октябрь 27, 2009
На этой неделе вАлтайском крае ожидают приезда первого вице-премьера Виктора Зубкова, который в том числе планирует посетить фермерское хозяйство Владимира Устинова в Косихинском районе. У фермера, известного своим образцово-показательным производством, появится возможность продемонстрировать новый элеваторный комплекс, а также рассказать о возникших в этом сезоне проблемах. Владимир Устинов рассказал о том, почему сегодня прекращен закуп зерна переработчиками и как должна измениться система закупа сельхозпродукции. Добавим, что во время этой беседы фермер еще не знал о предстоящем визите к нему вице-премьера.
Фермер Владимир Устинов.
Олег Богданов
— Владимир Игоревич, Минсельхоз в очередной раз не выполнил обещание начать закупочные интервенции на рынке зерна. Как вы считаете, смогут ли подобные торги помочь сельхозпроизводителям?
— Я считаю, что прошлогодние интервенции были ужасной ошибкой. Да, государство выкупило часть зерна у крестьян. Но вместо того чтобы вывезти его и продать, положило в склады. По сути, федеральные средства были вложены в элеваторы, дружественные тем структурам, которые выделяли деньги. И весь год на этом еще раз делались деньги. Зерно лежит, оно обрастает затратами на хранение, которые компенсирует опять же государство. В то же время переработчики оказались с бесплатным сырьем, которое сегодня можно использовать и тем самым опускать до минимума закупочные цены на пшеницу.
В этом году на рынке практически отсутствуют структуры, которые закупают зерно. По крайней мере, они себя не показывают. Рынок оказался голым. Переработчики перестали закупать продукцию, принимают ее только на хранение. Если бы у крестьян была возможность оставить зерно у себя и не вывозить ни килограмма на элеваторы, то цена была бы другая. Всем выгоден спад, на котором можно заработать достаточно большие деньги. Государство совершенно перестало заниматься ценообразованием. Минсельхоз на всю страну объявил, что ситуация с зерном не ясна. И сегодня идет жесточайшая спекуляция на рынке.
— Но ситуацию со стоимостью пшеницы нельзя назвать локальной. Вы думаете, что переработчики всей страны могли договориться об одновременном снижении цен?
— А почему бы и нет? Им легче это сделать, чем крестьянам, которых в разы больше. Но я абсолютно не обвиняю и не критикую переработчиков. Это их грамотный и четко налаженный бизнес. Хотя ценники на нашу продукцию сформированы не в крае, а за его пределами.
Я считаю, что в стране начался очередной передел собственности. Вы думаете, в той же Москве нет мальчиков в черных костюмах, которые не хотят заполучить наши перерабатывающие предприятия? Крупные мукомольные предприятия в крае не зря объединились — так проще противостоять рейдерским захватам. Об этом мало кто говорит, но нужно об этом догадываться.
— Но что все-таки может восстановить обвалившийся рынок зерна и что для этого могут сделать сами сельхозпроизводители?
— Как ни парадоксально, крестьянам поможет голод. Мы должны создать дефицит, только он стимулирует рынок, а перепроизводство гробит его. Перепроизводство намного страшнее для нас, чем недобор урожая. Но чиновники, в том числе и федерального уровня, не хотят это понимать. Сегодня они спокойны — закрома Родины полны.
В предыдущие годы нам не приходилось особо думать о сбытовой политике. Проблемы с ценами были, но спрос на нашу продукцию никогда не отсутствовал. Сегодня, к сожалению, мы вынуждены думать о том, о чем думали в 1990-х годах. Мы хотели скооперироваться, искали, кому продать зерно. Но это не совсем наше дело.
— А какая система закупа сельхозпродукции устроила бы аграриев? Возможно, вам известен положительный опыт зарубежных государств?
— Скорее всего, нам подошла бы система заключения предварительных договоров поставки зерна по фиксированной цене. Сегодня у фермеров нет ни одного подобного контракта. Мы сеем просто потому, что генетически знаем: крестьянин должен сеять. Нет никаких гарантий, что будет реализован будущий урожай. Заказ же позволит стабильно работать хозяйствам.
Можно обратиться к опыту Канады. Страна нам близка по объемам собираемого зерна и по природно-климатическим условиям. Там на благо крестьян работает Зерновой союз, который закупает практически все зерно. У них нет фиксированных заказов, но они опираются на мировую цену. В любую секунду фермер может выйти в Интернет и узнать, какая цена у него складывается на зерно. Так же движением одной руки он может осуществить электронную продажу. Если закупочная стоимость пшеницы падает, господдержка корректируется. И у канадских фермеров совершенно отсутствует страх перепроизводства.
Весь урожай канадские сельхозпроизводители хранят у себя. Крупных элеваторов, которые бы сушили и перерабатывали зерно, там нет. В любой точке Канады цена на пшеницу равного качества одна и та же вне зависимости от географического расположения хозяйства. Зерновой союз берет на себя вопросы выравнивания расходов на перевозку. Но почему еще так? Государство располагает серьезными активами в сельском хозяйстве — порядка 50%. И на уровне законов прописано, что чиновники агропромышленного комплекса являются менеджерами и экспертами по продаже. Перед ними стоит задача искать рынки сбыта.
— Канада выбрала тактику поставлять на мировой рынок зерно. У властей же нашего края принципиальная позиция — экспортировать только муку и крупы. Нужно ли, по-вашему, сбалансировать вывоз зерна и продуктов перемола?
— Если алтайские переработчики не могут обеспечить спрос на нашу продукцию, то стоит подумать об экспорте зерна. Во-первых, оно хранится дольше, чем мука. Во-вторых, транспортировать зерно гораздо выгоднее — оно более компактное.
Находясь в Канаде, я не видел эшелонов с нефтью, зато регулярно наблюдал эшелоны с зерном. Там на уровне двух-трех географических районов построен элеватор, но не для переработки, а для перевалки зерна в вагоны. Для канадцев стратегический продукт — зерно, для россиян — нефть и газ. Но в ситуации, когда у нас, я подчеркиваю, объявленное перепроизводство, нужно подумать о вывозе излишков. Поставлять зерно в ту же Европу, где развито производство биотоплива, в том числе из пшеницы. Можно прикрыть газовую трубу, а открыть зерновые поставки. Предложить: "Мы вам не дали газ, но даем зерно, из которого вы также сможете произвести энергию".
— Отдельные сельхозпроизводители начали заявлять о своем банкротстве из-за низких цен на агропродукцию. Насколько обоснованы такие заявления?
— В этом году крестьяне могут потерять свой экономический потенциал. То, что сегодня происходит, я бы назвал теми же интервенциями, только села и крестьян. Сомневаюсь, что в следующем сезоне будет возможно кредитование хозяйств в том объеме, на который в последние годы выходил агропромышленный комплекс. Во многих хозяйствах есть проблемы с погашением кредитов. У меня впервые за всю историю сотрудничества с банком возникла ситуация, когда я не смог вовремя произвести расчет, пришлось договариваться об отсрочке платежа в несколько дней.
— Снизился ли в вашем хозяйстве объем привлеченных кредитных ресурсов в текущем году по сравнению с 2008 годом?
— Мы оптимистично смотрели в будущее, поэтому увеличили объемы привлеченных средств. В этом году мы за 15 млн. рублей купили элеваторный комплекс с единовременным объемом хранения 30 тыс. тонн. Также 4,5 млн. рублей направили на приобретение жатки и более 5 млн. рублей — на покупку российского комбайна. Хотя изначально заказывали импортный комбайн, но потом передумали.
— Связан ли ваш отказ от зарубежной сельхозтехники с отменой государственных компенсаций и повышением ввозных пошлин на нее?
— Конечно. Мы не могли выйти на годовое привлечение средств в объеме 30–35 млн. рублей, это большой риск для нашего бизнеса. Только за то, что комбайн пересекает российскую границу, на таможне нужно заплатить 3 млн. рублей. Российское качество, конечно, намного уступает качеству той техники, которая приходит из-за рубежа. Тем не менее оно нас пока устраивает.
— Аграрии часто озвучивают претензии к отечественной сельхозтехнике. Были ли случаи, когда представители заводов посещали хозяйства региона и фиксировали ваши замечания и предложения по улучшению характеристик продукции?
— Только один раз за всю историю края сюда приезжал главный конструктор одного из заводов. В то же время представители импортных производств регулярно посещают мое хозяйство. Но сегодня опустили руки те компании-поставщики, которые работали с импортной техникой. Это одна из обратных сторон технологического взрыва. Рынку дали возможность развиваться и тут же ударили по рукам.
— Губернатор предлагал вам заняться сахарной свеклой и позже укорил в невыполнении обещания. Можно ли назвать предложение власти обоснованным?
— Это была рекомендация, а не ультиматум. Губернатор меня попросил, а я отказал. Но он нашел в себе силы не применить в отношении меня какие-либо санкции. Я попросил его о встрече и привел все свои доводы о том, почему у нас невозможно выращивать свеклу. И, собственно, мои аргументы подтвердились. "Бийский сахарный завод" прекратил переработку. И сегодня в кризис я бы оказался в тяжелом положении. Конечно, культура является высокорентабельной, и если появится гарантированный сбыт, то я начну ею заниматься.
О газификации
— Даже самые маленькие села Европы газифицированы российским топливом. У нас же рядом с деревней проложили газопровод, но нас к трубе так и не подключили. В 1990-х годах один из чиновников исключил из плана газификации те населенные пункты, где работали фермеры.
О цене имущества
— Стоимость основного фонда у крепких сельхозпроизводителей намного выше, чем у переработчиков и хлебопеков. Последним здания и подсобные помещения достались от государства, они сегодня поставили новое оборудование. Но я сомневаюсь, что у них один станок стоит столько, сколько мой комбайн "Джон Дир" — 16 млн. рублей.
О китайцах и посредниках
— Однажды приезжали в хозяйство китайцы. Они смотрели гречиху с зеленым оттенком. В ней они нашли элемент, который можно использовать при лечении онкологических заболеваний. Как они объяснили, на Алтае особенность почвы такова, что на ней выращивается именно такая гречиха. Но с китайцами приехала масса посредников, которые сказали гостям из Поднебесной, что не надо работать с нами напрямую. В итоге нам пришлось отказаться от такого сотрудничества.
Владимир Игоревич Устинов родился 31 марта 1961 год в Целинном районе. После окончания сельскохозяйственного института работал главным инженером в хозяйстве "Красный факел" Целинного района, а затем в совхозе "Советский" Косихинского района. В феврале 1990 года вышел из совхоза для организации фермерского производства. "На тот момент даже не было закона о крестьянско-фермерском хозяйстве", — вспоминает Владимир Устинов.
На сегодняшний день фермерское хозяйство Устинова обрабатывает 3,7 тыс. га.