апрель 16, 2010
– Опухоль фактически сваривается,– объясняет суть нового метода профессор Яков Шойхет. Барнаульская городская больница №5 – одна из немногих на нашем континенте, где оперируют методом радиочастотной абляции. Кожа при этом не разрезается – под контролем УЗИ в образование вводится длинная игла-электрод, которая нагревает пораженную ткань до 100 градусов и убивает опухолевые клетки. Радиочастотная абляция порой оказывается единственным спасением для ослабленных больных, которые не могут перенести обычного хирургического вмешательства.
Алексей Марьин, доцент кафедры факультетской хирургии АГМУ и Марина Солощенко, завотделением функциональной и ультразвуковой диагностики.
Олег Богданов
Год назад Марина Солощенко, завотделением функциональной и ультразвуковой диагностики, и Алексей Марьин, доцент кафедры факультетской хирургии АГМУ, сделали первую абляцию – удалили метастазы в печени пожилой женщины. Все прошло удачно, метод стали активно применять, и за год медики спасли десятки больных. Несколько дней назад этим способом оперировали узел щитовидной железы. Следующим этапом будет абляция опухоли легкого.
– Где-то, возможно, это было бы прогрессом, в руках наших докторов – обычная работа, – говорит Шойхет. И добавляет: – Но, вообще-то, я не советую другим это повторять.
– …В марте этого года стало понятно, что, к сожалению, процесс идет. Снова обнаружились метастазы, вот такие, – Владимир пальцем на больничном одеяле рисует прямоугольник размером с визитку. – И мне представляется, что, если бы операцию делали обычным способом, я бы не выжил. Это заняло бы шесть с половиной часов. А тут – час двадцать пять, о чем вы говорите! Это время на одной ножке простоять можно.
Владимир Васильевич в который раз уже приезжает из Питера в Барнаул и ложится в городскую больницу № 5. Сначала ему прооперировали опухоль нижней трети пищевода, потом методом радиочастотной абляции делали резекцию метастазов печени. За год он похудел со ста пяти килограммов до семидесяти. Все в больнице восхищаются его непобедимым жизнелюбием и мужеством.
– В 2007 году у меня обнаружили рак кольцевого пищевода с переходом в желудок, причем стадия была уже такая, серьезная. Началось с того, что я перестал есть и просто умирал от голода, – рассказывает он. – Не хочу ничего сказать о питерской медицине, хотя, к сожалению, столкнулся с ней… но совершенно точно знаю, что в Барнауле меня спасли. Я чувствовал себя настолько хорошо, что через два месяца после операции сел за руль и доехал из Питера до Минска. А потом, к сожалению… В сентябре прошлого года я приехал сюда второй раз, абляцию мне делал сам Шойхет, убрали все метастазы, печень восстановилась полностью. Тут в июне прошлого года какой-то сноб мне говорит: что же вы из Питера – сюда? Я говорю: под такое отношение, под такие руки – я на полу спать готов.
Он по-турецки скрещивает ноги на больничной койке и неожиданно начинает объяснять нам свою концепцию развития края:
– Сельское хозяйство здесь нерентабельно. Промышленность, к сожалению, тоже. Надо как главное преимущество продвигать алтайскую медицину, строить огромнейший медицинский центр для всей России. Смотрите: здесь мощнейшая хирургическая школа, доктора – профессионалы высочайшего уровня. Плюс уникальное географическое расположение – можно легко долететь из любой точки страны. Новые технологии позволяют больным быстро выписываться из больницы, а значит, многократно увеличивается оборот койкомест. Если метод радиочастотной абляции будет широко применяться, он спасет тысячи людей. Выживаемость стопроцентная, от этого невозможно умереть. Осложнений нет – когда игла идет оттуда, она же за собой канал запаивает. Ни кровотечения, ничего. Если бы вот это развивать! – Он смотрит на нас и предлагает, чтобы разрядить обстановку: – Хотите, покажу проколы?
Владимир Васильевич поднимает подол домашней куртки. На высохшем сером животе – маленькие бордовые следы иглы-электрода.
Многие годы образования в щитовидной железе считали предраком, их удаляли, как говорят врачи, налево-направо. В последние пять лет доказано, что узловой зоб – не предрак, стало быть, нет смысла его и убирать.
– Но среди этих узловых образований есть так называемые токсические аденомы, которые вносят серьезный дисбаланс в жизнь. И нам представлялось очень привлекательным убрать такое образование без операции, – говорит Шойхет.
Нельзя сказать, что это какая-то новая разработка. Технологию применяют в Санкт-Петербурге и Смоленске. Но в Сибири, например, не применяют нигде. В непосредственной близости от щитовидной железы расположено много важных сосудов и нервов, поэтому требуется особенная точность, чтобы поразить опухоль и не повредить ничего другого. Такая абляция делается в два этапа: сначала поражается самый центр опухоли, потом, когда она съеживается и отходит от сосудов и возвратного нерва, ее уничтожают.
На прошлой неделе наши доктора оперировали женщину с гигантским токсическим узлом в щитовидке, объемом 23 кубических сантиметра. Она наотрез отказывалась от операции – боялась осложнений. Когда у женщины муж – инвалид первой группы и двое детей, она не может позволить себе тяжело болеть.
В пятницу больной провели первый этап абляции. В понедельник ее можно было выписывать из стационара. Напоследок сделали УЗИ щитовидки. Марина Солощенко смотрит на монитор УЗИ-аппарата:
– Вот так это выглядит после абляции: никакие анатомические структуры не пострадали, возвратный нерв сохранен. Это главное – если хирург во время операции пересекает нерв, то пациент иногда теряет голос. Нерв, конечно, не перерезали бы. Но хирургическое вмешательство означало бы удаление правой доли щитовидки вместе с перешейком, а это – пожизненная гормональная терапия. Радиочастотная абляция как раз и направлена на то, чтобы сберечь всю гормонопродуцирующую ткань щитовидной железы.
– Мне два года назад делали биопсию, и после этого у меня пропал голос,– рассказывает пациентка. – Пошел отек, кашель начался. "Я долго была на больничном, потом после таблеток все кое-как восстановилось. Очень боялась операции, думала, не дай Бог, опять нерв затронут. Хорошо, что мы с Мариной Федоровной и Алексеем Владимировичем встретились.
Пациентка отправляется домой. Через месяц она приедет на УЗИ, и, посмотрев на сильно съежившуюся опухоль, врачи назначат второй этап операции.
Марина Федоровна и Алексей Владимирович рассказывают, что радиочастотная абляция совершила абсолютную революцию в уничтожении опухолей мягких тканей, что они шли к этому все долгие годы своей работы… Что иллюзий, конечно, быть не должно – мы имеем дело с очень коварными заболеваниями, но это очень, очень большое дело.
А я смотрю на них и все думаю над словами женщины, которую они спасли: "Больше таких врачей нет…"
Какой-то сноб мне говорит: что же вы, из Питера – сюда? Я говорю: под такое отношение, под такие руки – я на полу спать готов.
Генератор работает с частотой 400–500 кГц, его электрод – длинная "иголка" толщиной 1,3 мм (1) – вводится в опухолевую ткань (2) и нагревает ее до 100 градусов. Под воздействием высокочастотных токов злокачественные клетки гибнут. Электрод имеет внутреннее водяное охлаждение, и поэтому ткани организма при его введении не травмируются.
70 генераторов радиочастотной абляции имеется в клиниках России и Европы.
Генератор радиочастотной абляции Cool-Tip появился в Алтайском крае по инициативе Якова Шойхета в 2008 году (впервые в России – в 2002 году, в Институте Вишневского). В апреле 2009 года его впервые опробовали в краевом гепатологическом центре на базе городской больницы № 5.
Сама идея делать какие-то вещи без разреза кожи не нова. Была эндоскопия, потом придумали более щадящий метод – образования в щитовидной уничтожали введением спирта, что хорошо освоила и делает Марина Федоровна. Но это было хорошо там, где объем опухоли небольшой.
Так как мы специализированная клиника, у нас большой массив сложных больных, на очень поздней стадии, которых раньше считали неоперабельными. Всегда стоял вопрос, что с ними делать и как помогать, потому что больших операций они вынести не могут. Часть из них в очень запущенном состоянии; а некоторые, наоборот, в том состоянии, когда сама операция кажется значительно большей травмой, чем удаление образования.
Мы шли разными путями: сначала делали абляцию на открытых органах, открывали живот. Прооперировали очень многих – и с метастазами рака, и с множественными гемангиомами (гемангиома – самая частая доброкачественная опухоль печени. – Ред.). Результаты, конечно, хорошие.
Есть больные, у которых опухоли можно убрать хирургическим путем – в таких случаях я отдаю предпочтение агрессивному методу; а вот там, где люди слишком истощены, когда у них несколько метастазов и все не уберешь, радиочастотная абляция может значительно продлить жизнь. Потихонечку мы пришли к тому, чтобы применять радиочастотную абляцию, не вскрывая кожу.
У Марины Федоровны и Алексея Владимировича большой опыт в другом деле, очень важном для нас, – они без операций снимают механическую желтуху у крайне тяжелых больных, поступающих из районов. Пациенты поступали черно-желтыми, причину искали по два-три месяца, а все дело было в механическом затруднении выхода желчи из печени. Коллеги имеют колоссальный опыт; им не то что в трехсантиметровый метастаз, им ничего не стоит попасть в желчный проход размером три-четыре миллиметра. Поэтому они быстро, без всяких фокусов перешли на абляцию – для них это обычная методика, хотя внешне она, конечно, впечатляет: закрытый живот, множественные метастазы в печени, в каждый из метастазов вставляется этот электрод… Это специалисты суперкласса; и это наши, саморощенные, специалисты.