Ниже пояса

февраль 8, 2010

Новый законопроект о запрете абортов – это зеркало социальной политики России, потому что давно подмечено: как только в отечестве случается очередное повышение тарифов на  ЖКХ, повышение цен, отмена льгот или что-то еще не слишком популярное, в  парламенте и СМИ непременно начинается  живая дискуссия, будоражащая  обывателя - например, о многоженстве. Или о порнографии в рекламе,  а чаще всего – об абортах.

Начало 2010 года не стало исключением. Не успели сограждане отойти от  затянувшихся выходных,   привыкнуть к  новым цифрам  традиционных выплат -  депутаты и общественность порадовали новой инициативой.

Участники постоянно действующего круглого стола "Закон как проводник духовно- нравственных ценностей в жизнь российского общества",  прошедшего недавно в Храме Христа Спасителя, обсудили предложения в проект нового закона об охране репродуктивного здоровья  российских граждан.

Само место проведения дискуссии наводит на мысль, что обсуждение - не просто рабочая встреча, скорее всего мы имеем дело с очередной кампанией. Что немедленно подтвердил сам текст  нового проекта, гласящий что " проблема абортов в России в силу ее распространенности, терпимости общества к абортам выходит за рамки социальной, правовой, нравственной проблемы и приобретает в условиях демографического кризиса характер национальной угрозы и наносит серьезный урон имиджу России".

Последние слова - ключевые. Имидж – это важнее социальных, нравственных и даже правовых  вопросов.   Исправим имидж – и все будут уверены, что проблем нет. В МГУ нас учили, что  так звучал один из основных тезисов геббельсовской пропаганды. А тот, в свою очередь, перефразировал ненавистного Ленина с его теорией газеты нового типа.

Все, кто старше 30, помнят, чем закончилась тотальная ложь советской эпохи.

Кстати, тема абортов, усердно подвергаемая цензуре прежде, вышла на широкий простор именно в пору перестройки – и именно как тема национального позора. И, во многом благодаря гласности и всенародному обсуждению, репродуктивным здоровьем россиян, наконец, начали заниматься в 90-е годы. Государственная программа планирования семьи, действовавшая несколько лет, дала небывалые плоды – количество абортов снизилось на треть, у несовершеннолетних - вполовину, показатели  здоровья женщин и мужчин стали улучшаться. К слову, именно тогда впервые заговорили о  мужском здоровье - сегодня именно этот показатель, а отнюдь не число  прерванных беременностей, реально угрожает репродуктивному  потенциалу нации.

Программа была свернута и подвергнута публичному поруганию в конце 90-х,  заодно со многими другими новациями, когда демократическое движение общества затормозилось. Соответственно, снова стало расти и количество абортов,  официально зафиксированных, о  практике тысяч частных клиник по сию пору никто толком ничего сказать не может. Количество бесплатных услуг  в области  охраны репродуктивного здоровья по сей день у нас  минимально, и наиболее доступная из них - как раз аборт. То есть  сегодня, в начале 21 века, именно он остается в  стране основным и самым доступным способом планирования  семьи. Как и 50 лет назад.

Кстати, в  середине 60-х в ежегодное число абортов превышало 5 с половиной миллионов. Журнал " Здоровье" публиковал материалы об омолаживающем эффекте этих операций. В 80-х  официальная статистика уменьшилась, но процветал теневой бизнес. Аборты делали жены руководителей государства, продавщицы и студентки, - в элитных клиниках,  заводских санчастях и на дому, в среднем на долю каждой советской женщины их выпадало  5-7 .

Когда в самом конце 90-х в Государственной Думе клеймили программу по репродуктивному здоровью, я в перерыве между  заседаниями поинтересовалась у мужчин-депутатов, противников программы планирования семьи, сколько абортов сделали их жены.  Все  помнили,  что было такое, но точного числа никто не смог назвать. Я тогда написала  в газете, что в этом ответе, как в капле,  отразилось отношение  бесконечно лицемерное и жестокое  отношение российской власти к женщине, что главный виновник устрашающего количества абортов – прежде всего государство, которое не предоставляет никакой альтернативы, и вообще безразлично к частной жизни своих граждан…

Сегодня совершенно очевидно, что частная жизнь  граждан и их право на выбор становится ареной борьбы самых разнообразных сил. При этом  налицо тенденция  внушить гражданину мысль, что он собственно и не имеет никакого права  на соблюдение своих личных интересов и защиту собственного мнения и пространства.

С одной стороны, это упорно, совсем по-геббельсовски, утверждает  национальный   телеэкран, на котором довольно  грубая пропаганда текущего политического курса соседствует с окончательной пошлостью и который не предоставляет ошалевшему сознанию современника никакой альтернативы. С другой стороны –  все чаще звучат разные голоса о том, что  частная жизнь должна быть строго регламентирована, что свобода  пагубна, что индивид должен подчиниться некоему общему интересу и государственной политике. В частности, выходу из демографического кризиса. Родившиеся в СССР узнают хорошо знакомые нотки. В свое время  Сталин, впечатленный убылью населения, запретил аборты. Результатом стало массовое убийство новорожденных, гибель женщин от криминальнызх абортов, но никак не улучшение демографической  картины. Специалисты это очень хорошо знают, как и то, что  в благополучных странах, где налажена социальная поддержка семьи и аборты доступны каждому, их число минимально, а рожают больше, чему нас.

Вообще, про  аборты у нас написано очень много. Как и о том, что политики, РПЦ и другие организации вполне могли бы мобилизовать силы и средства  на помощь уже живущим и страдающим детям улиц,  интернатов, колоний. Это  принесло бы куда больше пользы стране, чем проведение " имиджевых" мероприятий.

Трудно предположить, что запрет абортов  способен изменить к лучшему имидж   любого государства. Зато новая инициатива, как ни печально, вполне рифмуется со всем ходом развития социальной политики последнего времени, которая все дальше и дальше уходит от нужд и реальных забот  человека.

И возникает странная, хотя тоже не новая, мысль – не происходит ли все это  именно так отчасти еще и потому, что мы сами не всегда готовы говорить в полный голос  о том, что нас тревожит и что мы хотели бы изменить?