январь 29, 2015
В то время как упадок Европейской культуры уже очевиден, когда мещанский мир Старого Света окончательно погрузился в иррациональность, и Запад вновь затевает "Натиск на Восток", жизненная необходимость заставляет нас понять – в каком состоянии Россия? Гибридная война против нашего Отечества несомненное зло и несет множество бед, но она беспощадно высветила все противоречия внутренней жизни. Мы не можем игнорировать очевидный факт, что "перестройка" все же состоялась, общество переформатировано, а новый российский капитализм, взявшись показать искусство управления, оказался не более чем мистификацией, химерой. Капитализм, уничтожил российскую экономику и в клочья разорвал общество. И вот итог – новый класс вошел в непримиримые противоречия с государственностью и народом. Мы стоим накануне опасного внутреннего кризиса с огромным запасом социальной энергии.
Системный кризис нашего общества возник не на пустом месте. Его начало идет от контрреволюционного переворота 91-93 годов и насильственного установления власти капитала. Надо признать, что путчисты обстоятельно распорядились репрессивным аппаратом и инструментами пропаганды, и потому народный протест 93-го года был умело ошельмован и залит кровью, а навязанная олигархией братоубийственная война на Кавказе, де-индустриализация и раскрестьянивание, окончательно подавили самосознание народа. Страну накрыла беспощадная буржуазная реакция. И все же, несмотря на тотальную пропаганду, креативная картинка рассыпалась, энергии несогласия вышла из-под контроля. Мы – современники конфликта, вспыхнувшего из искры ценностных противоречий – скажи мне, чей Крым и я скажу кто ты. Вопреки ожиданиям, не экономические, классовые или национальные интересы, а именно высшие ценности стали спусковым механизмом и развели по сторонам баррикад наше общество. Проявились первые признаки Гражданской войны – как в семнадцатом, граждане вновь надели на лацкан банты. А как иначе определить, кто свой, а кто чужой? Сегодня мы имеем две враждебно настроенные по отношению друг к другу России, и перед нами стоит не праздный вопрос, найдет ли общество силы не повторить прошлые ошибки. Но какие же силы встают за Белой и Георгиевской лентой?
Буржуазный переворот предельно упростил социальную структуру нашего общества, в нем всего три вектора силы. Самая активная (точнее агрессивная) и сплоченная – буржуазия, стройно выстроенная в иерархичную пирамиду. В основании её расположились маргиналы – попутчики и идейные либералы, которые буржуазией собственно не являются, но разделяют ее социал-дарвинистское мировоззрение и при любой исторической формации ненавидят Россию и ее коренные народы. Выше располагается мелкая буржуазия – хищная и беспринципная сила из мелких спекулянтов, перекупщиков и обслуги верхних слоев буржуазии. Средний слой, "надежа и опора" класса – компрадорская буржуазия, занятая на вывозе всего ценного из страны и спекулятивной продаже колониальных бус в России. На вершине управляющий дуумвират – загадочная олигархия и клановая буржуазная номенклатура. Борьба между ними за лидерство сложна, сурова и беспощадна, тысячи аналитиков живут на ее описании, но по принципиальным вопросам властные силы единодушны – конвертация власти в капитал и обратно. В этой стройной конструкции есть небольшой отросток, аппендикс, что нарушает архитектурную гармонию класса – это буржуазные романтики. Малочисленная социальная группа, объединяющая производителей товаров и услуг, поверивших, что капитал можно сделать своим трудом. По отношению к капиталу и наемному труду они разделяют основные мифологемы буржуазии 19 века. В реальной жизни, это "вассалы на хозрасчете" уязвимые и эксплуатируемые верхними слоями буржуазии, особенно номенклатурой. Компрадорская буржуазия, по законам уголовного мира, их презирает, "дома и нивы" присваивает.
Вторая социальная сила – все остальные. Сегодня, когда в лице пролетариата и крестьянства уничтожены производительные силы, говорить о более тонкой калибровке не имеет смысла. Нет никакой разницы между учителем, врачом, артистом, торговцем на базаре, наемным водителем в маршрутке, сельским батраком или подёнщиком на стройке. Люди труда лишены социальных гарантий, гражданских прав и свобод, они равны в своем экономическом бесправии, они одинаково презираемы буржуазией. Однако деморализованное и подавленное общество, под влиянием кризиса освободилось от главных буржуазных мифов. Так впервые после "перестройки" возникли общегражданские признаки человека труда. "Все остальные" осознали, что нет, и никогда не было "предпринимателей", это не более чем самоназвание, красивая упаковка хищного класса, и никаких солидарных свойств с ним нет, и быть не может. До понимания – мы не рабы, остался один шаг.
Говоря о социальном устройстве общества нельзя игнорировать роль личности в истории, т.е. третий вектор силы, что сформировался на наших глазах. Человек, которого олигархия планировала в качестве технического прикрытия при разделе убитого государства, неожиданно для всех освободился от олигархической зависимости, затем от идейного наследия "ельцинизма", и перешел к переосмыслению своей исторической миссии. Драматизм в том, что эта сила идет к цели в одиночестве. С осознанием своего исторического долга перед Россией, носитель высшей власти неотвратимо вступил в конфликт с буржуазией и является для нее непримиримым врагом. Опора наверху в элитах отсутствует, поскольку национальной элиты, как социальной группы, в стране нет, олигархия – не элита. Есть более или менее послушный клан буржуазной номенклатуры, имитирующей патриотизм и ведущей игру за свои интересы. И в этих сложных условиях носитель высшей власти оказался не готов к опоре на многонациональный народ. Созданные народные фронты и объединения не в счет. Образования эти написаны бюрократией, неустойчивы и легко разрушаемы.
Сегодня понятно любому, что, если две трети доходов от природных ресурсов попадает в частные руки и вкладывается в экономику иностранных государств, то дальнейшее развитие страны невозможно. Вернуть ресурсы росчерком пера президент не сможет, силы не равны, олигархия пойдет на любое преступление и захваченное не отдаст, это диалектика. Только прямое обращение к народу за разрешением на отмену преступной приватизации системной триады выдаст исключительный мандат народного доверия. Обращение к народу единственно способно мирно нейтрализовать "Партию измены", дать импульс к созданию "Патриотической партии" и запуску процессов развития. Данный акт консолидации и окончательного выздоровления общества мог быть сопоставим с Земско-Поместным собором 1613 года. Справедливости ради следует сказать, что признаки движения в нужном направлении впервые обозначились. Подходя к эпицентру кризиса, мы услышали: он не отделяет своей судьбы от судеб России – как запрос кредита народного доверия; Рождество в деревенском Храме под Воронежем – как демонстрация нравственных приоритетов и разрыв со столичным либеральным демонарием; игнорирование "марша лицемеров" – как окончательный отказ идти на поклон в Западную Орду.
Завершение эпохи "ельцинизма" характеризуется противоречивой и взрывоопасной ситуацией в стране. Экономически неограниченная власть буржуазии сохраняется. Буржуазия уже осознает, что привела страну к катастрофе, ей нечего предъявить в свое оправдание. Только разрушение страны спасает ее от ответственности. Одновременное укрепление высшей власти и международное противоборство государства за свои интересы, побуждают правящий класс к решительным действиям. Новая российская буржуазия полностью зависима от иностранного капитала, живет его интересами и по его законам, а потому по указанию хозяина нацелена на устранение любыми средствами политического препятствия, но не преодоления социального кризиса.
К каким последствиям может привести обострение социально-политической обстановки в стране? В условиях дальнейшего давления Запада на Россию, противоречия могут выйти за экономические рамки и перейти в разряд политических требований и тут у класса собственников два варианта. Либо тактически "поступиться принципами", пойти на компромисс с высшей властью, и для сохранения статус-кво купировать активность народа, либо пойти на обострение внутриполитической ситуации. Для первого варианта потребуется на время прекратить покупку яхт и машин в бриллиантах, поскольку ресурс буржуазных вассалов – владельцев цехов для лепки пельменей, пивоварен и скобяных мастерских, при тушении пожара будет явно не достаточен. Компрадорская буржуазия, чтобы не потерять целое вынуждена будет на время пойти на уступки: снизить экономический пресс, приостановить разложение общества, показать лояльность к традиционным религиям, и вбросить деньги в социальные проекты. На время буржуа вынужден будет имитировать патриотичность. Тактические уступки приведут к замораживанию социальных отношений на неопределенный срок.
Второй вариант – никаких уступок, идти на обострение, поднять градус экономической напряженности, идеологической истерии и на волне народного протеста осуществить второй компрадорский путч. Социальным взрывом достигаются две цели – устраняется главное политическое препятствие и подчиняется буржуазная номенклатура во внутриклассовом противоборстве (то, что требовал "бунт в норковых шубах на болоте"). И хотя сценарий отречения – "я ухожу, я устал" для буржуазии идеален, она готова и способна на решительные действия, не следует забывать опыт 93-го года.
Новая "перестройка" может привести к двум социальным реакциям. В случае успешности путча, последствия будут катастрофичны – самосознание общества, а значит и социальный протест окончательно подавлены. Интеллигенция унижена и вновь поставлена перед выбором – либо предать народ и перейти на службу к победителю, либо погибнуть, человек труда – станет говорящим орудием. Произойдет фактический и юридический переход сырьевого, энергетического и транспортного комплексов в руки зарубежных владельцев, Россия потеряет суверенность. В случае сбоя программы, а точнее осознания обществом своих политических и экономических интересов, либерализм исчерпает себя как общественно-политическое явление. Народ вновь приобретет субъектность и по примеру Новороссии обяжет высшую власть очистить страну от "раковой опухоли" – сырьевой олигархии.
Несколько тысяч преступных семей-компрадоров при мирном, добровольном и полном возврате захваченных природных ресурсов, вновь займутся трудом. Освобождение будет носить быстрый и кратковременный характер, ресурсы направлены на развитие, разложение общества остановлено. Наступит время прагматичного консерватизма: укрепление суверенности, возвращение прав и свобод, развитие наук и культуры. Для страны возникнет реальный шанс построения солидарного, постиндустриального общества и благоустройства одной шестой части суши – ни на что более не претендуя и ничего даром не отдавая. На повестку встанет главный вопрос – как жить дальше, какой быть России?