март 5, 2010
…В Барнауле идет судебный процесс: краевой Союз художников против семьи Геннадия Борунова. Судятся из-за мастерской – по закону ее надо было освободить спустя полгода после смерти Геннадия Федоровича. Освободить от тысяч эскизов, набросков и завершенных картин, дневников, черновиков рассказов и очерков…
Правота союза очевидна – мастерские даются пожизненно, на них очереди, а Боруновым, кстати, несколько раз предоставлялась отсрочка…
Другую, более важную часть правды объяснить трудно. Она, в общем, в том, что среди нас жил , бесконечно уважал настоящий крестьянский труд и писал преимущественно земляков-хлеборобов…
Геннадий Федорович прожил достаточно долго, чтобы понять себе цену и успеть забеспокоиться за творческое наследие. Он ходил по чиновничьим кабинетам, просил, нельзя ли в виде исключения, учитывая многочисленные заслуги перед краем и городом, оставить мастерскую для работы будущих исследователей. Сейчас с этой просьбой по кабинетам ходит его вдова.
Мне кажется, здесь мы неизбежно переходим к разговору про алтайскую идентичность. Чем мы гордимся? Кто мы такие? Самосознание строится из кубиков, которые под рукой, – мы те, чью Ирину Ортман иногда показывают по телевизору, и нет нам дела до гениев и их архивов…
– Раз весь этот материал в Барнауле никому не нужен, я вывезу его за пределы города, – говорит сын художника.
А я вот уверена, что с Боруновым все будет, как с Гуркиным, картины которого сначала сгрузили на телегу и увезли, а теперь считают символом государственности сопредельной республики.
И никому, что интересно, даже не станет стыдно.
Никому.