим не веря. Точно! Лошадь привязанная и никого вокруг. Осёдланная!
- Эй! – снова услышал я чей-то окрик.
И тут же увидел, как из травы стал вырастать какой-то мужик в камуфляже. "Егерь?" – мелькнуло у меня. Он то, уж точно тут всё знает. Но как-то не по форме одет: молодой совсем, с "калашом" на груди… ни фига себе, егерь с "калашом"…
- Ну, ты чё? Я тебя кричу- кричу, а ты не слышишь совсем… - подошёл ко мне молодой казах, протягивая руку. Мы пограничники, ты неделю назад у нас отмечался…
"Погранцы! Слава богу, погранцы!" – обрадовался я.
- Давай под деревом спрячемся, а то дождик начинается, – просто предложил парень.
Мы спрятались под деревом, рядом с лошадью.
Тем временем сверху показался его напарник, тоже с "калашом".
- А я лошадь привязал, смотрю, мужик какой-то нездешний бредёт, голову опустил… - пояснил он подошедшему другу, кивая на меня.
Мы познакомились. Молодых пограничников звали Айбар и Жаркын, и я всё им рассказал. Так, мол и так, почти дошёл до Рахмановских Ключей, а через Берель никак не перебраться…
- Откуда сам-то? - спросил Айбар, развьючивая коня.
- С Урала.
- О-го, с Урала! - удивились ребята. – А чё здесь ищешь?
- Про Беловодье слыхали?
- Чё-то слыхали, только его здесь нет. Здесь наша погранзастава, да Белуха вон… – махнул он рукой в сторону Катунского хребта.
- Вот именно: Бел-луха, Белая Берель…
- Выпьешь с нами немного? - предложил Айбар, как будь-то, мы были не в глухой тайге, а в городском сквере.
- С удовольствием, - согласился я, всё ещё не веря удаче, уж больно круто изменилась ситуация.
Я скинул рюкзак и полез за остатками сала. Из перемётной сумы ребят, на траву полетели: большой капроновый стакан, тарелка, нож, две банки тушёнки и полторашка спирта…
Выпили за встречу слегка разбавленный спирт.
- А до Рахман далеко отсюда? – спросил Айбар, подцепив кусок тушенки из тарелки.
- Да нет, - говорю,- вон за той горкой.
- Ну, чё, поможем?- повернулся Айбар к своему другу.
- Замётано. А заодно и на Рахманы посмотрим,- весело переглянулись они.
Выпили по второй. На голодный желудок спирт действует моментально и я быстро захмелел. У погранцов настроение тоже улучшилось, и мы начали с азартом бросать друг другу лещей:
- Ну, вы ребята и крутые! – восхищался я, показывая на их автоматы.
Ну, ты дядя Саша даёшь, с Урала и сюда… – вторили они мне.
Общались мы, конечно, на примитивном пьяном языке, но нам казалось, что во всём этом был ба-а-льшой смысл. И в нашей встрече был тоже - большой смысл. Да так оно и было, пожалуй. Господи, с какой жадностью мы общались тогда под лесиной, будь-то, не виделись тысячу лет, а до этого были заядлыми корешами - такие минуты дорого стоят. Я расчувствовался и показал ребятам свою книгу про Горный Алтай. Жаркын сразу открыл её на "пьяном месте" и, ткнув пальцем в страницу, громко процитировал это "пьяное место" и мы все рассмеялись от такого совпадения.
Я решил запечатлеть хотя бы одно из мгновений нашей неожиданной встречи. Поставив фотик на автоспуск, водрузил его на рюкзак, стоявший перед нами. Мы, втроём, сидя на земле, обнялись, словно братья, и мой объектив навсегда запечатлел это незабываемое мгновенье.
- Подари книгу, а? – попросил меня Айбар
Извини, Айбар, не могу. Я её одному старику в Уймоне должен подарить.
- Тогда вот эту маленькую подари! – показал он на мою фито - визитку.
- Да бери! Конечно!
- А мы тебе, дядя Саш, две банки тушёнки подарим…
И они вывалили из сумы ещё две банки.
Я совсем растрогался. Видя, что Айбар поёживается от холода, залез в рюкзак и достал свой старый любимый свитер, который "ходил" со мной по горам более десяти лет…
- Дарю, Айбар! Носи на здоровье! – протянул я его парню.
Айбар от такого подарка разволновался, резким рывком содрал с рукава эмблему погранвойск и протянул её мне. И мы, конечно, выпили за это дело. Когда дарить уже стало нечего, ребята решили подарить мне "автоматную очередь в небо", но я отказался.
Под кайфом, мы и не заметили, как тучи сгустились, и усилился дождь. От Айбара поступило предложение: "потихоньку начать выдвигаться в сторону Рахмановских ключей". Мы быстро всё собрали, ребята заскочили на своих коней. Мне с тяжёлым рюкзаком предстояло забраться на коня Жаркына. Когда я подошёл к коню, тот недовольно затанцевал, потом резко пошёл боком и чуть не сбил меня. Это меня разозлило. Я решительно сунул ногу в стремя, левой рукой ухватился за заднюю луку и тяжело взгромоздился на него позади Жаркына. Конь недовольно заржал, привстав на дыбки, потом так резко шарахнулся в сторону, чуть присев, что я кубарем, тяжело, грохнулся на землю вместе с рюкзаком.
Поднялся в лёгком шоке, понять ничего не могу - до того быстро он со мной разделался. Осмотрелся, вроде всё цело, только штаны у правого колена разодраны…
О, как знакомы мне эти коварные лошадиные повадки! Кони и кусали и лягали меня. Всего лягали меня 4 раза. "Пятого раза не будет, – решил я и взглянул коню прямо в глаза. По его глазам стало ясно, что с тяжёлым рюкзаком конь меня к себе не подпустит. Но я, не понял этого, и сделал вторую попытку. Получилось то же самое, что и в первый раз: конь сбросил меня, только продержался я чуть дольше, да ногу вывернул в тазобедренном суставе, когда летел. В третий раз я победил его, но конь просто отказался идти, встал, как вкопанный, и всё тут, стегай не стегай его. И мы решили немного переиграть. Оставив рюкзак Жаркыну, я пересел к Айбару, и наша дружная троица наконец-то снялась с места.
Я сидел на двигающемся лошадином костяке, крепко обхватив руками туловище Айбара. Порывистый ветер крутил дождь и, не скупясь, бросал его в наши лица. Лошади частенько скользили на крутом спуске, то и дело, приседая на задние ноги, упираясь в грязь передними...
Внизу показалась Чёрная Берель, откуда два часа назад мне пришлось ретироваться не солоно хлебавши. "Ну, привет тебе ещё раз, Берель!" - с ехидным злорадством прошептал я. Сейчас, под парами и верхом нам было море по колено.
- Ни хрена себе, река-то… - удивился Айбар, когда мы подъехали к самому берегу.
- Не бойся, - спокойно бросил Жаркын и добавил что-то по казахский.
И они потоптались немного на берегу, проверяя надёжность поклажи.
- Ну, чё, готовы? - обернулся к нам Жаркын.
Наша лошадь недовольно фыркнула в ответ.
- Значит, готовы, - сказал Жаркын. – Вперёд, четлане! - махнул он рукой и с бесшабашной решительностью въехал в реку.
Мы последовали за ним и поначалу даже обогнали Жаркына, но сделав несколько шагов, наш конь громко заржал и заартачился. Айбар поддал коня ногами и с силой стегнул по крупу - бесполезно.
- Жаркын, иди вперёд, – предложил Айбар. - Мой бздун это увидит, и пойдёт за твоим.
Так и сделали. И действительно, наш "бздун" пошёл вслед за конём Жаркына, правда, не так уверенно и всё больше отставая. Крепко "обнимая" ногами коня, и клещом вцепившись в Айбара, я напряженно впялился в тёмный поток. Вот вода уже по колено коню, вот уже выше, вот уже и до брюха дошла, шум быстрого потока нарастал, ниже по течению виднелся знакомый уже перекат - стало страшновато. Слышу, как глухо клацают копыта по камням, одно неловкое движение и… Я глянул вперёд. Громко фыркая, конь Жаркына уже выбирался на берег, а мы подходили лишь к середине реки, где максимальное течение и вода уже почти до стремени. Наш конь осторожно сделал следующий шаг, оступился, судорожно задёргался, и начал заваливаться… Я увидел его наполненный страхом глаз и искажённую морду с жёлтыми зубами… Айбар что-то отчаянно закричал нам. Мы заорали на коня и почти одновременно поддали ему ногами. Конь так рванул вперёд, задрав голову, что я чуть в реке не остался.
Возбуждённо делясь впечатлениями, мы перевели дух, и начали было движение, но это оказалось выше моих сил: вывернутая в суставе нога кричала от боли.
- Не, ребята… давайте передохнём, - притормозил я их. - Мне стресс снять надо…
Опираясь левой ногой на стремя, я попытался поднять правую, чтобы спешиться, но поднять её не удалось из-за боли. Я сполз немножко другим, более позорным способом: просто медленно свалился на землю как мешок. Сполз, значит, лежу и думаю: ещё и пяти километров не проехали, а я уже вывернут во всех суставах: на Итольгене стопы на хрен повыворачивал, здесь на коне - всё остальное. А тут и спирт подоспел. Прямо к носу. Ребята вошли в положение, и мы отметили удачное форсирование Чёрной Берели.
После допинга суставы вроде успокоились и мы двинулись вверх по тропе в таком же порядке: мы с Айбаром чуть сзади, а впереди, покачиваясь в седле ехал Жаркын, напевая что-то по казахский. Дождь между тем усилился. Сначала мы забурились от него в густые кусты, потом нашли здоровенную, разлапистую ель, и так под ней было сухо и уютно, что не выпить здесь, было просто нельзя. Опрокинули за дружбу между КЗ и Россией, а когда дождь ослабел, снова двинулись в гору. Мы ехали и ехали, а "горка" всё росла и росла, поднимаясь к небу, вот уже и первый кедрач появился … Тут Жаркын не выдержал, спрыгнул с коня, достал карту и начал водить по ней пальцем:
- Ё-ёкорный бабай! – вдруг выругался он. - Так это и не горка вовсе, а перевал Радостный! Перевал!..
И мы заржали как кони. В тот момент нам было всё равно, перевал это или небольшая горка, потому что мы знали наверняка, что стоим на тропе, которая рано или поздно приведёт нас в Рахмановские Ключи. Лучше бы, конечно, пораньше, потому что уже стало смеркаться, но чувствовали мы себя как нельзя лучше, если не считать, конечно, моих седалищных костей. На лошадином костяке ехать, это вам не в седле налегке гарцевать. Чтобы как-то облегчить страдания, я, то крепче прижимался к Айбару, то опершись обеими руками в заднюю луку, старался хоть немного приподнять свой зад, но всё эти приёмы уже запоздали, поскольку мой зад уже представлял одну большую гематому.
Кедрач скоро кончился, мы поднялись на сам перевал и поражённые онемели. Во все стороны открывалась завораживающая картина: жутковатые обрывки алого заката на западе в прорыве тёмных облаков которого открылась почти вся Белуха, а далеко внизу таинственным вороньим глазом мерцало Рахмановское озеро. Невесть откуда взявшийся косяк, плывущих над землёй легконогих лошадей, дополнил эту фантастическую картину. Мы три маленькие, пьяненькие козявки словно плыли в этом громадном мире…
Всё это так поразило меня, что я почти протрезвел. Не выдержав бесконечной таинственности Мира, я спешился, достал фотик и сделал пару снимков, но никакие фотки не способны передать то, что ты чувствуешь всеми фибрами.
-Дядя Саш, время одиннадцать уже, а нам ещё в деревню спускаться надо, - поторопил меня Айбар.
- Приедем в Рахманы - накрываю поляну, – взобравшись на коня, пообещал я.
Спуск оказался тоже длинным. Миновав кедрач, мы сошли с тропы и направили коней напрямую через лес, лавируя между деревьями. Лес на этой стороне был не такой густой, а далеко внизу уже мигали жёлтые огни деревни и санатория.
Чтобы не мучить коня, Айбар спешился и, бросив нам: "в деревне встретимся", пешком направился по обходной "медленной" тропе, а мы продолжили спуск напрямую. В седле, я почувствовал себя значительно увереннее.
Видя, что Жаркын уже возненавидел мой рюкзак, "вытянувший ему все жилы" я забросил его на себя, представив почему-то, что мы скрываемся от погони с ценным грузом. Так мы и продирались сквозь деревья, этакими крутыми ковбоями то и дело перекликаясь в темноте, а когда до деревни осталось рукой подать и уже был слышен лай собак, мы совершенно неожиданно для себя врезались… в колючую проволоку!
Конь Жаркына сразу же запутался в колючке и начал ругаться. Мы пробовали объехать колючку и справа и слева, но она была везде и не в один ряд. Кругом девственная тайга, звёзды и вдруг колючая проволока нового поколения. Санаторий отгородил себя этой колючкой?
Жаркын приподнял верхнюю колючку рукой, пытаясь проехать под ней, но застрял. Сейчас колючка держала и коня и Жаркына за капюшон. Он пытался освободиться от неё, извергая проклятия. Я подъехал, чтобы помочь ему, но сам запутался в колючке.
Вдруг со стороны санатория, проявилась человеческая тень и быстро направилась в нашу сторону, о чём-то переговариваясь по рации. Вот человек в камуфляже подошёл к нам и в грубой, угрожающей форме поинтересовался: кто мы такие, ё? Мол, здесь санаторий ё, частная территория, а чтоб попасть в деревню надо объезжать верхами. Объезжать верхами у нас не было ни сил, ни терпения, и мы тоже в довольно грубой форме сказали ему, что мы, ё, пограничники и тоже ё, объезжаем вверенную нам территорию. Охранник измерил меня недоверчивым взглядом, переговорил с кем-то по рации, потом коротко бросил: "ладно проезжайте" и тут же растворился в темноте.
Легко сказать проезжайте. Я спешился, освободил лошадиную ногу от колючки, потом веткой приподнял колючку с головы Жаркына и мы наконец-то, въехали на освещённую территорию санатория. Я хоть и выпимший был, но это наше последнее приключение, мне не очень понравилось.
В деревню мы въехали с победоносным ржанием, разбудив всех собак в округе. Нас сразу же встретил участковый казах.
- Наслышен - наслышен, - коротко сказал он, внимательно присматриваясь ко мне.
Скоро к нам присоединился Айбар и мы пошли искать хозяйку продовольственного магазина, пробы продолжить банкет. Я же обещал. Потом мы разделились. Привязав к ограде коней, ребята пошли к участковому, а я направился к освещенной администрации санатория, чтобы узнать насчёт ночёвки. Мне предложили на выбор любые номера: от Назарбаевского за 90 тысяч теньге, до самого дешёвого за 5000. Я хоть и выпимши был, но прикинул, что ночевать за 5000 тысяч (1200 р.) дороговато для начала путешествия. Короче надо было искать другое жильё. И я его нашёл в старом бараке, одна половина которого была свободна и "оборудована" под весьма стрёмную гостиницу, в которой имелись лишь койка, стул да обшарпанные стены. Зато были простыни и одеяло.
Когда я разделся и лёг спать, завалился участковый вместе с погранцами уже без автоматов. Участковый сразу же начал демонстрировать, кто здесь главный на деревне. Мне это не понравилось, тем более что я был уже в трусах. Я буркнул ему в ответ что-то не очень вежливое. Ребята стали знаками показывать, чтобы я не лез в бутылку, не у себя, мол, дома. Расстались мы с участковым культурно, можно сказать, завалились на койки и без лишних слов уснули, уж больно день сегодня выдался насыщенный.
Утром, пока ребята отсыпались, я быстро попил чайку и отправился на Рахмановское озеро. Но вход на озеро оказался платным, потому что проходил через территорию санатория. Деньги, я не стал платить из принципа, узнал у местного казаха обходную тропу и прошел по ней на озеро. Старик, кстати, сказал, что проход к озеру для местных тоже теперь платный. Более того, пару лет назад хозяева санатория самым наглым образом хотели отобрать у старожилов жильё вместе с участками, в общем, всё, как и везде, сейчас…
Береговой тропинкой я ушёл подальше, скинул одежду и с удовольствием искупался в долгожданном, целебном озере.
Совсем рядом и примерно на той же высоте находиться Язевое озеро, но если на Язевом полно рыбы, то на Рахмановском её вообще нет. То ли из-за радона, то ли по совокупности природных факторов. А вообще, места здесь, конечно, удивительные.
По легенде, ещё в XVIII веке некий кержак по фамилии Рахманов, преследуя раненого марала, забежал в эти места. Раненый марал на последнем дыхании, спасаясь от погони, бухнулся в воду и вдруг через некоторое время окреп, а когда подошедший охотник уже думал добить его, марал выскочил из воды и был таков. Раздосадованный кержак бросил преследование, залез в целебную воду и тоже почувствовал себя молодцом. С тех пор эти ключи и стали называться – Рахмановскими.
Казах расскажет вам эту же историю один к одному, только вместо старовера Рахманова, охотником у него будет – казах Рахмон. На самом деле, еще задолго до прихода русских на Алтай, горячие ключи были известны буддистам. Недалеко отсюда под плато Укок, пересекались границы нескольких государств. И кержак деревни Белой Рахманов, открывший их в 1793 году, нашел здесь буддийскую кумирню, но в 1827 году она была сожжена охотником Мурзинцевым. Геблер, посетивший эти места, в тридцатых годах минувшего столетия, еще видел остатки этой кумирни. Кстати, некоторые Уймонские кержаки считали, что именно где-то здесь находиться Беловодье, а жившие здесь староверы искали его в Китае. Известный путешественник Козлов в1889 году беседовал в этих местах со старовером Рахмановым, видимо, потомком первооткрывателя, который сам ходил в Лоб-Нор в поисках Беловодья.
В Советское время любой уважающий себя турист, перевалив через Катуньский хребет в южное Прибелушье, считал своим долгом искупаться в Рахмановских ключах. Зайти на них с Ак-Кема и вернуться обратно на Ак-Кем, считалось особым шиком. Они были очень популярны. А Нижний лагерь на Кокколе с прекрасным видом на Белуху был облюбован туристами и рериховцами со всего Союза.
Я тоже давно мечтал добраться до Ключей со стороны Ак-Кема и вот дождался, блин, до того, что эта некогда российская территория стала казахской, а Рахмановские ключи превратились в "Рахман кайнары" - "курорт на самом краю цивилизации", и чтобы добраться до него мне пришлось оформить 4 разрешительных бумажки и везде отмечаться.
Помимо радоновых источников здесь имеются ещё живописные водопады на которых любят фотографироваться отдыхающие. Ретро фотки здешних достопримечательностей вековой давности лежали у меня в рюкзаке. На одной из них какой-то человек на длинной лодке бороздит воды мёртвого, но целебного озера. На старом фото красными буквами написано: Алтай.
С удовольствием посикав на частной территории, я направился обратно в деревню. Ребята уже не спали, они сидели с кислыми физиономиями и тяжело вздыхали.
- Чё,- спрашиваю их, - тяжело маленько?
- Да вот, - вздыхают они,- думаем, как обратно будем добираться… через две Берели… да ещё трезвыми…
- Так, зачем, говорю, дело-то стало? Я же вам обещал поляну накрыть…
- Нет, - говорят, дядя Саша,- водки нам не надо, ты купи нам какого-нибудь сока и всё.
Но водку я им всё-таки купил и положил немного теньге на их сотовые.
Развешав на заборе и разбросав по большим булыганам мокрую одежду, мы вновь улеглись на койки, вяло перебрасываясь отдельными репликами. Ребята всё вздыхали, попивая водочку малыми дозами. Я, как ни странно, чувствовал себя неплохо, хотя, обычно, болею с похмелья. Но маячившая впереди цель и желание успешно закончить путешествие держали в тонусе. Я даже опохмеляться не стал.
Ближе к полудню прорезался аппетит. В деревне оказалась небольшая столовая для персонала, но погранцы договорились. Я сходу бухнулся на жёсткий стул самым уязвимым местом и надолго пожалел об этом. Нас весьма средненько покормили за 1000 теньге (250р) с каждого. Я заплатил, но мне почему-то захотелось как можно быстрее уехать с этой гостеприимной земли, хотя я и собирался остаться здесь на пару дней и пофотать.
Ребята между тем ожили, денек разошёлся. Мы выволокли сушиться остальное тряпьё, устроились на травке между большими камнями и начали вяло трепаться обо всём подряд. Когда речь зашла о кремлёвской группировке, Айбар достал свой мобильник и предложил мне послушать запись, на которой один из самых высоких государственных мужей КЗ разговаривал сначала с Назарбаевым, а закончив разговор, тут же перезвонил какому-то теневому чуваку и доложил ему о разговоре с президентом. Назарбаев был недоволен каким-то чином на ж/д транспорте. Мол, он оборзел совсем, заворовался, ворует уже больше чем можно, ничё кроме воровства в башке нет, и надо, мол, что-то с ним, решать, убрать его с этого поста. Давай, говорит, прикинь там, как лучше это сделать. Хорошо Нурсултан Набишевич, пообещал высокий муж, подумаю и доложу. И тут же звякнул теневому человечку и уже более подобострастным голосом доложил ему о только что состоявшемся разговоре. Я так и не понял, кто был этот теневик, хотя слушал во все уши, уж слишком хитро-мудрым он оказался и отвечал лишь односложными междометиями, типа: да, нет, гм… но видно было, что он не доволен вмешательством президента. Я, честно сказать, слегка припух от столь неожиданной записи: уж ежели самого президента тайно прослушивают близкие друзья-соратники… Ещё, меня удивила явная парадоксальность ситуации: я стал свидетелем президентской прослушки не в какой - нибудь высокой генеральской конторе, а в глухой тайге, и прослушку эту мне показали рядовые казахские пограничники - вот что значит век информационных технологий!
"Это ещё цветочки", - заверили меня парни, мол, у них есть и более крутые прослушки Назарбаева. В, общем, понял я, в казахстанской верхушке под ковёрных тараканов не меньше, чем в Кремле, и каждый стремится быть "ближе к телу"…
- Откуда, - спрашиваю, - у вас эта запись?
- Мы же, - улыбаются они хором,- погранвойска как ни как, а погранвойска в КЗ - сила.
- У вас, говорю, такая же гниль на верху, как и у нас, такие же конкурирующие между собой кланы и ведомства.
- На войне как на войне,- ответил Жаркын и закурил сигарету.
Айбар же, сунул себе под губу какой-то маленький тёмный шарик. Оказалось - насвай.
. . .
Солнце, меж тем достигло зенита, мы оделись и направились в администрацию, чтобы узнать, как и за сколько можно уехать до поворота на кержацкие деревни.
-За 2000 теньге, – заявила мне полная женщина-бухгалтер.
Я едва не присел от неожиданности. Я из Усть-Камана до Катона за 800 теньге целый день ехал, а тут часа два езды и такая сумма! И мне вновь как можно скорее захотелось покинуть Ключи, тем более, что здесь, как мне сказали, нет ни одного старовера. Видят, гады, что нездешний, а транспорт только у них, вот и пользуются этим.
В другое время я бы, конечно, не стал торопиться и, в конце концов, нашёл бы подходящий вариант, но только не сейчас. В моей миграционной карте стояла конечная дата пребывания в КЗ, и мне надо было спешить.
Я переговорил с шоферами обеих "таблеток", мол, уйду за деревню, никто не увидит, но те отказали, боясь лишиться работы. Пришлось снова идти в контору на поклон к бухгалтерше. Зашёл, она сидит за столом и толстые пачки денег в тонкие резинки засовывает…
Так, мол, и так, говорю, я здесь у вас гостях, мне всё понравилось, люди прекрасны, номера - чудесны, санаторий - вообще сказка, только вот денег у меня в обрез… Не могли бы вы, уважаемая… В, общем, договорился уехать за меньшую сумму, но всё равно.
Тем временем на площади стали собираться отъезжающие. Я сбегал за рюкзаком, тепло попрощался с неожиданно притихшими парнями и с чувством огромного облегчения заскочил в уазик.
Дорога от Рахмановский Ключей до Берели… короче продвигались мы, по началу, со скоростью 10-15 км в час, быстрее - себе дороже выйдет, поскольку "дорога" буквально нашпигована камнями, которые не объехать.
- Щас вытрясет к чёрту, всё здоровье, которое я здесь накопила, -прокомментировала нашу езду старая казашка.
И только здесь в уазике, трясясь на заднем сиденье, я в полной мере осознал всю тяжесть состояния своей жо. Чтобы как-то облегчить страдания, я переваливался то на правую, то на левую ягодицы, а то и вообще ехал полулёжа, благо всё заднее сиденье было свободно. Зато открывающиеся виды радовали глаз, и я надолго приник к окошку. Вдруг на фоне ярко-голубого неба резким диссонансом потянулся сплошной чёрный горельник на сколько хватало глаз. Видя, что я приезжий и интересуюсь, сидевший передо мной мужик стал вводить меня в курс дела.
- Пожар здесь был большой… 2 года назад. Много тайги выгорело, дымища была, о-о-о! - неба не было видно!
Скоро остановились у святого ключа, отмеченного белыми ленточками на кустах и словоохотливый мужик продолжил меня просвещать. Оказывается, что Рахмановкие ключи - место совсем непростое. Некогда здесь совершали свои обряды буддисты из Тибета. А вообще, эти места буквально пропитаны историей. Рядом с Урылем проходила когда-то северная ветка Великого Шёлкого Пути, которая тянулась из Китая через плато Укок сюда на Бухтарму. Бухтарма с тюркского переводиться как "хорошее место для засады". Бух! и – тарма! В 1864 году верховья Бухтармы перешли к России, а в 1989 году неожиданно для всех, к Казахстану вместе с немалой частью Рудного Алтая (Алтайской Руси). Ещё он сказал, что казахи рано или поздно вспомнят об этом "старом бухтарминском тракте", об этой старой дороге в Китай и восстановят её. Или о ней обязательно вспомнит Китай. А не так давно на Бухтарме были открыты уникальные Берельские могильники в количестве 70-ти курганов - археологический памятник 3-4 веков, в котором нашли много золотых и прочих вещей. Вот так-то. Сколько уже хожу-брожу по этой благодатной земле, а всё не перестаю удивляться: как, всё-таки, много тайн в ней скрыто. Ещё совсем недавно, по этому историческому кладу, паслись отары овец и вот на тебе!
За интересным разговором я и не заметил, как доехал до поворота на кержацкие деревни Верхней Бухтармы.
Путешественник и писатель из Перми Александр Ситников еще в 2010 году начал свой путь по далеким таежным местам в Горном Алтае, где живут старообрядцы. Александр Борисович собирал здесь материал для своей книги "Дневник одного бродяги". И периодически знакомил с историями из своих путешествий читателей .