ноябрь 3, 2010
Фамилий Саши и Люси соседи не знали. Называли "твиксами" – сладкой парочкой. Когда-то бывший лейтенант и бывший парикмахер сошлись по нужде и прилипли друг к другу. У того и другого отказывали ноги, но вместе им удавалось не падать. Место, где они жили, в документах числится нежилым помещением № 230 на улице Красноярской. Административное здание бывшего кожзавода четыре года назад было продано по долям.
В прошлую зиму Саша и Люся грелись рыбацкой печкой и "паленкой" и стали похожи на бомжей.
Анна Зайкова
Вот уже четвертый год несколько неприкаянных барнаульцев . Кто-то купил керосиновую печку, кто-то ложится на зиму в больницы, кто-то включает газовые конфорки. Люся и Саша зимы переживали, греясь паленкой у рыбацкой печки. Стали похожи на бомжей. Однажды, зайдя в их конуру, увидела Александра, который, лежа в тулупе на кровати, читал Стругацких. На вопрос, как выживаете, бодро пошутил: "Жмемся мы друг к дружке, чтоб теплее стало".
– А куда нам деваться-то? – закурила Люся.
В ней был какой-то особый оптимизм. Людмила могла сварганить пельмени на костре возле дома. Летом варила варенье из ягод, набранных в соседних заброшенных садах. Был счастливый момент, когда жильцы подключили свет нелегально. Тогда в их комнатах заработали телевизоры и холодильники. Люся в ту пору даже приглашала клиентов подстригаться.
– Я ж хороший парикмахер, – поделилась она как-то, протянув фото красотки: – Это ведь я.
Но короткий момент тепла был недолгим. Свет обрезали, как нарочно, с началом крепких холодов.
В первый год жильцы пытались провести паровое отопление. Даже котел бы поставлен, и они писали на двери в свою казарму трогательные записки "Все у нас наладится!".
Но, увы, очень скоро все разладилось.
Большинство владельцев нежилых помещений в отчаянии покинули их. Но часть жильцов, в том числе Саша и Люся, остались в доме-холодильнике. Однажды после очередного письма чиновникам в дом пришла комиссия.
– Неужели возможно здесь жить?! – всплеснула она руками и ушла, ежась от холода. А люди остались.
Иногда в дом приходит участковый, иногда налоговики. Когда кто-то вызывает "скорую", на том конце провода сначала не верят: такого жилого дома на карте нет.
Однажды Саша поделился, что один мог бы ехать погреться к старушке матери. "Но куда Люську-то деть? 16 лет уж с ней живем". У Люси в свою очередь где-то в городе была дочь, о которой она не распространялась.
Этим летом Саша и Люся решили поставить себе печку более серьезную, чем рыбацкая. Александр сам устанавливал ее, несмотря на то что ноги еле ходили.
Последний раз я видела Люсю летом. Она сидела на крыльце дома, щурясь на солнце, как довольная кошка, выбравшаяся из подвала.
– Ты уже в курсе, что у нас будет тепло? – поспешила поделиться она. И в этот момент была похожа не на пропитую тетку-бомжиху, а на счастливую девчонку…
Один из соседей после с опаской скажет, что слишком дымится труба "твиксов", как бы чего не вышло.
Сейчас их окно издали темнеет черным квадратом.
– Я заходил к ним накануне нос погреть, – рассказал сосед Валерий, безработный музыкант. – Они пускали. Безобидные были люди, но пили еще больше, чем я. Здесь многие стали спиваться…Утром зашел, они уже веселые. Люся просила Сашу печь разжечь, он отмахивался. Окурки они никогда не разбрасывали, может, заснули и с печкой что…
– Я два раза приходил на них смотреть, после того как пожарные уехали, – рассказал другой сосед Сергей, тоже нынче безработный. – Они лежали на черных углях, прижавшись друг к другу. Так и сгорели обнявшись.
Обгоревшие трупы увезли только в воскресенье, 10 октября, через два дня. Приехав на Красноярскую, я увидела гору черного угля в их бывшей комнате. И в центре этого пепелища лежала книга, каким-то чудом сохранившаяся, обгоревшая по краям. Это был роман "Дверь в чужую жизнь", который не дочитал Саша. На открытой странице речь шла о девушке, которая подумала про пьяниц:
"Эти алканы. Этот мусор жизни. Вот кого надо в газовую камеру, и думать нечего"…
И думать нечего?
В прошлую зиму один из вновь прибывших в дом-холодильник – Виктор – умер от переохлаждения. В западне он оказался после размена квартиры с женой. Родственники оставили Виктору кота Марсика и мешок крупы. К зиме Виктор оказался не готов. Так и умер на кровати в летней обуви, прижимая к груди кота. На стареньком серванте остались покрытые инеем детские фотографии, документы о том, что когда-то он был мастером на заводе.
Люся и Саша, как и другие, покупали комнату через риэлтора. Сложили свои последние сбережения. Как и других, в нежилом доме их прописали, и эта прописка была большим аргументом за покупку "жилья". Будущим покупателям включали свет, воду – все работало. Кроме того, продавец Ольга Масюк демонстрировала документы Запсибниипроекта, в которых говорилось, что отопление помещений выполняется от внешних тепловых сетей и система коммуникаций работоспособная. Но уже к первой зиме выяснилось, что никаких договоров ни с Водоканалом, ни с "Горэлектросетью" не заключено.
Не так давно от энергетиков пришло, казалось бы, обнадеживающее письмо.
– Сообщили: "Собирайте подписи всех владельцев, и будем решать вопрос, но только всех", – рассказывает еще одна из мужественных обитателей "холодильника" Галина Стократная. – А где их теперь найти-то всех? Одни убегают, другие умирают…
Валерий Предко,
сосед Саши и Люси:
Я 400 тысяч отдал за этот "склеп". Лучше бы купил место в теплотрассе.
При продаже здания заводоуправления в нем прописывали даже детей.