июнь 19, 2014
Для большинства чиновников общественные организации, ставящие задачи защищать права человека и контролировать деятельность госструктур, — лишь помеха в работе. И это повод для пессимистичных выводов: влияние гражданского общества и экспертов на политику власти вряд ли будет существенным. Тем не менее есть типы чиновников, с которыми взаимодействие может быть вполне продуктивным. Об этом рассказал президент Санкт-Петербургского гуманитарного и политологического центра "Стратегия" и эксперт Совета Европы и Еврокомиссии Александр Сунгуров на заседании Школы гражданских лидеров в Барнауле 8 июня:
Те, кто не очень хорошо знаком с властью, считают, что с ней невозможно взаимодействовать, потому что это "чудище обло", потому что власть коррумпирована. Но это не совсем так. Государство состоит их разных типов чиновников.
Первый тип — типичные "замшелые" бюрократы. У них нет инициативы, есть только вялая отработка инструкций. Их принципы: бумага должна отлежаться, а если она не повторяется, можно ее выкинуть в корзину. Этот тип известен еще со времен старой Руси. Правда, представители власти, с которыми я общался, добавляют к ним современную разновидность молодых пофигистов, как правило, родственников каких-то начальников, которые знают: если они ничего не будут делать, им за это ничего не будет.
Второй большой тип — инициативные коррупционеры, люди, которые используют пребывание во власти для решения личных или групповых интересов. С этими двумя типами договориться очень сложно — это не партнеры для переговоров.
Есть третья категория: умные карьеристы с инициативой, чурающиеся коррупции (по крайней мере, на начальном этапе). Это люди, которые хотят делать карьеру в государственной власти и понимают, что, если их на взлете засекут на коррупционной сделке, дальнейшего продвижения по служебной лестнице у них не будет. Их самооценка выше той суммы, которую им предлагают в качестве взятки. С этими уже можно работать. Если они поймут, что получат как профессионалы от научного сообщества, от гражданских организаций, то их самооценка дополнительно вырастет.
Есть и другая важная категория чиновников: идейные "государственники" типа Верещагина из "Белого солнца пустыни", которым за державу обидно. Главное — объяснить им, что публичная политика и права человека — это действия не против государства, как они чаще всего считают, а, наоборот, в пользу сильного государства. Если они это поймут, то, как Верещагин, будут "заводить баркас". С ними тоже нужно работать.
И существует пятая категория — представители Public Administration, системы государственного и муниципального управления, понимаемого как действия в интересах общества. Это люди, цель работы которых — благо человека. Они тоже есть, хотя во многих регионах эту группу можно рассматривать как утопию. Это та группа, с которыми тоже надо взаимодействовать.
Процентное соотношение этих типов, этих категорий чиновников в каждом органе власти и в каждом регионе разное. Везде первые составляют процентов 20–30, а вместе с коррумпированными — порядка 50% (в Алтайском крае, наверное, меньше). Третья, четвертая и пятая группы не нулевые. Все время есть умные карьеристы. Тип Верещагина постепенно исчезает, но, с другой стороны, эту группу постоянно пополняют честные люди из армии, силовых структур — скажем, из ФСБ, где есть профессионалы, которым много чего не нравится у себя внутри. А вот пятая группа рекрутируется из молодых выпускников наших вузов. Их немного, может быть, 4–10%. Но любые инновации, в том числе политические, начинают всего 2–3% людей, и еще 10–15% их поддерживают.
И не надо кричать караул, если первых и вторых групп пока больше. Никто не сказал, что будет легко, так как 70 лет происходило "выпалывание" активных людей, когда снимался слой за слоем: сначала "выпалывали" тех, кто был против большевиков, потом снимали честных большевиков, потом тех, кто высовывался, потом была война — гигантский механизм отбраковывания харизматичных людей. И нам нужно все это пережить.