ноябрь 30, 2015
В Институте биологической медицины при Алтайском госуниверситете хотят создать лекарства, которые замедлят старение, будут эффективнее лечить воспаления, смогут поддерживать диабетиков и многое другое. И все они должны быть недорогими и не иметь побочных действий. Прошел только год, как институт был создан, а к его разработкам уже сейчас проявляют интерес крупные фармацевтические компании. О том, чем именно занимается НИИ и какие козыри у него есть, altapress.ru рассказал его директор Иван Смирнов.
Создание лекарств.
Олег Богданов
— Год — это небольшое, но хорошее время, чтобы задать вопрос: а стоит ли продолжать? Тратить время, ресурсы, усилия? Наша основная прикладная задача — разработка инновационных лекарственных средств для лечения различных заболеваний. И в этом смысле создание института, безусловно, обоснованно.
Что касается искусственности, то нет, этого не было. До момента создания института в АлтГУ не существовало никакого подразделения, которое бы занималось нашими задачами. Это был естественный процесс: велись переговоры, разрабатывалась программа исследований, производилась закупка необходимого оборудования, формировался коллектив.
— Здесь нужно разделить нашу работу на две части. Первая — это проекты, которые развивались в течение нескольких лет, но за этот год получили бурное развитие, поскольку появилась другая техническая возможность. По ним есть определенный успех: сейчас уже оформляются патенты на разработанные субстанции, на способы синтеза, выполнены основные этапы доклинических исследований. Вторая часть — те проекты, которые мы начали с нуля уже здесь. По ним мы сегодня вышли на этап синтеза молекул, готовых к тестированию. Результаты доклинических исследований будут года через два.
Второе направление — регенеративная медицина. Здесь мы разрабатываем лекарственные средства для лечения дегенеративных заболеваний, а также препараты для активного долголетия и продления жизни. Сегодня в мире тратятся миллиарды долларов на решение проблем старения. Кто-то пытается разработать БАДы, кто-то — функциональное питание, кто-то — косметические средства, создаются другие технологии. Но перед нами стоит задача — фундаментально решить вопрос, найти механизмы и молекулы. Наша стратегия в регенеративной медицине — фармакологическая, а именно — воздействие на стволовые клетки лекарственными препаратами.
— Сейчас это очень научное направление. Для решения этих проблем усиленно работают целые сети различных институтов и лабораторий. Что человека может беспокоить, если технологически он уже насыщен: прекрасными автомобилями, хорошим питанием, комфортными условиями жилья? Что ему нужно? Подольше пожить.
Сегодня оборудование нашего НИИ позволяет создавать лекарства по современным технологиям. Не по старинке, когда 20 лет один препарат делали: находили нужную молекулу, которая более или менее безопасна, эффективна, но имеет побочные действия. Сегодняшние технологии позволяют в разы сокращать период разработок — до двух-трех лет.
— Тут важно сказать, что мы берем на себя обязательства в своем сегменте. Разработка лекарства складывается из двух основных этапов. Первый — это доклиническая разработка, то есть без исследований на людях. Эта часть: от идеи до получения вещества, таблетки, инъекции — наша задача, и мы успеем к 2018 году. А вот исследования с участием людей — задача клиник. Бывает, что в клинику "заходят" три молекулы, и только одна становится по-настоящему успешной. За этап клинических испытаний отвечают индустриальные партнеры — фармацевтические предприятия страны, которым передается право на реализацию проекта. У них есть финансы на проведение довольно затратных исследований, в которых должны участвовать много крупных клиник. И вот на этом этапе время не сократишь — от 5 лет.
— На самом деле человек за несколько тысячелетий не так сильно изменился. Мы знаем, что некоторые заболевания через пять лет точно никуда не денутся, потому что задачи по их лечению не решены. Воспалительные процессы как были, так и будут, они существовали и в Древнем Египте, и в прошлом году. И я не знаю человека, который бы что-то из обезболивающих или противовоспалительных препаратов никогда не пробовал. Анальгин, аспирин, парацетомол — все их когда-то использовали.
Многие препараты имеют массу побочных действий, но применяются — других просто нет. Например, людей, страдающих сердечной недостаточностью, огромное число. Они ежедневно принимают лекарства в большом количестве и пожизненно. Так же, как и при сахарном диабете. Если мы не найдем новый безопасный эффективный препарат, то люди будут продолжать страдать от побочных действий.
— Во-первых, не так долго над этим работают. А во-вторых, новые разработанные средства, существующие на рынке, стоят огромных денег. Наша задача — найти инновационные вещества, но более дешевые и безопасные.
— Конечно. Почему так дорого стоят препараты? Компания затратила огромные средства на их многолетнюю разработку и хочет вернуть затраты. Пока лекарства защищены патентами, они будут стоить такие деньги. Как только действие патентов закончится, выпустят дженерики, и они станут стоить дешевле. Но все равно не настолько, чтобы стать общедоступными. Если мы сделаем аналогичный по эффекту препарат, то он, во-первых, будет отечественным, что является вопросом фармацевтической безопасности государства. Во-вторых, это решит экономический вопрос.
— Госуниверситет до создания института очень хорошо развивался в направлении фундаментальной биологической науки: и биоинженерии, и биотехнологии. Здесь также развита химия. Это не уникальный случай, когда именно в классическом университете создается подобный институт. Такие подразделения есть в вузах Казани, Москвы, других городов. Классический университет как база не менее логичен. Я знаю пример, когда подобный институт, даже большего размера, работает на базе технического вуза — МФТИ. И на его основе создан биофармкластер. Совместно с этим институтом, кстати, мы сегодня разрабатываем лекарства.
— Я всячески способствую тому, чтобы мои сотрудники получали несколько высших образований. Разработка лекарств — комплексный процесс. Чем больше у тебя знаний в одной голове, тем ты больше представляешь проблему. Конечно, у каждого из нас есть базовая специальность. Есть даже экономическое, и это правильно. Разработчик должен понимать, насколько актуальна разработка в плане возможных объемов производства.
— Если собрать всех членов нашей команды, включая тех, кто живет в других регионах, то у нас работают более 30 человек. Это очень мало. Надо бы как минимум в два раза больше. Оборудование позволяет, задачи растут. Идей много: в ходе какой-то разработки ты находишь интересную мысль, и можно ответвиться и создать еще один препарат, и жалко это все в столе держать. Особенно это касается регенеративной медицины, она движется семимильными шагами. Поэтому у нас есть научный кружок при НИИ, участником которого может быть любой школьник или студент. Наш самый младший участник — девятиклассник, он уже занимается регенеративной медициной, и у него уже есть идея, как регенерировать поврежденные конечности.
Полное импортозамещение в фармацевтической отрасли сегодня невозможно, на это может потребоваться минимум 20 лет, заявил Владимир Уйба, руководитель федерального медико-биологического агентства.