август 12, 2009
Издатели редко включают рассказ "Чужие" в шукшинские сборники. Наверное, потому, что уж очень непривычную для писателя-"деревенщика" тему поднял в нем Василий Макарович – о далекой русско-японской войне (1904–1905 гг.), от которой в памяти современных россиян остались разве что песни "Варяг" и "На сопках Маньчжурии". Но многое в тех далеких событиях актуально и поучительно для наших дней.
105 лет назад, 1 августа 1904 года, началась героическая оборона Порт-Артура. Но Порт-Артур мы проиграли, как и всю войну японцам. "Почему?" – задается вопросом Шукшин. И в отличие от историков и стратегов находит нравственную подоплеку поражения. Рядом с патриотизмом и беспримерным героизмом русских воинов процветали равнодушие, воровство и мздоимство царских вельмож, военных и гражданских чинов, пример которым подавал сам великий князь.
"Когда вспыхнула японская война, русское правительство думало прикупить несколько броненосцев у республики Чили, – повествует писатель. – Такие броненосцы нашему флоту и не снились. Запросили за них чилийцы дешево: почти свою цену. И что же? Из-за дешевизны и разошлось дело. Русский уполномоченный Солдатенков откровенно объяснил:
– Вы должны просить втрое дороже. Потому что иначе нам не из-за чего хлопотать. Шестьсот тысяч с продажной цены каждого броненосца получит великий князь. Четыреста тысяч надо отдать госпоже Балетта (любовнице Алексея. – Прим. Е.П.). А что же останется на нашу-то долю – чинам морского министерства?"
Казалось бы, привычная "байка" Василия Макаровича. Ан нет. Подтверждение сказанному находим в романе Алексея Сергеева "Стерегущий":
"Из Питера пришло предписание собирать в Порт-Артуре миноносцы из частей, изготовленных в столице. Приняли к исполнению. Отвели место на Тигровом полуострове. Стали прибывать части. Ужас! Лом! Труха! Приемщик, командир "Петропавловска"*, возмутился. Взял весь груз, прибывающий для миноносцев по железной дороге, на проверку на самой станции назначения. Что же вышло? Груз шел не из Питера, а из Барнаула. Наряды из Питера подписывал контр-адмирал Абаза, а накладные из Барнаула – директор общества сибирского пароходства, сплавлявший для порт-артурской эскадры части развалившихся судов с Енисея и Оби".
Князю Алексею в рассказе Шукшин противопоставляет в рассказе своего земляка – сросткинского пастуха Емельяна, воевавшего с японцами: "Что он воевал, меня это не удивляло – у нас все почти старики где-нибудь когда-нибудь воевали, но что он – моряк, что был в плену у японцев – это интересно. Но как раз об этом он не любил почему-то рассказывать".
Подобных "пастухов" Барнаульский уезд Томской губернии отправил на войну с японцами больше всего по Сибири – 23 тысячи запасных и ратников ополчения (7% трудоспособных мужчин).
Воевали русские воины храбро. Но их героизм не мог закрыть брешей бездарного военного руководства и растащиловки средств, предназначавшихся на боевое перевооружение. Безвозвратные потери России с 27 января 1904 г. по 1 октября 1905 г. составили 52 500 солдат, матросов и офицеров. Только в Томской губернии на рубеже 1907–1908 гг. получали пособие 2 458 детей-сирот, отцы которых погибли в Маньчжурии. Половина из них – 1 722 – у нас на Алтае: в Бийском (731), Барнаульском (677), Змеиногорском (314) уездах, на базе которых комплектовались наиболее пострадавшие в боях Барнаульский и Томский полки. Сознавать эти потери после позора Цусимы и предательской сдачи Порт-Артура было особенно больно. Но больно не всем.
"После погибели „Петропавловска“ Алексей имел глупость показаться в одном петербургском театре вместе со своей любовницей Балетта, обвешанною бриллиантами, – пишет Шукшин. – Публика чуть не убила их обоих...
Алексей перестал выезжать из своего дворца, потому что на улицах ему свистели, швыряли в карету грязью. Балетта поспешила убраться за границу. Она увезла с собой несколько миллионов рублей чистыми деньгами, чуть не гору драгоценных камней и редкостное собрание русских старинных вещей. Это уж, должно быть, на память о русском народе…"
"Для чего же я сделал такую большую выписку про великого князя Алексея? – размышляет в конце рассказа писатель. – Я и сам не знаю. Хочу растопырить разум, как руки, – обнять две эти фигуры, сблизить их, что ли, чтобы поразмыслить, – поразмыслить-то сперва и хотелось, – а не могу. Один упрямо торчит где-то в Париже, другой – на Катуни, с удочкой. Твержу себе, что ведь – дети одного народа, может, хоть злость возьмет, но и злость не берет. Оба они давно в земле – и бездарный генерал-адмирал, и дядя Емельян, бывший матрос… А что, если бы они где-нибудь ТАМ – встретились бы? Ведь ТАМ, небось, ни эполетов, ни драгоценностей нету. И дворцов тоже, и любовниц, ничего: встретились две русские души. Ведь и ТАМ им не о чем было бы поговорить, вот штука-то. Вот уж чужие, так чужие – на веки вечные…"
Не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки, или правильнее, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением в последние годы.
12-й Сибирский пехотный Барнаульский полк прославился на всю Россию боем у станции Дашичао, участием в сражениях при Ляояне и Мукдене. Вернулся с войны с высшими знаками отличия – Георгиевским знаменем и Георгиевскими серебряными трубами.
Летом 2007 года в Киеве выставили на торги картину художника-баталиста Николая Самокиша "11 июля 1905 года. Дашичао. 12-й Сибирский пехотный Барнаульский полк". Просили за нее 5 500 долларов. Где сейчас это свидетельство боевой славы наших земляков, неизвестно. Устроители торгов оговорили условие: "Без права вывоза из Украины".
* Броненосец, подорвавшийся на мине 31 марта 1904 г. вместе с командующим русским флотом адмиралом Макаровым.