октябрь 25, 2024
Даже опытные проводники столкнулись с таким впервые. Эвакуировать пассажиров им еще не приходилось. После того, как вывели людей из вагонов, начали звонить близким. На всякий случай. Если взрыв все же произойдет, не хотелось, чтобы они узнали об этом из новостей. Я думала, что работа проводником может оказаться скучной, теперь понимаю, как же сильно ошибалась.
Работа проводником корреспондента altapress.ru
altapress.ru
Когда я была ребенком, дом моей бабушки находился через дорогу от ж/д станции. Настолько близко, что из-за тряски от проходящих поездов с полки каждый раз падал металлический термометр в виде корабля. Когда-то он висел на стене, но с полки падать все же не так высоко.
Привычным делом было засыпать под стук колес и гудки локомотива, а днем гулять вдоль перрона, гадая, куда же ведут эти рельсы. Большая часть моей семьи – железнодорожники. У нас целая династия. Уже четыре поколения так или иначе связаны с РЖД. А бабушка с дедушкой и вовсе познакомились на работе. Она – дежурный по станции, он – механик. Вот это я понимаю — поездная романтика.
Семья предлагала мне профессию железнодорожника еще со школы. Тогда почему-то не хотелось. Перспектив не видела. С возрастом стала реже приезжать к бабушке, реже видеть станцию. Связь с поездами терялась.
Дом напротив станции продали какой-то семье, он порос травой, стал словно безжизненным. Бабушка и дедушка уже давно на пенсии, поселились за много километров от железной дороги. Я тогда долго плакала из-за продажи дома, хотя это всего лишь дом, всего лишь мое детство, всего лишь лучшие воспоминания, всего лишь любимые поезда.
Когда я узнала о существовании СОП (студенческих отрядов проводников), без раздумий подала заявку в один из них. На следующий день ее одобрили. Обучение на проводника пассажирских вагонов и получение медкнижки заняло несколько месяцев. Я бросила старую работу и уже в июле отправилась на новую - в Челябинск. Слишком быстрое развитие событий для человека, который практически всю жизнь просидел на одном месте. Но там ведь поезда.
Я могла ездить в рейсы из Барнаула, но сердце требовало перемен, поэтому – Урал. Отправилась туда с другими ребятами из отряда. В Челябинске мы просидели без работы несколько дней – проходили еще одно обучение и заполняли тонну или две документов.
После всех формальностей, вот оно – наконец-то стажерский рейс. Маленький, всего на пять дней, а после уходим в свободное плавание, работаем сами, без наставника.
Меня курировала Женя – опытная кадровая проводница. За эти пять дней я узнала, как упростить себе работу в вагоне и с кем из начальников лучше не связываться. Продуктивный рейс.
Работа, как и ожидалось, была тяжелой и нервной. Часто времени на сон не хватало. Как-то раз молодая проводница подошла к старшему коллеге и спросила: «А как спать? Просто ложишься и спишь?». Вопрос нелепый, но актуальный.
А как спать, когда всю ночь посадки и высадки? Со временем привыкаешь отдыхать на длинных перегонах. Тут главное станцию не проспать. Нервы начинают шалить, когда просыпаешься от вопроса: «А вы нас выпустите?». Смотришь, а люди уже с чемоданами возле тебя стоят. Поезд тоже стоит, а ты лежишь и не понимаешь, как снова удалось благополучно проспать все будильники.
Однажды я едва не пропустила высадку всего вагона. По правилам, мы должны разбудить пассажиров за 30 минут до прибытия, а я сама проснулась за 15 минут до. Это было перед Москвой, мы прибывали на Павелецкий вокзал. Мои «москвичи» оказались добрыми и самостоятельными. Все 32 человека сами проснулись и собрались. А меня решили не будить.
Вообще, сон в поезде – штука опасная. Но только в том случае, если вы спите на верхней полке и в упор игнорируете защитные поручни. В одном рейсе среди ночи я зашла в соседний вагон и столкнулась с вопящей пассажиркой и свежеразбуженной растерянной проводницей. Первая кричала, что «мальчик заторможен, ничего не видит и сейчас умрет, нужно срочно врача».
Выяснилось, что мальчику уже далеко за 30. Возвращаясь с очередного ночного перекура, он решил опустить поручень на верхней полке, ведь с ним спать неудобно. Поезд пошатнулся, яичко покатилось…
Мужчина в полете удачно сгруппировался. Ни синячка, ни ссадины. Врача, конечно, вызвали, но тот ничего нового не сказал, а заторможенность и временное ухудшение зрения – следствие резкого пробуждения. Правда, от всей этой суеты резко пробудился вообще весь вагон.
Особым развлечением в детстве было прибегать на станцию к дедушке, чтобы посмотреть, как в огромной щитовой сотнями красных и зеленых огоньков переливаются лампочки на приборах. Это все напоминало огромного необузданного зверя, которого хотелось погладить, но он всем видом показывал «Не подходи, убью».
И вот у меня в вагоне тоже есть такой зверь. Только поменьше. Зато свой. Так же моргает на меня своими лампочками, но уже не грозится убить. Щиток скорее требует заботы и ласки. Неудивительно, ведь если этот зверь сломается, в этом вагоне не будет ни воды, ни света, ни спокойных пассажиров.
Все щитки кардинально различаются, каждый раз приходится знакомиться с ними заново. И вот я попала в современный вагон германского производства. Такие мы называли «новый немец». Красивый, светлый салон, удобные купе, большой холодильник и… сенсорная щитовая. Тот случай, когда ничего не понятно, но очень интересно. Где рубильнички, где кнопочки? Все на сенсорном табло. Первая мысль: «Если оно зависнет, я даже свет включить не смогу».
Похоже, мысли материальны. Чуть больше двух недель спустя что-то пошло не так. Сначала отказала батарея (свет и вода в вагоне были только пока ехали, от генератора), затем перестал работать кондиционер, после и вентиляция. Маршрут от Адлера до Челябинска. Прямо с юга. Жара невыносимая, температура в купе близится к 30 градусам, а в вагоне старики и дети.
Некоторые шутят: «А мы любим приключения». Но есть и те, кто просит выбить окна, чтобы в вагон поступало больше воздуха. На каждой большой станции ко мне приходят местные механики и пытаются найти причину поломки. Тщетно. Делаем запрос на замену вагона. Два города отказали. Саратов помог.
Примерно в четыре часа утра по местному времени у нас переезд из «нового немца» в вагон, который как будто пригнали прямиком из СССР. Одни пассажиры ностальгируют по старым поездам, другие восторга не разделяют и ворчат: «Шило на мыло поменяли». Зато в этом «мыле» есть свет, вода и работает кондиционер.
Маршрут, по которому шел наш состав, пересекал страшно жаркую Ростовскую область. В моменты, когда кондиционер не справлялся, приходилось зашторивать окна, чтобы солнце не так сильно накаляло вагон.
И вот, в очередной раз опуская затемнители, я столкнулась с пассажиркой.
– Извините, но зачем вы это делаете? – она указала на окна.
– Делаю что?
– Ну, вот это.
– Закрываю шторы, чтобы вагон не перегрелся.
– А-а-а… А я думала, чтобы в нас снаряды не попали.
Первый рейс выдался самым стрессовым: поломка локомотива, срыв стоп-крана и… эвакуация. Это было ночью на станции «Грязи-Воронежские». Перед отправкой кто-то подал «стоп-сигнал» для машиниста – у нас это называется «выкинуть красный». Обычное дело. Наверняка просто не успели посадить всех пассажиров.
Держим красные фонари минуту, две, десять… Такой долгой посадки на этой станции не может быть, значит что-то произошло. Опять сломались? Красный убирают, но мы так и не едем. Начальник подходит и просит аккуратно эвакуировать всех пассажиров. Причину все еще не объясняют.
Решаю индивидуально предупредить каждое купе, чтобы не вызвать паники. Дохожу до первого, бужу людей и тихонько объясняю, что прямо сейчас необходимо покинуть вагон, взяв с собой ценные вещи. У всех реакция спокойная, но как только я пошла к следующим пассажирам, из первого купе донесся крик: «Нас эвакуируют!». И каждому стало необходимо знать причину, но она и мне не известна.
«А детей с собой тоже брать?» – спрашивают многие. Желательно…
Позже узнали, что пришло сообщение о минировании нашего состава. По всем вагонам повели служебных псов. Мы стояли рядом с поездом, караулили пассажирские вещи. На случай, если рванет, звонили семьям, но не прощались, просто предупреждали.
Ситуация серьезная и даже страшная, но паники ни у кого не было. Многие проводники до этого сообщения собирались лечь спать, а я – делать бутерброды. Почему-то о еде переживаний было больше. Коллеги шутили, что собаки сейчас всю колбасу со столов съедят. Вот это было бы обидно.
Проверка завершилась. Взрывчатку не нашли. Колбаса осталась на месте.
Иногда во время отдыха поездной механик звал меня смотреть телевизор. Первый раз я не поняла о чем речь, подумала, что так он назвал свой телефон, на который скачал очередной фильм, но все оказалось гораздо проще. Речь шла об окне.
И действительно, чего там только не увидишь. Почему-то из вагона даже самые пустынные и скучные пейзажи выглядят необыкновенно.