декабрь 18, 2015
Известный хирург, заслуженный деятель науки, профессор Яков Шойхет на этой неделе празднует юбилей. Лучшим подарком к 75-летию он называет новые операционные, которые строят в городской больнице № 5. Его день расписан по минутам: обход, операция, студенты. Но в своем графике он находит время взглянуть на стройку — ход реконструкции контролирует два-три раза за день. "Если условия в клинике в ближайшие 30–40 лет будут соответствовать современным требованиям, буду спокоен", — говорит он. Накануне юбилея Яков Шойхет нашел время для altapress.ru — вспомнить, как делал первые операции, рассказать, что для него важно сейчас, и объяснить, почему врач должен всегда оставаться человеком.
Яков Шойхет.
Анна Зайкова
— Это моя семья — родители, старший и младший братья. Эта фотография сделана перед отъездом из Баден бай Вин в 1948 году. После окончания Великой Отечественной войны, с 1946 года, отец служил в Австрии. Там стоял госпиталь воздушной армии, в котором он работал лаборантом.
Когда мне было пять лет, меня отдали в школу. Но проходил в нее я совсем недолго, потому что мы с товарищами сбегали из школы и играли в прятки в старинном замке, в котором хранились снаряды. Однажды я вообще спрятался в ящик со снарядами, только крышка не закрывалась, поэтому меня быстро нашли. Хоть этот замок и охраняли, мы забирались туда по дереву, которое было переброшено через узкую речку. Однажды нас обнаружили во время такой игры. Чтобы мы там не взорвались, лишили нас школы. Так что учиться я начал уже после возвращения на Украину.
Когда я учился в школе, врачом быть не хотел. Хотел стать физиком или химиком. Думал о ядерной физике, но эта специальность была для меня закрыта — требовались рекомендации обкома партии. А кто мне, парню из какого-то Староконстантинова, даст такие рекомендации? Да и на семейном совете решили, что денег, чтобы учить детей в разных городах, не хватит. В Барнауле уже учился мой брат, поэтому я поехал сюда.
— Вот видите, сколько у меня книг. Такого количества ни у кого не было, я их покупал в основном в букинистических магазинах. Все прочитывал сразу, к каждому занятию так готовился. А потом их у меня украли.
Чтению я и сейчас уделяю сумасшедшее количество времени. Где его взять? У занятого человека время всегда есть. Чем больше нагрузка, тем строже вы придерживаетесь расписания. У меня дни проходят стандартно: в 7.35 я должен быть на работе, выпить чашку кофе, с 7.55 до 8.15 — обход в реанимации, потом нужно помыть руки и явиться к 8.30 на рапорт, в 9.00 появляется время кого-то принять или самому посмотреть кого-нибудь из больных. Дальше операция, лекции или занятия.
Я легко переношу нагрузки, вот безделье переношу тяжело. Я очень быстро принимаю решения, не откладываю их на потом. Могу сказать "подумаем", но на самом деле уже все решил.
— Я окончил Алтайский государственный медицинский институт в 1964 году. Студенческие годы — это хорошее время. Например, так мы жили в общежитии на Комсомольском, 106: одни танцуют, другие учатся. Я всегда учился по монографиям. Учебники читал редко, они мне не нравились, потому что это всегда однобокое, навязанное одним человеком мнение. Так не учатся. Когда нет разных взглядов, это всегда плохо.
— Я начал оперировать рано — на четвертом курсе сделал первую аппендэктомию, на шестом — операцию на щитовидной железе. Еще студентом я сделал где-то два десятка операций. Поэтому не помню своих ощущений во время первой. Помню колоссальное чувство ответственности. Оно сохраняется до сих пор. Каждая операция — всегда тревога.
А самая первая операция была еще на втором курсе. Тогда в медицинском институте была комната, где всегда пахло тройным одеколоном. Никто не мог понять почему. А дело было так. Шел 1959 год, мы с бригадой студентов старших курсов Виктором Супоницким и Светланой Гапоненко пересаживали почки собакам в бомбоубежище Железнодорожной больницы, чтобы никто об этом не знал, потому что считалось, что это плохо. На нас донесли, и пришлось перекочевать на кафедру физиологии. Мы оперировали ночью, к утру собаку выносили в виварий, а стол протирали тройным одеколоном. Через много лет Супоницкий защитил диссертацию по этой работе.
— В 1969–1970 годах мы осваивали аппарат СЛ-2. Это был второй такой аппарат в Советском Союзе. Он попал к нам, потому что директор института, который его разработал, был знаком с моим учителем Израилем Исаевичем Неймарком и дал нам его на апробацию. После на этом аппарате делали операции на открытом сердце.
Сейчас техника, конечно, изменилась. Врачу нужно учиться всю жизнь, хотя бы для того, чтобы осваивать новую аппаратуру. Но самое главное даже не это. Познания о человеке развиваются семимильными шагами. В фармации есть такая формула: прикладные знания меняются за год на 25%, а фундаментальные — на 5%. То есть через 20 лет врач, который ничего не читает, окажется в прошлом веке.
— Это мы в Третьяковском районе, около второй ступени ракеты, стартовавшей с Байконура. Ступени падали на территорию края. Я возглавлял работу по изучению последствий. Тогда нам сообщили, что ступени упали на село. Я обнаружил, что это действительно второй топливный бак. Но в деревню из тайги его на тракторе затащил один мужик, который хотел его распилить и продать в Казахстан.
— Это мы с внуками Сашей и Юлей в 1999 году. Саше тут семь лет, а Юле — пять. Саша продолжил нашу медицинскую династию, сейчас в ординатуре.
Сегодня самое главное не то, сколько я оперирую, а сколько я сделал для того, чтобы клиника не изменилась после моего ухода. Я горжусь тем, что многие ребята у нас делают все виды операций, существующих в клинике. Это залог того, что ничего не случится, если завтра Шойхет не придет на работу.
— Это съезд сторонников запрета ядерного оружия в Хиросиме. За годы работы я много где побывал с рабочими поездками, только в Японии — пять раз, несколько раз — в Мюнхене. А сейчас такие поездки меня не прельщают: мне тяжело за границей. Как-то мы приехали в командировку в Страсбург на неделю, я не выдержал и улетел в Россию через два дня.
— Это глупость, что врачи с годами "черствеют". Единственное, что правда, — когда врач оперирует, он находится вне эмоций. Кровь на улице и в операционной — разная кровь. На улице она вызывает сочувствие и воспринимается как бедствие, а в операционной — источник кровотечения, которое нужно остановить. Хороший врач должен оставаться человеком в любой ситуации. Потому что, когда ты отвечаешь за жизнь другого, важно не перейти границу и не почувствовать себя Богом.
С 1988 по 1996 год работал проректором по научной работе Алтайского государственного медуниверситета. Был сенатором первого созыва Совета Федерации, депутатом краевого парламента, с 1996 по 2004 год — замглавы администрации края. Руководил федеральной Семипалатинской программой, программой "Здоровье матери и ребенка". Научный руководитель гепатологического и пульмонологического центров в крае. Автор 1449 научных работ и 20 изобретений, 54 монографий. Под его руководством защитили диссертации 37 докторов и 87 кандидатов медицинских наук.