февраль 8, 2010
Новый законопроект о запрете абортов – это зеркало социальной политики России, потому что давно подмечено: как только в отечестве случается очередное повышение тарифов на ЖКХ, повышение цен, отмена льгот или что-то еще не слишком популярное, в парламенте и СМИ непременно начинается живая дискуссия, будоражащая обывателя - например, о многоженстве. Или о порнографии в рекламе, а чаще всего – об абортах.
Начало 2010 года не стало исключением. Не успели сограждане отойти от затянувшихся выходных, привыкнуть к новым цифрам традиционных выплат - депутаты и общественность порадовали новой инициативой.
Участники постоянно действующего круглого стола "Закон как проводник духовно- нравственных ценностей в жизнь российского общества", прошедшего недавно в Храме Христа Спасителя, обсудили предложения в проект нового закона об охране репродуктивного здоровья российских граждан.
Само место проведения дискуссии наводит на мысль, что обсуждение - не просто рабочая встреча, скорее всего мы имеем дело с очередной кампанией. Что немедленно подтвердил сам текст нового проекта, гласящий что " проблема абортов в России в силу ее распространенности, терпимости общества к абортам выходит за рамки социальной, правовой, нравственной проблемы и приобретает в условиях демографического кризиса характер национальной угрозы и наносит серьезный урон имиджу России".
Последние слова - ключевые. Имидж – это важнее социальных, нравственных и даже правовых вопросов. Исправим имидж – и все будут уверены, что проблем нет. В МГУ нас учили, что так звучал один из основных тезисов геббельсовской пропаганды. А тот, в свою очередь, перефразировал ненавистного Ленина с его теорией газеты нового типа.
Все, кто старше 30, помнят, чем закончилась тотальная ложь советской эпохи.
Кстати, тема абортов, усердно подвергаемая цензуре прежде, вышла на широкий простор именно в пору перестройки – и именно как тема национального позора. И, во многом благодаря гласности и всенародному обсуждению, репродуктивным здоровьем россиян, наконец, начали заниматься в 90-е годы. Государственная программа планирования семьи, действовавшая несколько лет, дала небывалые плоды – количество абортов снизилось на треть, у несовершеннолетних - вполовину, показатели здоровья женщин и мужчин стали улучшаться. К слову, именно тогда впервые заговорили о мужском здоровье - сегодня именно этот показатель, а отнюдь не число прерванных беременностей, реально угрожает репродуктивному потенциалу нации.
Программа была свернута и подвергнута публичному поруганию в конце 90-х, заодно со многими другими новациями, когда демократическое движение общества затормозилось. Соответственно, снова стало расти и количество абортов, официально зафиксированных, о практике тысяч частных клиник по сию пору никто толком ничего сказать не может. Количество бесплатных услуг в области охраны репродуктивного здоровья по сей день у нас минимально, и наиболее доступная из них - как раз аборт. То есть сегодня, в начале 21 века, именно он остается в стране основным и самым доступным способом планирования семьи. Как и 50 лет назад.
Кстати, в середине 60-х в ежегодное число абортов превышало 5 с половиной миллионов. Журнал " Здоровье" публиковал материалы об омолаживающем эффекте этих операций. В 80-х официальная статистика уменьшилась, но процветал теневой бизнес. Аборты делали жены руководителей государства, продавщицы и студентки, - в элитных клиниках, заводских санчастях и на дому, в среднем на долю каждой советской женщины их выпадало 5-7 .
Когда в самом конце 90-х в Государственной Думе клеймили программу по репродуктивному здоровью, я в перерыве между заседаниями поинтересовалась у мужчин-депутатов, противников программы планирования семьи, сколько абортов сделали их жены. Все помнили, что было такое, но точного числа никто не смог назвать. Я тогда написала в газете, что в этом ответе, как в капле, отразилось отношение бесконечно лицемерное и жестокое отношение российской власти к женщине, что главный виновник устрашающего количества абортов – прежде всего государство, которое не предоставляет никакой альтернативы, и вообще безразлично к частной жизни своих граждан…
Сегодня совершенно очевидно, что частная жизнь граждан и их право на выбор становится ареной борьбы самых разнообразных сил. При этом налицо тенденция внушить гражданину мысль, что он собственно и не имеет никакого права на соблюдение своих личных интересов и защиту собственного мнения и пространства.
С одной стороны, это упорно, совсем по-геббельсовски, утверждает национальный телеэкран, на котором довольно грубая пропаганда текущего политического курса соседствует с окончательной пошлостью и который не предоставляет ошалевшему сознанию современника никакой альтернативы. С другой стороны – все чаще звучат разные голоса о том, что частная жизнь должна быть строго регламентирована, что свобода пагубна, что индивид должен подчиниться некоему общему интересу и государственной политике. В частности, выходу из демографического кризиса. Родившиеся в СССР узнают хорошо знакомые нотки. В свое время Сталин, впечатленный убылью населения, запретил аборты. Результатом стало массовое убийство новорожденных, гибель женщин от криминальнызх абортов, но никак не улучшение демографической картины. Специалисты это очень хорошо знают, как и то, что в благополучных странах, где налажена социальная поддержка семьи и аборты доступны каждому, их число минимально, а рожают больше, чему нас.
Вообще, про аборты у нас написано очень много. Как и о том, что политики, РПЦ и другие организации вполне могли бы мобилизовать силы и средства на помощь уже живущим и страдающим детям улиц, интернатов, колоний. Это принесло бы куда больше пользы стране, чем проведение " имиджевых" мероприятий.
Трудно предположить, что запрет абортов способен изменить к лучшему имидж любого государства. Зато новая инициатива, как ни печально, вполне рифмуется со всем ходом развития социальной политики последнего времени, которая все дальше и дальше уходит от нужд и реальных забот человека.
И возникает странная, хотя тоже не новая, мысль – не происходит ли все это именно так отчасти еще и потому, что мы сами не всегда готовы говорить в полный голос о том, что нас тревожит и что мы хотели бы изменить?