сентябрь 25, 2019
Елена Фогель пришла в редакцию altapress.ru по нашему приглашению. Месяц назад она обратилась в СМИ с громкой разоблачительной информацией о серьезных нарушениях прав, давлении на ее подзащитных, которые содержатся в небезызвестной Рубцовской колонии № 5.
Эту ИК Фогель назвала «местом экспериментов над осужденными, беззакония и глумления, попрания общечеловечески ценностей». Прочитав открытое обращение, мы все-таки решили задать Елене Ивановне свои вопросы, чтобы картина была объективной. Беседу вел издатель Максим Герасимюк.
Тюрьма.
Анна Зайкова.
- Я работаю адвокатом с 2000 года. Но с фактами грубого нарушения прав осужденных столкнулась не так давно. Конечно, такое происходило и раньше, наверное и будет происходить. Потому что система так устроена. Но меня угнетает другое.
- Я часто задаюсь вопросом: «Почему большинство людей, попадающих в систему исполнения наказаний, став надзирателями, вдруг стали брать на себя функции судей. Если суд уже наказал человека, вынес приговор, этого вполне достаточно. Вам предписано его исполнить. Однако почему-то система исправления лишь усугубляет наказание, унижает осужденного, и тот, кто попадает в нее исполнять наказание, назначенное судом, либо становится рабом системы, либо уходит, не выдерживает.
- Да, в том числе и на этом. Но одним словом и не охватишь, не дашь единого определения.
- Все верно. Любой обитатель любой колонии знает, что ничего не происходит там просто так. Администрация либо знает о происходящем, либо имеет к этому какой-то отношение. В данном случае я считаю, что «эксперименты» - это инициатива администрации колонии.
- Александр Викторович Рише — человек не простой, сильный. Он осужден за то, что якобы брал кредиты на подставных лиц, а затем обналичивал. Приговор вынесен и вступил в силу, я не имею право его комментировать. Но сам Рише полагает, что его вина не доказана, что все факты - ничтожны. Тем более, что сам имеет юридическое образование. Он считает - прямых доказательств его вины нет.
Следствие длилось достаточно долго. Три года он просидел в СИЗО, пока ожидал рассмотрения дела и приговора. И очень верил, что приговор будет оправдательным. Но ему дали 6 лет за мошенничество и хищение денежных средств в значительном размере. Именно отсюда началось его противостояние системе.
- Да. Но Рише думал, что судьи все-таки как-то разберутся в его истории. А затем - разочарование и бунт. Точнее, не бунт, а противостояние с колонией. Конечно, он не ехал туда воевать с начальством. Так получилось.
- Согласна. Началось же противостояние со спора, как засчитывать срок нахождения осужденного лица под стражей до вынесения приговора.
В июле прошлого года вступил в силу закон, который гласит, что время нахождения лица под стражей до вынесения приговора засчитывается как «день за полтора». Однако УФСИН Алтайского края почему-то отнимает то количество дней, которое Рише уже отсидел в Рубцовской колонии с момента прибытия туда — то есть с апреля по июль прошлого года.
И ссылается на то, что якобы этот закон не распространяется на осужденных, у которых зафиксированы дисциплинарные нарушения. Что ставит осужденных, после вступления данных изменений в силу, в неравное положение.
По нашим подсчетам, получается, что срок освобождения должен быть в ноябре 2019 года, а по подсчетам УФСИН — в январе 2020 года.
- Были, но ничем не обоснованные. Когда осужденный прибывает в колонию, то сначала попадает в дежурную часть, где его обыскивают, досматривают, принимают вещи на хранение и пр.
Затем он обязательно должен помещаться в карантинное отделение, где выполняются все необходимые медицинские проверки вновь прибывшего, санитарная обработка осужденного, в том числе проводиться психологический отбор. Важно же понять, в какой отряд распределить осужденного.
По непонятным причинам, когда Рише попал в дежурную часть ФКУ ИК-5 , там почему-то находились расконвоированные осужденные, как пояснял сам Рише, ставшие копаться в его личных вещах, на что Рише, конечно, возмутился и потребовал составить акт описи имущества.
Но ему ответили: «Возмущаешься - пойдешь в ШИЗО». И через 10-15 минут он оказался в штрафном изоляторе. Якобы за оскорбление сотрудников колонии нецензурной бранью в дежурной части, или как называют ее осужденные «привратке».
Это сам по себе вопиющий случай, потому что каждому осужденному после прибытия в колонию отводится 15 дней на карантин. Мало ли, в каком состоянии он прибыл.
Мы, конечно, оспорили дисциплинарное наказание. Суд Центрального района рассмотрел дело, и судья обосновала действия дежурного - ДПНК тем, что при наличии особых, экстренных ситуаций он вправе поместить осужденного в ШИЗО. Хотя в законе таких прав у дежурного помощника начальника колонии не имеется.
- Да. Оно подходило в мае 2018 года У него не имелось наказаний. И вот за месяц до условно-досрочного освобождения вдруг все надежды рушатся.
После этого у Рише начали «фиксировать» нарушения одно за другим. Они очень стандартные — не держал руки за спиной, не видно карточку с номером и фотографией на одежде осужденного, закрыл обзор видеокамеры, которая (на секундочку!) находится на высоте 2 м 60 см. Тут же следует рапорт и - наказание.
А что такое наказание? Это минимум 15 суток в ШИЗО, а затем 2-3 месяца в ПКТ (помещение камерного типа). Либо сразу полгода в ПКТ. И получилось, что как Рише приехал 27 апреля прошлого года в Рубцовскую колонию, так до сих пор и не выходит из одиночного содержания. Хотя содержать осужденного более полугода в одиночных условиях — это огромный ущерб для его психики.
- Это камера, где есть железная кровать, прикрепленная к стене на цепях, рано утром она поднимается, стол и стул. Осужденные из ПКТ выводятся только утром, в 6 часов, для технического осмотра камеры. Затем они могут пойти к медикам, если записаны, или в библиотеку. Они выводятся на прогулку во внутренний двор на непродолжительное время. И в полдевятого вечера их выводят из камеры для получения постельных принадлежностей.
- А как их держать за спиной, если вы идете получать постельные принадлежности? Вы же протягиваете руки вперед, чтобы их получить. Или, например, вы получили в библиотеке книгу. Где сказано, что книгу нужно держать тоже за спиной? Нет такого! И тем не менее, администрация колонии фиксирует нарушение.
Причем прикладываются выгодные, «хитрые» фотографии, сделанные якобы в момент нарушения. Но когда я требую, чтобы предоставили видеозапись для рассмотрения в суде, мне отвечают, что запись хранится всего 30 дней, а затем ее удаляют. Более длительное хранение не предусмотрено.
Неоднократно Рише писал заявления о сохранении видеозаписей его якобы «нарушений», но ни одна не сохранена, не представлена видеосъемка ни одного факта нарушения, выхватывается лишь момент на видеозаписи - стоп-кадр и делается выгодное фото.
Еще одно из «необычных» дисциплинарных нарушений вменяемых Рише — плохо заправил кровать в медицинском изоляторе. Якобы, находясь там, Рише подогнул одеяло под матрас. Это нарушение! На замечание дежурного не отреагировал — сразу выносится наказание, составляется протокол.
Казалось бы, кто и когда выдумал инструкцию о способе заправки постели в режимных объектах, но в ФКУ ИК -5 такая инструкция есть. Но даже в ней сказано только о том, как должна лежать подушка. А подгибается одеяло или не подгибается — не написано. Это вымышленное нарушение, по нашему мнению.
- По моему убеждению, они ищут любой повод, чтобы не выводить Рише в общую зону с осужденными. Видимо полагают, что если Рише активно борется за свои права, то может научить и других. Тот, кто борется и сопротивляется, там не нужен. Мало ли... В колонии может начаться раскол, бунт. Колонии бывают либо красные, либо черные. А Рише - непредсказуем. Он за кого? Неизвестно. Поэтому он неудобен и опасен даже для исправительного учреждения тем, что не молчит, не терпит, а сопротивляется.
- Да, он — одиночка. Но иногда в колонии и не надо открыто руководить. Достаточно того, чтобы к тебе негласно примкнули. Видимо этого и опасаются. А вдруг будет кого-то подговаривать?
- С ним неоднократно беседовали и намекали, зачем ты тратишь деньги на адвоката, на борьбу. Ты бы лучше нашел, куда их по-настоящему применить. Ремонт, например, можно сделать в помещениях колонии...
Такое же предложение делалось моему подзащитному Мастинину. Это стандартная схема для большинства учреждений - сломать.
Сначала накладывается несколько дисциплинарных взысканий, затем осужденный их пытается отменить, уже живя по «новым, требуемым» правилам, либо начинает платить за спокойствие и отсутствие проблем, возможность условно-досрочного освобождения.
При этом ему создаются невыносимые условия, в нашем случае на жалобы Рише и его родителей во все возможные инстанции - ничего в колонии не меняется. Только дисциплинарные наказания «выдумываются» все более абсурдные.
И не это уже страшно. И даже не то, что ему перестали предоставлять звонки для общения с матерью, и не водят в тюремный магазин наравне с остальными, и положенную продуктовую посылку выдают через две недели, после того как в ней пропали все продукты.
Пугает другое. В настоящее время Рише нуждается в обследовании и медицинском освидетельствовании узкими специалистами на специальном оборудовании, которых нет в штате ИК-5.
И все заявления, просьбы, обращения о направлении на обследование в краевую туберкулезную больницу (ФКЛПУ КТБ-12), которая специализируется именно на обследовании осужденных, обладает штатом квалифицированных специалистов, попросту игнорируются.
- Да, но его также осудили достаточно строго за недоказанный, по моему мнению, состав преступления в его действиях. 12 лет - это совокупное наказание по двум приговорам.
Сначала он отбывал его в колонии в Тамбове. Но якобы по причине угрозы жизни его привезли в Алтайский край, затем - в Рубцовск в ФКУ ИК-5. И доктор, который его принимал с этапа по приезде в Алтайский край, сразу же установил ему очень серьезный диагноз.
- Что тут сказать? Серьезный диагноз был поставлен на основании устной беседы с осужденным. Такое решение выносится комиссионно, при длительном стационарном обследовании больного, где в составе комиссии имеется не только психиатр, но и нарколог, терапевт, другие узкие специалисты. Но в данном случае диагноз был установлен за 15 минут. На основании этого диагноза осужденного отправляют в ЛИУ (лечебно-исправительное учреждение). И сразу же начинаются вымогательства денег. Раз не даешь денег – езжай в ЕПКТ на 9 месяцев, может одумаешься.
- Обращались к жене Коригова: «Необходимо вот это отремонтировать, вот это купить». Организовывались «неположенные» свидания, иногда просили просто дать денег. Часть информации удалось зафиксировать, имеются точные даты, сведения о денежных переводах и их получателях, есть аудиозапись. Все это было представлено в Следственный комитет.
- Следственные органы Алтайского края никак не могут решиться возбудить уголовное дело, не смотря на наличие многочисленных доказательств.
- Это просто абсурдно. Его этапировали одиночно. При этом до переезда из одной колонии Барнаула до колонии в Рубцовске его обыскивали и досматривали не менее четырех раз. Все сотрудники имеют видеорегистраторы или так плохо по карманам «шарили»? Где он мог взять бритву?
И здесь меня возмущают два момента. Первый: опасная бритва — это не станки Gillette. Ее ведь нужно еще где-то раздобыть. Второй: если человек хочет пронести что-то запрещенное, он должен хоть как-то это спрятать, зачем же он будет оставлять бритву в кармане. И вдруг при личном досмотре в ИК-5 сотрудник засовывает руку в карман и аккуратно, не порезавшись, вытаскивает бритву. При этом ведь имеется видео данного досмотра, очень странное, до сих пор не получившее оценки технических специалистов и следственных органов.
- Ничему не удивлюсь. А далее все идет по старой схеме. Коригову выносятся дисциплинарные наказания, его помещают в ШИЗО, затем на шесть месяцев в ПКТ, — в знаменитую камеру № 8, в которой когда-то находился Ильдар Дадин.
Коригову исполнилось 60 лет, официально у него диагностирована серьезная стадия гипертонической болезни. Кроме того, имеется сердечная недостаточность, сильная отечность, есть подозрение на диабет, начались процессы отслоения сетчатки глаз. Состояние его здоровья стремительно ухудшается.
В настоящее время рассматривается ходатайство о его досрочном освобождении. При этом исправительным учреждением в суд даже не были предоставлены достоверные медицинские документы о состоянии здоровья осужденного, отказано в проведении полного медицинского обследования и установления наличия фактических заболеваний.
- Заключенные имеют право на ежегодное квалифицированное медобследование. Но в пятой колонии очень большая проблема с врачебным обеспечением. На территории есть только два врача — хирург и терапевт. Даже фельдшер, насколько мне известно, уволился. Узких специалистов в штате нет. У Рише также имеется очень серьезное заболевание. Оно требует постоянного медицинского контроля и внимания. Возможно, ему нужна срочная операция. Мы просим, требуем - отвезти Рише на медобследование. Нам отказывают.
- Я обращалась к Борису Владимировичу Ларину. После моих сигналов он со специалистами дважды выезжал в пятую колонию. Чем удалось помочь ему? В камере устранили протечку крана, вставили стекло в окошке, еще какие то бытовые мелочи . Все! Но скажу честно, думаю, что изменить что-то он не в силах. Только сделать запросы, лично посетить колонию, пообщаться...
- Да, были. Но жалобы Рише не рассматривались, по крайней мере нам об этом ничего не известно.
- Я занимаюсь различными категориями дел, не только уголовными. Адвокатский стаж - почти 20 лет. Сейчас такой период работы, наверное, - защита прав осужденных.
- Нет, что вы! Это раньше у них может быть были деньги. Сейчас Рише, Коригов или тот же Мастинин почти всего лишились. Да, они оплачивают, по мере возможности, мои услуги и технические расходы. Но великих гонораров нет.
Я работаю не за деньги, а по принципу: «Если человек действительно виноват, то вы его за это и наказывайте, не более. Но не унижайте человеческое достоинство». К сожалению, состоявшиеся личности, попав в систему исполнения наказаний чувствуют себя в ней очень тяжело. Я о тех, у кого развито чувство справедливости. А справедливости там почти нет.
Еще раз повторю. Цель моего обращения в СМИ предельно простая — добиться оказания медицинской помощи моим подзащитным. Я прекрасно понимаю, что одна публикация ничего не изменит. Да, можно привлечь общественное внимание к этой проблеме. Но вряд ли оно будет широким. Осужденные сочувствия не вызывают. Но важно, чтобы их права тоже соблюдались.