Нужно ли расследовать преступления прошлых лет?

май 20, 2009

11 марта генеральная прокуратура округа Мюнхен выдала международный ордер на арест 89-летнего Ивана Демьянюка по обвинению в пособничестве убийствупо крайней мере 29 тысяч евреев в нацистском лагере смерти Собибор. 12 мая 2009 года Демьянюк был доставлен спецрейсом из США в Германию. Насколько это правильно– наказывать совсем старого человека за преступления, которые он совершил в молодости? Нужно ли вообще расследовать преступления давно прошедших дней? Или пора уже все забыть и примириться? Это – тема нашего очередного "Дискуссионного клуба".

Ольга Шарапова,
заместитель директора по научно-методической работе лицея № 130 "РАЭПШ":

Человечество выжило только потому, что выработало правила общежития. Эти правила отстаивались кровью и мечом, и мы наконец-то поняли ценность человеческой жизни. Нет никакой цели, оправдывающей человеческую жизнь как средство достижения чего-то. Поэтому преступление против человеческой жизни не должно войти в норму, которую можно уменьшить или увеличить. Не тобой дана жизнь, не тобой она может быть изъята. Я недавно слышала высказывание Сталина: "Одна смерть – это трагедия. Тысяча смертей – это статистика". Вот эта подмена сознания и приводит к тому, что у нас начинаются единичные и массовые убийства.

Так вот, здесь все переходит в область гражданского сознания. Мы все люди, хорошими поступками мы гордимся, за плохие мы должны отвечать. И какие требования предъявляются к одному человеку, такие требования должны предъявляться и к обществу.

За убийство человек должен отвечать хоть когда, и возраст его не должен быть ограничением ответственности.

У нас есть такой термин: конкретно-исторический подход к социальным явлениям. Мы не можем давать оценку событиям начала XX века. Человек, который служил в НКВД, искреннее считал, что есть предатели, есть внутренние враги... Имеем ли мы право его осуждать? Но кто довел народ до состояния безнравственности, до состояния войны? Великие менеджеры. И еще – в жизни мы все делаем выбор. Я пошла учить детей, а кто-то стал палачом.

То есть общество должно вырабатывать правила, необходимые здесь и сейчас. А сегодня, здесь и сейчас, мы понимаем: нет ничего ценнее человеческой жизни. Поэтому на убийство мы должны реагировать адекватно нашим сегодняшним воззрениям. Тем более геноцид. Тем более массовые убийства. Возраст? А возраст должен тем более призывать человека к ответственности. Человек к этому возрасту должен осознать, что он натворил. А если он не осознал, и прячется, и симулирует – вот как показывают, что он то в коляске, то бегает вокруг автомобиля, – значит, тем более надо обществу показывать, какие бывают безнравственные люди. Даже когда наступает возраст мудрости.

 

Борис Вишневский,
обозреватель "Новой газеты":

Вне всякого сомнения, расследовать преступления прошлых лет нужно – как минимум когда идет речь о военных преступлениях. Сейчас в мировой практике общепринято, что преступления против человечества не имеют срока давности. Это военные преступления, геноцид, массовая расправа с мирным населением и т. д. То, в чем обвиняют этого Демьянюка, безусловно, к таким относится. И сколько бы ему ни было лет, в каком бы состоянии здоровья он ни находился, мне лично представляется очень важным, чтобы он был осужден и умер как палач, а не как честный и добропорядочный человек. Сколько бы лет ни прошло, те, кто в этих чудовищных преступлениях виновен, должны быть отысканы и наказаны.

Если речь идет о преступлениях, совершенных во время Великой Отечественной войны, и преступлениях, которые совершили люди, которые были на стороне нацистов, то наше общественное мнение настроено однозначно. Но в другом вопросе оно настроено иначе. Я, например, абсолютно уверен, что очень многое из того, что происходило во время двух войн в Чечне со стороны наших военнослужащих, вполне может быть квалифицировано как военное преступление. Но, как вы знаете, случаев наказания за это – единицы. Думаю, что пальцев одной руки, может двух, хватит, чтобы сосчитать тех, кто был за это осужден. И то их судят не по статьям за военное преступление, а за убийство или превышение служебных полномочий.

Хотя того, что было написано независимыми журналистами об этих двух войнах, более чем до­статочно, чтобы было возбуждено множество уголовных дел именно по военным преступлениям. Но этого сознательно не делается. Потому что это сразу бы разрушило миф о том, что в Чечне не было никакой войны, а было только наведение конституционного порядка.

Нам во время первой, второй чеченской войн все время рассказывали сказки о том, что никаких преступлений наши военнослужащие не совершали. Ни о пытках, концлагерях, бомбежках жилых домов и поселков, где не было никаких боевиков и было мирное население, ни о взятии в заложники – ни о чем из этого наша официальная пропаганда не сообщает. А насчет тех, кто сообщает… вспомните Аню Политковскую. Но зато мы прошлым летом кричали на весь мир о геноциде, который якобы происходил в Южной Осетии, обвиняя в этом Грузию. Правда, надо сказать, этот геноцид действительно имел место, только со стороны властей Южной Осетии, которые, как хорошо известно, оттуда выгнали всех грузин и сравняли с землей их дома и заявили, что не позволят им вернуться. Это, между прочим, относится к категории преступлений против человечества, и они не имеют срока давности. Но я что-то ничего не слышал от наших властей насчет того, что это вообще преступление и оно заслуживает какого-то наказания. Правда, в последнее время разговоры о том, что мы Саакашвили привлечем к международному суду за геноцид, как-то стихли. Видимо, наши власти поняли, что такими разговорами только выставляют себя полными идиотами.

Валерий Головин,
начальник краевого госпиталя ветеранов войн:

Простить? Забыть? А куда девать горе людей? Горе родственников тех, над которыми он издевался, которых расстреливал? Я начальник госпиталя. Я вижу тех людей, которые воевали во время Великой Отечественной войны, – они у нас здесь лежат. Они рассказывали о том, как было трудно на войне, как тяжело было терять близких, родственников, фронтовых друзей... Это до сих пор – незаживающая рана, это до сих пор – больно. Несмотря на то что после окончания войны прошло 64 года. Это осталось. А как быть с чувствами тех людей, отцы и матери которых погибли, а они остались маленькими? Никто их не гладил потом по голове – пришлось добиваться всего самим. За те кровавые преступления прощения быть не может.

Осудить его надо обязательно.

Есть вещи, которые никакое время не спишет. Я никогда не смог бы простить тех, кто издевается над детьми. И я никогда не стал бы прощать насильников. Это же трагедия. Человек только начинает жизнь, и нужно создавать условия, чтобы он воспитался человеком и гражданином. И это очень важно для всего общества. Поэтому, сколько бы времени ни прошло, надо расследовать такие преступления и наказывать виновных.