май 6, 2010
Геннадий Бордовский, ректор Российского педагогического университета имени Герцена (Санкт-Петербург), был гостем прошедших в крае Титовских чтений. Для него приезд на Алтай – больше чем командировка. Ректор главного "педа" страны – наш земляк, родился в селе Куяган Алтайского района в семье сельского учителя. В Санкт-Петербург Геннадий Бордовский когда-то попал как один из лучших абитуриентов бийского пединститута.
Геннадий Бордовский: "Для подготвоки учителей нужна особенная среда".
Олег Богданов
– У нас в Куягане была средняя школа, – рассказывает Геннадий Алексеевич. –Организовывал ее после войны мой отец. Школа была замечательная. Учителя – чудесные. Из ссыльных, в разное время репрессированных, – преподаватели столичных гимназий, люди с дореволюционным образованием. Были среди них литовцы, был один чех. Интереснейшие люди! Они несли другую культуру, отличную от нашей, сельской, и это, естественно, обогащало.
Я окончил школу в те времена, когда существовали препятствия для поступления в вузы. Преимущества были у тех, кто имел рабочий стаж, отслужил в армии. По направлению от района можно было поступить только в два института – сельскохозяйственный и педагогический. Я выбрал бийский "пед", очень хорошо сдал вступительные экзамены, и при зачислении меня пригласили в приемную комиссию, сказали, что есть приказ министерства – лучших абитуриентов направлять учиться в вузы Центральной России. Мне на выбор предложили Ленинград и Саратов. С согласия родителей я поехал в Ленинградский государственный университет имени Герцена, где и работаю с 1958 года. Карьера очень простая, без загогулин.
– Ваш вуз, как и многие другие, готовит кадры для школ. Власти, говоря о модернизации системы образования, указывают на кадровые проблемы отрасли, мол, учительство нужно срочно омолаживать... Как это сделать?
– Если провести разовый процесс омоложения, то через какое-то время произойдет и разовый процесс старения. Это тоже опасная вещь. Создастся иллюзия, что сейчас у нас педагоги все молодые. Но через 15–20 лет все они будут уже немолодыми, и что тогда? Желательно, чтобы коллективы были разновозрастными, чтобы в них были люди с очень большим опытом, люди зрелые и люди очень молодые, с творческим, инновационным импульсом. И, конечно же, нужно, чтобы в школу эти молодые шли.
Я убежден, что проблема чисто экономическая. У нас в университете 70–80 процентов выпускников в конце обучения отвечают однозначно, что хотят работать по специальности. Но когда заработная плата учителя в Санкт-Петербурге была ниже прожиточного минимума, не больше 10–15 процентов выпускников в итоге шли в школы. Причем шли те, у кого был дополнительный заработок, состоятельные родители и т. д. Содержать себя на зарплату в районе 5–6 тысяч рублей в большом городе нереально. Три года назад губернатором было принято решение о повышении зарплаты учителей втрое. Сейчас молодой педагог получает минимум 15 тысяч рублей, и дальше доходы могут расти. Сегодня почти все те 70–80 процентов выпускников идут работать по специальности, если находят место. При таких зарплатах это стало непросто сделать.
Одновременно с омоложением нужно решить проблему пенсионного обеспечения. Люди глубоко пенсионного возраста до последнего держатся за свои рабочие места, потому что на пенсию прожить не смогут.
– Регионы вряд ли смогут пойти путем Петербурга. В сельские школы здесь вообще никто не хочет ехать…
– Нужно создавать условия. В советское время я работал проректором по учебной работе, занимался распределением. Я точно знал: пройдет год, и я обязательно в определенные районы буду направлять выпускников, потому что они там не задерживаются. Ну что такое – молодая девушка приехала в деревню и ей нужно снимать угол у бабушки? За то время, что мы посылали выпускников, уж точно можно было что-то придумать и построить. Приведу пример Ленинградской области. Что там сделали для врачей? В селах строят двухэтажные коттеджи со всеми удобствами. На втором этаже – квартира, внизу – кабинет и аптечный пункт. После этого врачи в село поехали и стали в отдаленных районах задерживаться.
– Что думаете о возможных присоединениях педвузов к классическим?
– Тем, кто решит это делать, например, здесь, в Алтайском крае, я бы задал вопрос: "Вам сейчас нужны сотрудники в научно-исследовательские институты или учителя физики?" Если нужны учителя, то необходимо сохранять педагогическую сущность вуза. Зачем его вообще к чему-то присоединять? Как от этого улучшится качество подготовки педагогов: что, будут работать другие кадры и придут другие студенты? Лучше задайте вопрос вузу, что ему не хватает для подготовки более качественных специалистов. И дайте ему это. Для подготовки педагогов нужна соответствующая среда, которая ориентирует выпускника на работу с человеком, а не на работу в лаборатории. Даже самые лучшие классические университеты порой не имеют специалистов по образовательным технологиям, психологии и педагогике.
– Как относитесь к законопроекту, который серьезно поменяет схему финансирования бюджетных учреждений?
– Если, как говорят, деньги, которые идут в образовательные учреждения, станут субсидиями и их можно будет более гибко использовать, то это очень правильно. Но совершенно непонятно, как будет формироваться госзаказ и какой будет эта субсидия. Если она покроет потребности учреждений – одно дело. А если, как говорят, деньги пойдут только на обучение, а все остальное школа или вуз должны будут делать за свой счет, – совсем другое. Тогда это опасный закон. Что нам делать? Открывать свечной заводик, грабить банк? Механизма превращения образовательного учреждения в коммерческое предприятие пока никто не придумал.
– В нашей стране учителей никогда не смогут содержать на уровне банковских служащих. Поэтому важно создавать и поддерживать в обществе атмосферу уважения к педагогам – они делают совершенно незаменимое дело.
Демографическая проблема актуальна и для вуза Северной столицы. За последние два года из-за уменьшения количества абитуриентов в РПГУ им. Герцена было сокращено около 500 педагогов.