январь 25, 2005
На митинге протеста против монетизации льгот 21 января в Барнауле за всю власть (краевую и федеральную), а также местное самоуправление перед народом отдувался вице-губернатор по социальной политике Святослав Григорьев. Его мужеству, конечно, надо отдать должное.
Святослав Григорьев обратился к митингующим строгим и громким голосом комсомольского вожака. Лучше бы он вообще ничего не говорил: народу речь чиновника не понравилась. Вот то, что сквозь шум недовольной толпы можно разобрать на диктофонной записи:
- Дорогие участники митинга!
Администрация алтайского края разделяет вашу озабоченность относительно последствий реализации 122-го закона. Администрация края также как и вы испытывает определенные сложности, связанные с реализацией этого закона. Конечно, мы понимаем, что мы, как администрация, не можем по линии власти противостоять непосредственно правительству постольку, поскольку закон принят. Повторяю, закон принят законодательными органами на федеральном уровне… (крики, шум). Но…
Дальше диктофон зафиксировал только шум, сквозь который слова вице-губернатора разобрать невозможно. Но и вступление позволяет судить о многом. 27 декабря пресс-служба администрации сообщила: «По словам заместителя главы администрации края Святослава Григорьева, Алтайский край практически готов к выполнению закона о монетизации льгот».
Интересно получается: 27 декабря 2004 года «край практически готов к выполнению закона», а уже 21 января 2005 года, меньше чем через месяц, вдруг появились «озабоченность относительно последствий реализации» этого документа и «определенные сложности». Вообще, «практически готов» - это, значит, готов процентов на 90 – 95 и осталось доделать какие-то мелочи. Но из-за мелочей тысячи людей не выходят в мороз на митинги и не перегораживают улиц.
Непосвященный вряд ли поверит, что на митинге перед лишенными льгот пенсионерами выступал не просто чиновник, а университетский профессор, член-корреспондент Российской академии образования, социолог, декан факультета, на котором, кстати, готовят социальных работников. Ну, неужели нельзя было найти других слов?
Ну, о какой, к чертовой матери, «озабоченности относительно последствий реализации 122-го закона» речь?! Это у бабушек и дедушек, о жизненном уровне которых после вступления в силу этого закона, отмены бесплатного проезда и повышения коммунальных тарифов, говорить-то как-то неловко, «озабоченность»? У них не озабоченность. У них безысходность и злость, и желание послать все власти на три буквы, да воспитание не позволяет.
Какие «определенные сложности»? У пенсионеров «определенные сложности»? У них ужас о того, что теперь надо платить за поездку на базар, в поликлинику и к внукам, за квартиру больше, чем в декабре прошлого года, и что от пенсии, в результате, останется фига, но уже без масла.
Это у администрации края сложности и не «определенные», а очень большие. Это администрация смогла найти только копейки, которые никак не компенсируют отмененных льгот, и не наладила никакой разъяснительной работы с пенсионерами, и они теперь звонят на всевозможные «горячие» и «прямые линии» и пытаются выяснить, как им жить дальше.
И не рассказывать надо было на митинге, что администрация не может противостоять правительству, а извиниться перед людьми, которые в холод вышли на площадь, за то, что их довели до такой жизни.
А, между прочим, еще весной прошлого года Михаил Евдокимов, идя на выборы, так много обещал избирателям, в том числе этим самым бабушкам и дедушкам. И теперь его обещания – это и обещания всех тех, кто пришел вместе с ним руководить краем. А как же иначе?
- Я ведь человек неравнодушный ко всему происходящему в государстве и теперь становлюсь ответственным за многие процессы. Причем для меня наука, культура, общественная деятельность не являются простой чиновничьей работой, а имеют принципиальное значение. И, несмотря на то, что я сейчас вроде бы чиновник, я, прежде всего – гражданин своей страны, человек русской культуры, науки, образования. И задачу свою вижу в том, чтобы все происходящее в социальной сфере служило интересам государства.