июнь 9, 2014
Еще два года назад Алтайская государственная педагогическая академия попала в "черный список" Министерства образования, проведшего первый мониторинг эффективности вузов. Cегодня же академия получила согласие Москвы на возвращение статуса университета. О причинах таких радикальных изменений и о том, как реформа высшей школы коснулась педагогического образования, мы побеседовали с ректором академии Ириной Лазаренко.
Ирина Лазаренко, ректор педакадемии.
Анна Зайкова
— Ирина Рудольфовна, за короткий период педакадемия прошла путь от попадания в список неэффективных вузов до возвращения наименования университета. С чем связаны такие "качели" в оценке работы вуза?
— На самом деле первый шок мы испытали, когда утратили статус университета. Но это совсем давняя история. С тех пор произошло много событий, которые изменили уклад нашей жизни. И одно из них — это как раз непрохождение в первый раз мониторинга в 2012 году. Хорошо, что после этого идея его проведения у министерства не пропала. Процедура мониторинга дает возможность критически взглянуть на свои результаты и скорректировать вектор развития.
Мы недолго расстраивались по поводу того, что попали в список неэффективных. Нам дали шанс в виде разработки программы оптимизации, и мы спокойно взялись за это. К тому времени программа развития вуза у нас уже была. Когда меня избрали ректором и я создала команду, а управленческий аппарат обновился на 99%, первое, что мы сделали, — разработали программу развития. Это был 2012 год. 11 июля меня утвердили в должности, а уже к 15 августа документ у нас был. Мониторинг проходил с 15 августа по 15 сентября. В октябре мы узнали, что попали в список неэффективных. Программу оптимизации мы подготовили в течение месяца и сейчас успешно ее реализуем.
— То есть можно говорить, что результаты первого мониторинга касались работы не вашей команды?
— Нет, не моей. Я вступила в должность, а через месяц начался мониторинг.
— Каких направлений работы вуза касались параметры, по которым академия была признана неэффективной?
— Разных. Это и ЕГЭ, и инфраструктура, и финансирование. Я не могу сказать, что у нас все было плохо. Просто мы никогда не акцентировали внимание на механизмах просчета этих показателей. Почему многие вузы выпали из обоймы? Тогда механизм мониторинга только запускался, и мы не знали, какие компоненты нужно включать в тот или иной показатель, какие договоры необходимо срочно ратифицировать, чтобы соответствовать требованиям. Но все это касалось только первого мониторинга. Позже мы проанализировали все свои недочеты. В результате второй мониторинг мы прошли в крае лучше всех по всем показателям. А третий, в этом году, мы не прошли только по одному параметру, но все равно успешнее всех в регионе.
Теперь что касается статуса университета. У меня есть письмо, подписанное Ириной Аркадьевной Мосичевой, заместителем директора департамента госполитики в сфере высшего образования, где говорится, что министерство рассмотрело наше обращение и согласовывает новое наименование вуза — Алтайский государственный педагогический университет.
— Как скоро вы станете так называться официально?
— Мы сейчас направили в Москву пакет документов. Я надеюсь, что, поздравляя коллектив с Новым, 2015 годом, я смогу всем сказать: "Мы — университет".
— Что вам даст возвращение статуса?
— Ничего в плане численности кадров, спектра реализуемых программ это не дает. Но это возвращение высокого общественно-педагогического статуса.
— После первого мониторинга в "черный список" вошло много именно педагогических вузов. И тогда прошла волна дискуссий на тему влияния властей на педобразование. Можно ли говорить о каком-то особенном отношении государства к педагогическим вузам?
— Да, реформа высшей школы началась с педобразования. Один из посылов — кризис перепроизводства педагогических кадров. Возможно, для европейской части России это и так, но у нас нехватка кадров была и в 2011-м, и в 2012 году, сохраняется и сейчас. Поэтому говорить, что у нас кризис, нельзя. Эту ситуацию достаточно глубоко проанализировали в министерстве, и был сделан вывод, что педобразование — это не тот компонент системы высшего образования, который дает кадров сверх необходимого. Это первое. Второе. Пришло понимание, что педагогическое образование является базовым, причем не только для социальной сферы. Ты не станешь инженером, пока тебя за руку в школу не введет учитель. Никогда ты не будешь работать в силовых структурах, если не пройдешь ступени общего образования, и т. д. Министерство, регионы внимательно проанализировали статистику по трудоустройству, и одни из лучших показателей — у выпускников педагогических вузов.
Администрация края системно поддерживает педобразование: это губернаторские гранты, которые каждый год увеличиваются, это программа закрепления молодых педагогов на селе.
Все это вместе дает понять, что отношение к педобразованию меняется. Сегодня министерством принята комплексная программа развития педагогических кадров, она включает в себя четыре подпрограммы, одна из них называется "Престиж педагогической профессии". Мы задумались об имидже педагога, о том, что мы показываем в рекламе про учителей, какие фильмы мы снимаем, как мы шутим по поводу учительской профессии и т. д. Это очень отрадно.
— Но есть ли сегодня у учителей, особенно у молодых, уверенность, что они, их профессия уважаемы? Почему при большом количестве выпускников вуза дефицит кадров в школах края по-прежнему актуален?
— Когда в течение длительного времени говорилось, что быть учителем непрестижно, вокруг профессии сформировалось соответствующее общественное мнение. И параллельно складывалось мнение вокруг профессий юриста, экономиста, с ними связывался карьерный рост, иное качество жизни, иные личностные возможности. При таком противоречии и при низких заработных платах профессия учителя была дискредитирована. Но как я уже сказала, сегодня вектор меняется. Государство, заинтересованное в удержании позиций на мировом рынке, не может не понимать значимости педагогической профессии. Даже те проблемы, которые возникают с новыми стандартами, их ускоренным выпуском, недостаточной нормативно-методической проработанностью, преодолимы и решаемы.
— Сегодня стоит открыть интернет или послушать родителей, и станет понятно, что претензий к системе образования — масса. Начиная от качества программ до ошибок в учебниках. Учитывается ли это как-то при обучении студентов?
— Сейчас сама школьная среда очень разнородна — в плане образовательных запросов, интересов, потребностей. Настолько разнообразны механизмы поиска информации и само ее содержание. Настолько много было свободы творчества при разработке учебников, в том числе и в финансировании их подготовки, что одномоментно изменить систему сложно. Мы проводим исследования и по начальному образованию, и по регионоведению, и по дошкольному образованию. Но самое главное сейчас — так подготовить учителя, чтобы он мог работать с учеником на раскрытие его внутреннего потенциала.
— Да, в какую школу сейчас ни придешь, везде говорят, что "наша программа направлена на развитие внутреннего потенциала ученика", часто звучат слова "индивидуальный подход". Вместе с тем есть такие объективные моменты, как большое число учеников в классах, что делает этот подход весьма условным, как абсолютно обезличенная система оценки знаний — ГИА, ЕГЭ и т. д.
— Противоречие, конечно, есть. Стандартизированная система оценки знаний существует, и вряд ли от нее скоро откажутся. Индивидуальность проявляется в результатах. Но индивидуальный подход — это лишь один из методов. Есть чудесные формы парной, групповой, командной работы. Есть замечательный метод кейс-стади, который позволяет ребенку учиться по собственному заданию.
Сейчас индивидуальная оценка ученика выражается еще и в наличии портфолио. Ребенок моих знакомых обучается в начальной школе, и они уже сейчас озадачены тем, какое портфолио будет у него при переходе из начальной в среднюю школу. Чтобы положить в него какую-то грамоту, надо принять в чем-то участие, значит — подняться над стандартом, то есть сделать что-то, что только от него зависит. Уже в этом году мы, принимая наших студентов, будем смотреть на их достижения и учитывать их при наличии общего балла ЕГЭ.
Когда говорят о недостаточном качестве школьного образования и предъявляют претензии к вузу, я этого разделить не могу. Потому что школьное образование — это несколько составляющих. Это стандарты, которые разрабатываются не в вузах. Это учителя, которых мы готовим, и здесь свою меру ответственности несем. Это те предпочтительные методики, которые применяют в школе. Но есть механизмы, которые нам позволяют реагировать на технологию подготовки учителя. По инициативе академии и на нашей базе создан Совет работодателей в сфере образования. Мы постоянно находимся на острие проблем, чтобы вовремя скорректировать процесс подготовки.
— То есть ситуаций, когда бы ваш выпускник, знакомый с эффективными методиками, приходя в школу, сталкивался бы с невозможностью реализовать эти навыки, нет? Он не наталкивается на непонимание и рутинность в самих школах?
— Я вам, как говорится, не скажу за всю Одессу. Всякие школы есть, и коллективы тоже разные. Наши выпускники в целом подготовлены к работе в поисковом, творческом режиме. Но для того чтобы молодому специалисту реализоваться, в самой школе должна быть тоже творческая атмосфера. У нас немало школ, где она есть. Я отработала 20 лет в системе дополнительного профобразования и знаю много школ в Алтайском крае, во многих была. Мне за наши кадры не стыдно. На 60% система образования края состоит из наших выпускников.
— Сегодня министерство ставит задачу перед вузами об увеличении собственных доходов. Вам, мне кажется, ее решать сложнее, чем классическим, техническим вузам. За счет чего вы справляетесь?
— Сегодня у нас две трети — это федеральное финансирование и треть — собственные средства. Педагогическая сфера по определению не должна быть направлена на зарабатывание денег, у нас другие приоритеты. Испокон веку система подготовки педкадров была затратна. Но то, что мы будем увеличивать собственную составляющую, однозначно. За счет чего? Это второе высшее, программа дополнительного образования, это формирование такой образовательной среды, которая будет привлекать к себе новые целевые группы. Это студенческая наука, различного рода гранты, в том числе международные, это патенты, это коммерциализация нашей педагогической и гуманитарной науки. Приведу только один пример. Количество нездоровых детей с каждым годом увеличивается, в связи с чем сегодня много говорится о необходимости создания инклюзивной образовательной среды. Кто исследовал, как адаптируются в социуме слабовидящие дети, как дети с ДЦП учатся в школе, как к ним относятся родители здоровых одноклассников, как воспринимают учителя? Как избежать влияния проблем в речи на успеваемость и успешность ребенка? Это абсолютно наше поле деятельности.
О лингвистическом институте
— У нас есть несколько направлений подготовки, на которых традиционно большой конкурс. Лингвисты всегда входят в тройку лидеров. Однажды наша студентка выехала в Германию на стажировку, причем первый раз. Меня спросили: "Как долго она прожила за границей?" Я поинтересовалась, почему возник такой вопрос. И мне ответили, что у нее произношение соответствует стандартам Западной Германии. Это такой комплимент! Снизился набор на немецкий язык, но это связано с тем, что этот язык стал меньше изучаться в школах.
Об общежитиях
— В прошлом году мы провели в общежитиях хороший косметический ремонт, я бы сказала — на уровне пластической хирургии (улыбается). Заменили оконные блоки, серьезно обновили мебель. Для иностранных студентов условия созданы на твердую "четверку". Что касается наших студентов, то мы тоже практически полностью удовлетворяем их потребности.
Ирина Рудольфовна Лазаренко родилась 25 ноября 1961 года в Барнауле. Окончила школу № 55, поступила в Алтайский государственный педагогический институт на специальность "истори я, обществоведение, английский язык". Затем пять лет преподавала дисциплину "политическая экономия" в вечернем моторостроительном техникуме. Недолго работала социологом на Алтайском моторном заводе. С 1990 года — в пединституте. Последовательно занимала должности старшего лаборанта, старшего преподавателя, доцента, заведующего кафедрой управления развитием образования, декана факультета повышения квалификации и профпереподготовки, директора центра дополнительного профессионального образования, директора института дополнительного образования, ректора. Не замужем.
Согласие Министерства на переименование вуза с академии на университет в АГПА получили в апреле текущего года.