октябрь 6, 2011
В День учителя, 5 октября, в Барнаульской исправительной колонии № 3 у "Театра строгого режима" – очередная премьера. Герои пьесы – обычная семья: она – замороченная училка со стопкой школьных тетрадей, он – муж, который ждет, когда жена придет с работы и приготовит ужин. А дальше по Шекспиру: он – Отелло, она – Дездемона. Режиссер спектакля – Вера Нятина, учитель химии, биологии и экологии, которая преподает в колонии строгого режима уже десять лет. Вот что она об этом рассказывает.
Во всех колониях Алтайского края функционируют вечерние школы или учебно-консультационные пункты, в которых преподают основные предметы по программам с 1 по 12 классы.
Анна Зайкова
– Я преподавала в школе № 50 химию и биологию, когда мне предложили работать по совместительству в колонии. Было немного не по себе первое время, когда шла в школу по плацу, а с обеих сторон – решетки и ворота, к которым приникали заключенные и провожали учителей с работы и на работу пристальными взглядами. Признаюсь, дорога к школе казалась долгой…
Учителя не знают биографий, дел осужденных, поэтому для нас большинство из них – обычные ученики. Они же считают школу отдушиной.
В мае мы поставили с осужденными спектакль "Про Федота-стрельца" – это финал нашей совместной работы. Все десять лет каждый месяц мы с ними ставили сценки, танцевали, пели, читали стихи, рисовали газеты, делали альбомы. Однажды поставили новогоднюю сказку, а потом ребята попросили меня "замутить что-то посерьезней". Так и началась работа над спектаклем. Сейчас творчество из них так и брызжет. Мне иногда даже жалко, что никто не видит репетиций, как заключенные вживаются в образ, как мы ставим отдельные эпизоды.
– В школе, где учатся дети, сейчас стало работать намного сложнее. Ученики знают, что можно им, а чего нельзя нам, и пользуются этим. Дети угрожают учителям. За школьной нагрузкой учителя не всегда видят личные особенности детей, их возможности и способности.
Сейчас родители вольно отзываются о школе. И многие из них убеждены: если ребенок проводит большую часть жизни в школе, то учителя должны его воспитывать. "Моя дочь дома не ночевала, где же ваша школа?" – заявляет родительница. А где же семья?
Школа в зоне – это взрослые ученики, которые делают осознанный выбор. Заключенные учатся говорить, слышать, читать, писать, они заново раскрываются. К концу двенадцатого класса они становятся интересными в общении, у них такой широкий кругозор, они становятся неравнодушными людьми.
За десять лет, что я работаю в колонии, не было ни одного случая, чтобы наши ученики с воли возвращались обратно. Артема Останина, который всегда хорошо учился, перед выпускными экзаменами в двенадцатом классе по этапу перевели из Барнаула в колонию Рубцовска. Артем рано остался сиротой, его воспитывала бабушка. Когда он освободился, приехал к нам в колонию за справкой об окончании двенадцати классов, чтобы учиться дальше. Поступил в университет. Сейчас работает и учится на третьем курсе. Это не единичный пример, таких много.
На своих уроках в колонии я даю возможность ученикам-заключенным задать любые вопросы – хоть про семь чудес света, хоть про болезни, которыми они страдают, – сейчас никто, кроме меня, на эти вопросы им не ответит.
– Как-то в прошлом году шла на уроки в свою "вольную" общеобразовательную школу и увидела нашу отличницу, курящую за углом. Несколько дней не могла прийти в себя. На бумажках в школах пишется много, а на деле многие дети брошены и учителями, и родителями. После того случая я показала ученикам в каждой параллели фильм новосибирского профессора и провела с ними анкетирование о вреде курения. После чего еще несколько дней приходила в себя: ко мне подходили дети и просили помочь им бросить курить. Из года в год твержу школьникам: "Пить вредно, курить вредно". Думаю, изрядно уже надоела. Стоит только замолчать, а потом получаю упрек от детей. Стыдно перед ними…
Во всех колониях Алтайского края функционируют вечерние школы или учебно-консультационные пункты, в которых преподают основные предметы по программам с 1-го по 12-й классы.