октябрь 29, 2008
Константин Сонин, профессор Российской экономической школы, внимательно следит за текущими событиями в экономике и регулярно публикует наблюдения в своем интернет-дневнике и на страницах деловой газеты "Ведомости". Сегодня известный экономист отвечает на вопросы "СК".
– Константин Исаакович, о кризисе за последний месяц сказано много, но большая часть населения так и не понимает, что творится с экономикой. Так что же происходит?
– По всему миру в последние годы было много денег, на многих рынках возникали спекулятивные пузыри. Например, в Москве на рынке недвижимости было заметно, что высокие цены на жилье не обоснованы никакими фундаментальными показателями.
На российском фондовом рынке наверняка тоже был спекулятивный пузырь. Когда он лопнул – из-за того, что по ходу кризиса, который начался в прошлом году на рынке второсортных закладных в США, – инвесторы стали выводить деньги со всех развивающихся рынков, все игроки стали терять деньги. Поскольку активы, принадлежащие многим банкам, стали стремительно дешеветь, возникла напряженность в банковской системе.
– Первой жертвой кризиса стал фондовый рынок. Все, кто хоть немного читает газеты или смотрит телевизор, за этот месяц успели выучить словосочетание "падение индекса РТС". Почему состояние индекса РТС должно быть важным, например, для простого российского пенсионера или учительницы из глубинки?
– Напрямую это их, действительно, не касается. Но индекс РТС – это как температура больного. В том смысле как температура говорит о том, что человек болен, так и падение индексов сигнализирует о том, что у экономики серьезные проблемы.
– Власти пытаются лечить экономику деньгами. В основном их направляют на повышение ликвидности банковской системы. Почему в этой ситуации так важно спасти именно банки?
– Даже у абсолютно нормального банка сейчас могут возникнуть проблемы. Когда люди паникуют и пытаются забрать оттуда деньги, то, даже если у банка есть активы, продав которые можно отдать деньги вкладчиков, очень сложно получить их немедленно. Вкладчик может прийти в банк и попросить отдать ему деньги сразу, а банк, очевидно, не может потребовать с фирм возврата выданных кредитов немедленно. Поэтому банки необходимо защищать от проблем, связанных с паникой.
– Есть точка зрения, что государство сейчас решает за счет денег налогоплательщиков ошибки беспечных менеджеров, которые увлеклись быстрым ростом.
– Все спасательные операции, которые осуществляет правительство, проводятся целиком за счет граждан. Но тут есть нюансы. Когда государство помогает банкам поддержать ликвидность, то есть пережить период паники, наши деньги не тратятся – банки их потом вернут.
Когда же правительство помогает бизнесменам выплатить их долги, тогда это может быть банальной передачей государственных денег частным лицам.
У некоторых известных миллиардеров, например у Олега Дерипаски или Сулеймана Керимова, весь бизнес последних лет, судя по сообщениям деловой прессы, был построен на том, что они постоянно делали ставки на то, что рынок будет расти и расти. Ничем особенным от игры в казино это не отличается. И будет совершенно неправильно, если все граждане расплатятся за то, что кто-то проигрался в казино.
– За годы роста население привыкло тратить. Но с наступлением кризиса кредит получить стало сложно, люди теряют работу, им урезают доходы. Означает ли это, что эпоха потребления в России закончилась?
– Это слишком громко сказано. Я вообще не уверен, что будет именно спад доходов. Но прежнего роста точно не будет. Последние восемь лет средний доход в долларах рос чуть ли не на 20% в год. Это очень много. Это больше, чем средний рост производительности труда и рост экономики в целом. Многие получали в силу разных макроэкономических обстоятельств больше, чем зарабатывали.
Если темпы роста доходов уменьшатся, то это нормально, хотя, согласен, привыкнуть к этому будет тяжело. Тем, кто набрал кредиты, чтобы ездить в отпуск в Египет или купил в ипотеку роскошные квартиры, теперь будет трудно.
– И что им теперь делать?
– Во время кризиса потребление надо сводить к минимуму. Просто кому-то придется меньше ходить по дорогим ресторанам.
– Тратиться привыкло не только население, но и правительство. Очевидно, что в новых условиях придется столкнуться с серьезными бюджетными ограничениями. Насколько к этому готова власть?
– Отчасти готова, отчасти абсолютно не готова. С одной стороны, накоплены значительные золотовалютные резервы. С другой – в период кризиса правительство должно сокращать расходы и брать на себя поменьше обязательств. Но пока такого не наблюдается. Наоборот, есть политическое давление, чтобы больше расходовали. Буквально за октябрь оборонзаказ увеличился на сто миллиардов рублей.
– Если власти этого вовремя не поймут, то за экономическим кризисом может последовать политический?
– Возможно. Выстроенная в последние годы политическая система слишком негибкая. Такие системы легко ломаются. Поэтому я бы ожидал больших политических потрясений в ближайший год.
Многое зависит от того, что произойдет лично с Владимиром Путиным. Если политической элите удастся отодвинуть его от власти, то можно ожидать, что нынешний режим удержится как нечто целое как институт. Если будет сохраняться режим ручного управления страной, то, видимо, Путину придется консолидировать свою команду и переходить в более оборонительный, более автаркический во всех отношениях режим. И тогда через несколько лет смена власти может быть если не настоящей революцией, то крутой сменой режима.
– Вернемся к экономике. Сколько нынешний экономический спад может продлиться и с какими потерями мы выйдем из него?
– Хороший вариант, если в следующем году экономический рост будет выше нуля, а темпы, близкие к нынешним – от 5% и выше, – восстановятся через год-полтора. Для нашей развивающейся экономики многое будет зависеть от того, с какой скоростью Америка и Европа будут выходить из рецессии.
– А что полезного нам даст кризис?
– Я думаю, что он научит быть эффективнее: как в личной жизни, так и в бизнесе. Те бизнесы, которые были построены на неэффективных моделях, сейчас просто выйдут из игры. Возможно, что они сохранятся, но перейдут в руки к более эффективным собственникам.
занял первое место в рейтинге общественно-политических и бизнес-блогов, составленном газетой "Ведомости".
Константин Сонин – профессор Российской экономической школы (РЭШ/ЦЭФИР) имени ОАО "СУЭК" и обозреватель газеты "Ведомости".
В 2002–2003 гг. был признан Российской академией наук "Лучшим экономистом РАН". В 2004 г. получил золотую медаль Глобальной сети развития и Всемирного банка.
– Упадут ли цены на жилье?
– Можно ожидать, что на некоторых рынках жилье подешевеет примерно на четверть.
– Где хранить деньги?
– Вклады в Сбербанке более-менее гарантированы от прямого исчезновения. Если у человека много денег и он боится резкой смены валютного курса, то я разделил бы деньги между рублями, долларами и евро.
– Будет ли дорожать доллар?
– Если говорить о долгосрочной тенденции, то доллар будет немного укрепляться относительно рубля. Но заработать без риска на росте курса доллара обычному человеку невозможно. И нынешняя паника вокруг доллара абсолютно беспочвенна.
– Можно ли в такой ситуации брать кредиты?
– Если у вас хорошая работа, которую вы не потеряете, то отчего же не взять. Для этого надо посмотреть, насколько кризис повлияет на вашу будущую способность отдавать этот кредит.
– Почему нефть дешевеет, а цены на авиабилеты остаются прежними?
– Нефть дешевеет, потому что мировая экономика замедляется, спрос на нефть падает, цена на нее уменьшается. Почему это не влияет на стоимость билетов? Цены здесь связаны не столько с себестоимостью, сколько с конкуренцией. Если в вашем городе одна или две авиакомпании, люди готовы платить за дорогие билеты, то зачем снижать цены?
– Будет ли деноминация?
– Сейчас нет никаких причин ожидать деноминации. Если даже она будет, а, повторяю, ее не будет, то в ней нет ничего страшного. Изо всех реформ, которые у нас были за последние двадцать лет, деноминация в 1998 году была самой безобидной.