март 16, 2010
Прошедший 2009 год оказался для банкиров не катастрофическим, но и не простым. Они столкнулись с резким снижением спроса, нежеланием некоторых заемщиков возвращать кредиты и увеличением критики в свой адрес. В 2010 год банкиры вошли с несколько более оптимистичным настроем. Просрочка стала управляемой, спрос на розничные кредиты возвращается, а ставки снижаются. О том, что еще происходит на рынке розничного кредитования, мы поговорили со Станиславом Могильниковым, управляющим региональным операционным офисом "Барнаульский", вице-президентом банка ВТБ24.
Станислав Могильников: "Не берусь предсказать поведение клиентов, когда рынок стабилизируется, но в плохие месяцы люди нацелены сберегать".
Олег Богданов
— Действительно, в прошлом году мы наблюдали взрывной рост просрочки по сравнению с докризисным периодом. Но просрочка не может расти бесконечно — к середине 2009 года эти процессы затормозились. Сегодня мы наблюдаем, что просрочка ведет себя, если не так как мы бы хотели, то хотя бы прогнозируемо.
В первой половине 2009 года драматизм заключался не в том, что просроченная задолженность росла стремительно, а в том, что этот процесс был неконтролируем. К середине года управляемость в ситуации с дефолтами восстановилась. Это произошло благодаря комплексу мер и изменений в нормах резервирования, в ценообразовании, в уровне одобрения кредитных заявок, в требованиях к заемщикам, в активном управлении сбором. В итоге произошла переоценка ситуации. Те цифры, которые год назад казались катастрофичными, сегодня воспринимаются как приемлемые.
— Я не стал бы акцентировать внимание именно на этом инструменте — он применяется только тогда, когда целесообразен. Правильнее говорить о комплексе решений, позволяющих управлять ситуацией с долгами. Реструктуризация, самостоятельный сбор, коллекторы, судебные решения и приставы ситуационно применяются банками для урегулирования дефолтов.
Есть банки, которые собирают просрочку очень жестко. Как потребитель я не хотел бы с этим столкнуться. Их методы, с одной стороны, законны, с другой — достаточно неприятные. Чем банк плох как кредитор? Банкиры — это те ребята, которые в силу профессии помнят долги всегда. Это машина, которая едет медленно, но верно, несмотря ни на что. Она не оценивает, жестко это или нет. Банк помнит о долге и делает все, чтобы его собрать. В этом смысле банк как кредитора не стоит недооценивать.
— Банки постоянно сталкиваются с атаками надзирающих и потребительских органов. Но мы спокойно к этому относимся и, конечно, решения властей будем исполнять. Другой вопрос, что тема повышения ставок в одностороннем порядке раздута. Я сомневаюсь, что вы найдете много примеров, когда банк изменил бы ставку частным заемщикам, мы точно такое не практикуем. Проблема актуальна скорее для юрлиц. Для них ставки повышали, в том числе и мы. Мы закладывали эту возможность в договор и в некоторых случаях своим правом воспользовались.
Дело не в том, что у банкиров сработал коэффициент жадности и они решили обобрать предпринимателей. Причина в том, что в период кризиса резко вырос дефолт, некоторые компании просто престали возвращать деньги по разным причинам. Большого секрета здесь нет — из полученной от повышения маржи финансируются резервы по дефолтам. Так делали и гранды рынка, и малые банки, всю прибыль тратили на резервы. Повышение кредитных ставок было условием сохранения банковского сектора и продиктовано необходимостью. Иначе банкам пришлось бы финансировать просрочку своим капиталом. А это угроза всей системе.
Что касается отказа от штрафных санкций. Полагаю, любой кредитный договор есть волеизъявление сторон. В общем случае стороны могут зафиксировать любые договоренности, не противоречащие закону, в том числе — изменение ставок, штрафы. Почему кредитный сектор будет выпадать из этой правовой конструкции? Сейчас об этом прецеденте ведут дискуссии. Можно предположить, что решение суда здесь скорее имело социальную окраску, чем экономическую, и соответствует текущему конъюнктурному контексту. Но полагаю, банки найдут системное решение. Если резюмировать, то это решение суда переносит долговую нагрузку в обществе с дефолтных клиентов на клиентов, добросовестно исполняющих свои обязательства.
— Когда в середине прошлого года мы оценивали ситуацию, перед нами стояла задача выйти в ноль. Мы считали эту цель довольно амбициозной. К концу года мы поняли, что можем справиться: почувствовали отдачу наших усилий по управлению просрочкой. В 2009 году мы получили положительный финансовый результат.
— Поскольку в 2009 году многие заемщики стали оценивать свои финансовые перспективы пессимистично, спрос на ипотеку катастрофически упал. Это коснулось и нас. По России объемы сократились в три-четыре раза. Мы сократили ипотечные подразделения, оптимизировали штат. Но программу ипотечного кредитования не остановили. Да, мы снизили уровень одобрения, серьезно повысили требования к заемщику, увеличили соотношение собственных средств в сделке.
Сейчас пошел обратный процесс — мы либерализовали требования к заемщикам. Одновременно произошел разворот спроса на ипотеку. Люди вновь переоценили ситуацию, снова приходят и заимствуют. Им надо где-то жить, улучшать жилищные условия. Спрос появляется ровно в той мере, насколько люди более оптимистично оценивают личные перспективы, перспективы своей семьи, общества. Ипотека — это, если хотите, некий индикатор.
— Да. До кризиса его нельзя было воспринимать как вполне информативный, наше общество в первый раз примерялось к жизни с заимствованиями. После кризиса люди стали прагматичнее подходить к кредитованию. Пришло понимание, что ипотека — это ответственный шаг. У этого решения есть положительные стороны — ты живешь в своем жилье сейчас, а не через 20 лет, можешь сделать в нем ремонт, растить детей. Но есть и минусы — в течение 15 лет ты постоянно должен быть трудоустроенным и каждый месяц в клювике приносить в банк платеж. Получается, что ипотека — это инструмент не только улучшения бытовых условий, но еще и повышения социальной ответственности каждого из нас. Когда ты понимаешь, что должен быть постоянно заинтересован в рабочем месте, это серьезно повышает личную ответственность перед обществом.
— Надеемся на дальнейший рост объема вкладов. В кризис люди стали больше сберегать: за год краевой рынок средств физических лиц, размещенных в банках, вырос на 20%. Не берусь предсказать поведение клиентов, когда рынок стабилизируется, но в плохие месяцы клиенты нацелены сберегать.
Также неплохую динамику покажут карточные продукты, особенно кредитки. Это очень удобная форма, которая позволяет быстро привлекать и погашать заем. Сейчас клиенты все больше понимают его преимущества, карты прочно входят в повседневный оборот.
В целом в потребительском кредитовании мы надеемся на рост в 10–20%. Ипотека получит некоторое восстановление, но до докризисных темпов мы будем расти около трех лет.
— Часто банки и кредит позиционируют как некую движущую силу развития малого бизнеса. Надо понимать, что это не так. Кредит — это лишь инструмент развития бизнеса. Безусловно, важный, но я не стал бы переоценивать роль банков в становлении малого бизнеса. Точки роста надо искать в других материях. С нашей же стороны в этом году можно ожидать снижения ставок и роста доступности кредитов. Уверен, что через полгода-год мы будем находиться на совершенно другом уровне стоимости и доступности кредитов для малого бизнеса.
— Алтайсбербанк — очень профессиональный и серьезный игрок, мы с большим уважением относимся к тому, что они делают. Полагаю, мы ценны друг для друга именно как конкуренты, как коллеги по цеху. Хотя то, что мы предлагаем рынку, отличается. У нас несколько другая целевая аудитория, мы предлагаем несколько разные продукты.
У нас нет цели "догнать и перегнать". У Сбербанка очень серьезная инфраструктура, в десятки раз больше офисов, конкурировать по числу отделений и объемам сложно. Поэтому мы сосредоточились на целевой аудитории и на сервисе.
— Я сам пользуюсь "Телебанком" (интернет-сервис банка ВТБ24. — Прим. "ВД") и согласен, что клиент может столкнуться с неудобствами. Но уже сейчас 90% регулярных транзакций осуществляется без особых затруднений.
Большинство неудобств, с которыми сталкивается клиент во время пользования такими сервисами, связано с обеспечением безопасности клиентских данных и средств.
Но этот сектор развивается очень стремительно. Через два-три года мы увидим совершенно иную картину. Люди поймут, что это удобно, нет смысла приходить и садиться напротив девочки-операциониста в банке, чтобы осуществить платежи. Любые операции можно совершить дома, нажав две клавиши.
Банковские технологии развиваются стремительно. Та же электронная очередь три года назад была новинкой, сейчас этим никого не удивишь. Банкоматы с приемом наличных были редкостью несколько лет назад, сейчас мы более 80% наличных пополнений карт принимаем через них. Сказать, что кто-то из банков обладает уникальной фишкой или продуктом, нельзя — очень быстро лучшее будет скопировано. Скорее имеет смысл говорить о синхронном развитии банков. Сегодня это уже не рост отдельных лидеров, а коллективное качественное развитие всего сектора.
О приват-банкинге
— Многие банки сейчас имеют форматы для обслуживания VIP-клиентов. Эти проекты являются самыми приоритетными и желанными для банка. Понятно, что в крае клиентов, которые заинтересуются такими услугами, меньше, чем в Москве, Питере или Новосибирске. Тем не менее они есть и будут делать свой выбор в пользу привилегированного обслуживания.
О вице-президентстве
— Мой регулярный функционал связан с администрированием Алтайского филиала. С позицией вице-президента связан ряд внутренних системных функций, методические моменты, координационные вопросы сервиса и продаж в Западно-Сибирском регионе. Подобные статусы есть еще у четырех управляющих в региональной сети.
О региональных банках
— Небольшие региональные банки нужны. Когда конкурентная среда сокращается, большие игроки расслабляются, начинают вести себя не так. Проблема в том, что экономическое поле для малых банков сокращается. Крупные банки технологичнее, у них есть экономия издержек на масштабах. Существует ряд административных и технических процедур, которые должен делать каждый банк. У большого банка на единицу дохода такие расходы гораздо меньше. Малым же приходится нести более серьезные удельные затраты. Хотя они ближе к своему клиенту, способны предлагать специальные решения.
— Нет. Это изменение внутренней структуры. Базовый филиал создан в Новосибирске и предоставляет внутренний сервис региональным офисам во всех сибирских регионах.
По сути это та же экономия на издержках. Если вчера у нас в Сибири было восемь главных бухгалтеров, столько же кадровых служб и бэк-подразделений, то сейчас все представлено в одном экземпляре. Если мы сможем сэкономить на издержках, у нас появится возможность снизить ставки. По этому пути сейчас идут многие банки — то же самое сделали или сделают в ближайшее время наши федеральные конкуренты.
Станислав Александрович Могильников родился в 1973 году в поселке Билибино Магаданской области. В 1995 году окончил Новосибирский институт народного хозяйства (сейчас — Новосибирский государственный университет экономики и управления), факультет "Финансы и кредит". В 2000 году получил диплом по менеджменту The Open University of Great Britain. С 1995 года работал в филиалах и самостоятельных банках Барнаула в должности менеджера, специалиста, начальника отдела, заместителя управляющего. В должность управляющего филиалом ВТБ24 в Барнауле вступил в начале 2005 года. В 2009 году был назначен вице-президентом — управляющим филиалом.