сентябрь 14, 2015
25 лет назад, 1 августа 1990 года, вступил в силу новый Закон "О печати", отменивший цензуру. Революция свершилась - рухнула система, охранявшая жителя Страны Советов от вредной информации, не вписывавшейся в генеральную линию правящей партии. Как она работала? Жестко. Но, тем не менее, ошибки просачивались и за них наказывали.
Цензура.
Pixabay.com
В последние перед революцией годы газетчики царской России уже не носили цензору оттиски перед публикацией — редакции штрафовали по факту выхода "неправильных" текстов, редакторов могли отправить в тюрьму. Правда, лишь на несколько месяцев - не лет.
Лидеру большевиков это не помешало называть Россию тюрьмой народов и со своей стороны сразу после победы закрыть в стране большинство идейно чуждых газет. Или же задушить их экономически, запретив принимать рекламу — по этой причине, например, уже в начале 1918 года закрылась популярнейшая алтайская газета "Жизнь Алтая".
Вообще, большевики, которые свои идеи называли социал-демократическими, к делу подошли с особым размахом. Не прошло и пяти лет после их победы, как было создано особое ведомство - гроза всей печати: Главное управление по делам литературы и издательств — Главлит.
С 1922 года в Главлит обязаны были приносить перед выходом в свет каждый номер газеты и журнала, текст радиопередачи, каждую книгу. Одно время без его визы не могло выйти в свет вообще ни одно печатное произведение — даже почтовая марка и спичечная этикетка.
Сотрудники Главлита читали публикации и перед выпуском, и после него. И арестам за попадание в печать запрещенных слов, случайные ошибки или опечатки, порой подвергались не только редакторы, наборщики и корректоры, допустившие "контрреволюционную опечатку", но и цензоры.
Известна трагическая история "Уральского рабочего". В 1939 году на первой странице стояла фотография Сталина, на второй — фото японских милитаристов, которые рвутся к священным границам страны. Все было: казалось бы, правильно.
Но кто-то посмотрел уже вышедшую газету на просвет... И оказалось: японский милитарист со штыком бежит к светлому лику товарища Сталина. Редактора и ответственного секретаря отдали под суд.
В 1937 году сняли с должности, а затем и расстреляли Семена Телишевского, редактора "Красного Алтая", как раньше нарывалась "Алтайская правда".
При нем газета допустила вопиющую политическую близорукость — в телеграмме вождю вместо слов "под вашим неизменным руководством" напечатали "низменным"!
Где-то дважды было пропущено слово "товарищ" перед именем Сталина, один раз перед Лениным и т. п.
И все же в окончательном виде система сформировалась после войны. Главлиту сократили полномочия и поручили лишь контроль за государственными и военными тайнами. Изменилось и его название — ведомство стало Главным управлением по охране тайн в печати, а вот сокращенное наименование осталось Главлит.
Система обязательного предварительного просмотра Главлитом прожила до 1990 года. Как это выглядело? Вся основная работа велась на местах: в краях и областях были подразделения этого ведомства — крайлиты и обллиты, в городах — лито. Каждую газетную полосу относили в лито.
Сотрудники внимательно ее читали и в трудных случаях сверялись с "кондуитами" (сборниками с перечнем запретов), а обнаружив крамолу, требовали ее исключить. Выявление таких запретных сведений на оттиске они называли "вмешательством", само исключение — "вычерком".
Только убедившись, что все сделано как надо, они ставили на оттиске печать с двумя буквами, пятью цифрами и подписью цензора. Без этого синего прямоугольного штампика на каждой странице ни одна советская типография не имела права печатать газету.
Полным списком секретов обладали только сотрудники Главлита — в открытой печати их, естественно, не было.
Правда, редакторам районных и ведомственных газет, которые сами выполняли функции лито, все же вручали перечень, но очень уж сокращенный. А чтобы усилить бдительность, сотрудницы лито раз в месяц приходили на редакционные планерки и рассказывали о новшествах, указывали журналистам на ошибки и призывали их быть бдительными.
И многие запреты казались тогда оправданными — те, что касались безопасности. Скажем, нельзя было указывать, что Барнаульский станкостроительный завод выпускает патроны — он производил лишь тали, цепи и т. п.
На "Трансмаше" делали только дизель-генераторы для судов. Факты производства дизелей для военной техники не подлежали огласке.
Но некоторые запреты все же выглядели странными. Это как минимум.
"В “Алтайской правде” как-то решили проиллюстрировать статью про Монголию фотографией центральной площади города Ульгий. Фото было неясное — размером со спичечную коробку.
Но в лито углядели на нем человека в военной форме и запретили печатать — якобы человек похож на советского солдата, а в Монголии наших войск нет. Хотя один из наших фотокоров только что вернулся из армии и служил в Монголии", — рассказывает собеседник "СК".
Другие секреты вообще казались абсурдными.
"Нам сообщили, что нельзя упоминать в печати данные о добыче китов. Как? На Алтае же китов не добывают. Нельзя", — вспоминает Владимир Овчинников, работавший в "Алтайской правде" ответственным секретарем.
Леонид Вихрев, будучи редактором университетской газеты "За науку", имел возможность ознакомиться с сокращенным перечнем.
"В число запретов, например, входило упоминание о ловле неполовозрелых крабов на тихоокеанском побережье", — говорит он.
Главная задача советской цензуры - не допустить распространение вредных для граждан и порочащих советский строй сведений. И, конечно, власти не расчитывали только на цензоров - глаз, как известно, может "замылиться" и что-то пропустить. При напряженной работе - обычное дело.
Поэтому второй опорой, блюстителями идеологической чистоты в газетах, на радио и телевидении, были редакторы.
Их кандидатуры утверждали в крайкоме и, как и большинство советских людей, они со школы знали: главная наша цель — построить коммунизм. И это был еще один - и, наверное, самый надежный - фильтр для выхода в свет идеологически выдержанных текстов.
"Проходя практику в газете “Алапаевский рабочий”, я написал статью о передовике-металлурге. В горячем цехе в тяжелейших условиях он переворачивал слябы — каждый килограммов по 40. И этот рабочий рассказал мне, как, придя с работы, он кладет руки на подушку и думает, зачем ему все это надо. Редактор счел, что такая слабость не отвечает образу рабочего-передовика, и этот пассаж был исключен из текста", — вспоминает Овчинников.
Бывало, впрочем, что редактору было проще перевести стрелки.
"Когда ты написал смелый материал, тебя вызывал зам главного редактора и советовал сходить с текстом в крайком. Работник крайкома читал и говорил: “Вы хороший материал написали. Но пусть он полежит”. За первый год работы у меня скопилось пять таких статей", — рассказал другой бывший сотрудник "Алтайской правды".
Вообще же, редакторы крупных газет регулярно бывали на заседаниях бюро крайкомов-обкомов КПСС, где к ним обращались ответственные товарищи, призывая помочь партии.
"Сегодня нет ничего важнее, чем освещать строительство коксохимического завода... Сейчас главная задача — уборка урожая", - такие им могли дать установки. И правильный редактор раздавал задания корреспондентам.
Ну и еще одним фильтром были уже сами журналисты. Изучая в вузе линию партию, они зубрили решения съездов и в общем понимали, о чем надо писать, чтобы построить коммунизм...
Это, к слову, не означает, что они не пытались публиковать острые правдивые статьи. Корреспондент приезжал на завод не заметку писать — он должен был изменить жизнь, исправить ситуацию. Этому их учили, как это не противоречиво звучит!
Опытные журналисты, верные профессии, применяли массу приемов, чтобы сказать о недозволенном - скажем, языком фельетона.
Иногда удавалось добиться публикации, заручившись разрешением партийных органов. Кто-то умудрялся с помощью разных уловок обойти редактора — главред в этом случае, конечно, получал нагоняй, доставалось и журналисту.
К концу 1980-х годов количество таких публикаций нарастало лавинообразно — наступила эпоха гласности... Конечно, с принятием Закона "О печати" публикация тайн не была разрешена. Но это уже регулировали отдельные законы.
Павел Лебедев-Полянский — основатель и первый начальник Главлита. В царское время окончил духовную семинарию. Ортодоксальный марксист. При нем были закрыты многие газеты, запрещены публикации многих писателей — например, поэтессы Анны Ахматовой.
***
Главлит, кроме цензуры, имел право на конфискацию печатных материалов с "контрреволюционными опечатками" и чистку библиотек от вредных книг.
***
В 1940-х годах в Бийске музею приказали изъять из своей библиотеки и сжечь все книги местных издательств, изданные до 1940 года, — примерно 3 тыс. томов. С 1960-х годов распоряжение на изъятие готовил ЦК КПСС, после него Главлит издавал свой приказ.
***
Кабинет лито в Барнауле находился на втором этаже здания на ул. Короленко, 105. Сотрудниками лито были женщины — все, кто их помнят, называют их "миролюбивыми". В их кабинете книги, содержащие перечень секретов, хранились в железном сундуке (он играл роль сейфа) высотой и шириной около 80 см, длиной около метра.
***
Главлит запрещал публиковать фото мостов так, чтобы были видны оба его конца, — противник мог вычислить его размеры и разрушить стратегический объект. Нельзя было снимать город с верхних точек, упоминать о расположении воинской части, режимных предприятиях, авариях, ЧП — секретными были тысячи сведений, включая наличие цензуры.
***
В 1980-х годах Главлит объявил редакторам: нежелательно публиковать развернутые статьи и рецензии о жизни и творчестве Василия Шукшина и Владимира Высоцкого. Их можно было упоминать лишь в связи с какими-то мероприятиями, событиями.
***
Во время горбачевской антиалкогольной кампании в 1980-х годах цензуре подвергли произведения искусства. Андрей Макаревич в песне "Разговор в поезде" вместо слов "когда больше нечего пить" стал петь "и каши из них не сварить".
***
Писатель Марк Юдалевич рассказывал в "Российской газете", как цензура сняла его статью в "Алтайке" о Есенине: "Мотивировка: “Вы цитируете: ''Цветы мне говорят — прощай, головками склоняясь ниже''. Это что? Грусть. Куда вы зовете советских людей?” В другой раз во время дежурства по номеру сотрудница лито сказала: “Что вы все время портачите! Пишете: ''двести голов скота'', а где же туловища?”"
***
Как-то редактор "Алтайки" получил большой нагоняй от партийного руководства за маленькую заметку. Ее автор, перечисляя руководителей, которые встречали в аэропорту члена Политбюро ЦК КПСС, допустил ошибку: написал, что первый секретарь Алтайского крайкома Николай Аксенов — член ЦК. А он им не был. Газета дала ложные сведения о первом секретаре как о выскочке, самозванце, чинодрале.
***
Сотрудник лито ставил штамп на оттиске каждой газетной страницы перед тем, как отдать ее в типографию. В штампе стояли две буквы (Алтаю присвоили буквы "АГ", Новосибирску "МН") и пять цифр — например, АГ 02156, характерные для каждого номера газеты. Этот же шифр стоял в правом нижнем углу на последней странице вышедшего в свет номера.