июнь 6, 2012
– Когда других ветеранов в Калманку возили с праздниками поздравлять, к ним с супругой никто из местных властей и в дом не зашел. А ведь старожилы знают, что его в 44-м по повестке забирали и он семь лет на Дальнем Востоке отслужил, – рассказывает Василий Лобарев, житель села Буранова. По словам односельчан, Михаилу Алексеевичу Пыхтину однажды напутали даты в военном билете. Теперь и в военкомате, и в местной администрации ему в глаза говорят: "А ты не участник".
По словам односельчан, Михаилу Алексеевичу Пыхтину однажды напутали даты в военном билете. Теперь и в военкомате, и в местной администрации ему в глаза говорят: "А ты не участник войны".
Анна Зайкова
– Мы уже перестали надеяться добиться правды, – волнуется гостеприимная хозяйка Александра Ивановна. Сам Михаил Алексеевич, еще более взволнованный, выходит в парадном костюме с юбилейными медалями, выданными ему как участнику войны от правительства и президента.
– Я осенью 1944-го работал на тракторе, – вспоминает фронтовик. – К тому времени уже зябь вспахали. Прихожу домой, мать плачет: "Тебе повестка пришла". На другой день несколько бурановских призывников погрузились на лошадь и поехали на станцию. В Барнауле нас встретил капитан Кетов и отправил на призывной пункт. Побыли там, говорят: "Сымайте свое и переодевайтесь в военную форму". Командир тогда сказал "Надо их укреплять, чтобы на фронте крепче были".
Он вспоминает, как его в числе других привезли в Бийск, в
4-ю артиллерийскую роту, а через несколько месяцев отправили на восток.
– Привезли во Владивосток, спрашивают: "Есть трактористы или шоферы?" – "Я тракторист", – отвечаю. Сказали, что на машину шофер нужен, записали. Потом суток трое нас везли по морю. Выйдешь на палубу, и как в яму падаешь. Приехали на Сахалин, часть ребят остались на острове, а меня с другими повезли на остров Итуруп. Сейчас по радио слухаю, что японцы его обратно хотят забрать.
Японские пушки, по словам Пыхтина, на Итурупе смотрелись мощно, но в советских солдат не стреляли.
– Мы тоже не стреляли. Командир сказал, чтобы не было выстрелов. А японцы сами уже идут, руки поднимают. Пленных на корабль погрузили. Говорили потом, что повезли их по морю и они подняли бунт. Потому что повезли не в Японию, а в Россию. Рассказывали у нас, будто бунтовщиков паром горячим обдали, чтобы успокоились.
Ну, я матери написал, что живой. Стал дальше служить. Там сырость и сырость, моросит и моросит. Один бурановский, Николай Шмаков, так и помер там от воспаления легких. А я возил грузы, а потом меня отправили учиться, сказали: "Командиром будешь". Присвоили звание старшего сержанта. Хотели даже в части оставить, хвалили. Но мать писала: "Приезжай, семь лет уж нет тебя, изба разваливается".
У Михаила Алексеевича от волнения пересыхает в горле. Супруга протягивает ему чашку с чаем, старик делает несколько глотков и продолжает свой эмоциональный рассказ:
– В 1963-м надо было военный билет переоформлять. Я сам на работе был, мать отправил в военкомат со справками. Тогда военкомат в Топчиху перенесли. И вот получаю билет, а там все напортачено.
В билете, выданным военкоматом в 1963-м, даже имя его написано как Мхаил. Но Михаила Пыхтина прежде всего поразила дата призыва – 15 сентября 1947 года.
– Я приехал и стал возмущаться: "Что вы мне написали? Я семь лет отбыл, а тут значится, что я в 47-м только ушел! Потом пенсию придется оформлять, а в датах путаница!"
Они обещали все уладить и позвонить, но так и не позвонили. Приезжаю снова, давайте документы, как вы меня провожали. Говорят – нет таких документов. Пошел к полковнику в военкомате главному. Давай ему рассказывать все от души. Полковник сам воевал. Тогда и мужики живые были, которых вместе со мной забирали. Говорит полковник: "Ладно, Михаил, будешь ты военный, все, что тебе положено как участнику, будет, не беспокойся". И слово сдержал: в больнице меня лечили, в столовые на праздники приглашали.
В документах тем не менее никто ничего не исправил. А потом, по словам собеседника, полковник заболел и уехал, а вместо него прислали другого военкома.
– Ко мне отношение становилось хуже и хуже. Мне наши бурановские говорят: "Сходи, спроси, не попускайся". Пришел в военкомат. А мне молодой военком говорит: "А ты не участник, после войны тебя забрали". Стал я объяснять, что это их грамотей мне все в билете перепутал, тот слушать не стал: "Иди, разбирайся в других отделах".
Голос старика начинает дрожать:
– Отдышусь… Что-то мотор барахлит все больше в последнее время.
– Папа тогда махнул рукой, пришел и сказал: "Я ведь хоть семь лет служил, а не воевал. Другие-то полегли… Уж доживу как есть. Помирать скоро". Такой он у нас… Мама тогда покачала головой: "Ну ты потехин.." – вспоминает дочь Любовь Яцкова. – Но когда в прошлом году 9 Мая его даже поздравить не зашли, а он эти все медали свои надел и заплакал тихо от обиды, я пообещала ему, что мы докажем правду.
Дочь обратилась в военкомат с просьбой сделать запрос в Центральный архив Министерства обороны РФ в Подольске.
Ответа ждали больше года. Однако письма, которые пришли из архива, ясности в дело не внесли, а еще больше все запутали. В них, кстати, тоже есть грамматические ошибки. Калманский РВК, к примеру, назван Колманским.
По военному билету, выданному Пыхтину в ноябре 1963 года Топчихинским райвоенкоматом, "Мхаил Пыхтин" был призван Калманским районным военкоматом 15 сентября 1947 года. По справке, присланной из Подольского архива, Пыхтин был призван 11 октября 1947 года.
По билету в августе 1948 года Пыхтин был курсантом в части 95520, в феврале 1948 года в этой части принял присягу.
В документах из Подольского архива об этой части ничего не сообщается. По ним он в декабре 1947 года был зачислен в списки части 35801. Но по билету Пыхтин в часть 35801 зачислен лишь в августе 1948 года.
Исследователи военной истории советуют в подобных запутанных случаях делать в архивы дополнительные запросы. Однако в Топчихинском районном военкомате полагают, что в этом нет необходимости.
Из разговора с Валентиной Шубиной, заведующей отделом социального и пенсионного обеспечения Топчихинского райвоенкомата:
– Как получилось, что, с одной стороны, человеку приходят медали и письма от президента как участнику войны, а с другой – он не пользуется никакими льготами?
– Как приходят медали? У нас его в списках участников нет. В алфавитной книге призывников 1944 года фамилии Пыхтин тоже нет. По справкам, присланным из Центрального архива, он был призван в 1947 году.
– В этих документах, возможно, есть неточности. Нельзя ли сделать дополнительный запрос в Центральный архив, чтобы перепроверить дату призыва?
– Мы не будем делать такой запрос, нам уже один ответ пришел. Вы что предлагаете? Прислали документы с гербовой печатью, а мы должны сказать им: вы не правы?
– Почему бы не попросить посмотреть дополнительные документы? Ведь в селе остались свидетели, которые уверяют, что провожали Михаила Алексеевича Пыхтина в 1944 году.
– Если хотите, можете сделать запрос сами, – предлагает Валентина Шубина. – А слова жителей – это слова.
Вот еще один пример путаницы с военными бумагами.
Житель Солтонского района Вениамин Васильевич Жулин несколько лет пытается добиться, чтобы в семью попала орденская книжка его брата Николая.
30 июня 1942 года в бою у села Воловчек Курской области танк, в котором был командиром Николай Жулин, подавив несколько огневых точек врага, загорелся. Высадив экипаж, Николай продолжил бой и погиб в горящем танке. Подвиг героя был посмертно отмечен орденом Красного Знамени.
Мать погибшего, Анисия Семеновна, до конца своих дней обращалась в разные инстанции с просьбой передать ей как дорогую память боевую награду сына Николая или хотя бы орденскую книжку, раз награду по закону не положено.
– Не дождавшись отклика от властей, матушка скончалась в августе 1982 года, – рассказывает Жулин. – Каково же было наше удивление, когда из военкомата Индустриального района пришло извещение, что "награда погибшего Жулина Николая была вручена его матери в феврале 1983 года", то есть через полгода после ее похорон…
Когда родственники обратились в крайвоенкомат, получили еще один странный ответ: "Факт награждения погибшего Жигулина Николая не подтверждается" (в военкомате перепутали фамилию).
В 2011 году сотрудники отдела военного комиссариата по Солтонскому району, пытаясь исправить ошибки коллег, посылали запросы в Центральный архив Министерства обороны РФ в Подольске. Но и оттуда пришел ответ, что орденская книжка Николая Жулина передана матери в 1983 году. Подписано "Так в документе"…
– Я родилась 1933-м. Когда его призывали, девчонкой совсем была. Все хорошо помню, – говорит Антонина Игнатьевна Смазнова, односельчанка героя этого очерка Михаила Пыхтина. – Запрягали коня и ребят на войну повезли, а мы сзади долго следом шли. И умирать буду – перекрещусь и скажу: уезжал он на фронт в 1944-м, вернулся и женился на подружке нашей Шурочке.
– Мишенька с моим братом Николаем Волковым на фронт уходил. Брат тоже 1927 года рождения, – говорит Татьяна Васильевна Яцукова.
– Очень нам за Михаила обидно, – вздыхает родственница Екатерина Степановна Пыхтина. – Он из армии письма писал. Тогда шибко не обращали внимания, что это сохранять надо. И повестку тоже не сохранили. Тогда все думали, как Родину сохранить да колхоз, а оно вот что на старости лет… Однажды депутат всем старикам-ветеранам горбыль привез. Всем – а ему нет. Дочь моя пошла в сельсовет. Говорит: "Послушайте, он семь лет служил". Тогда выписали ему дрова.
Юрист Василий Лобарев намерен в ближайшие дни написать заявление в военную прокуратуру и безвозмездно отстаивать интересы 86-летнего деда.
– Под этим заявлением и другие жители подпишутся. Хочется при жизни старика добиться справедливости, – говорит Лобарев. – Не могу понять я этих чиновников, которые не могут без справок, просто по-человечески помочь. Пусть даже считают его не участником войны. У Пыхтиных ведь целый альбом и трудовых грамот. В апреле, например, у стариков воды не было, трубу прорвало, сосед им во флягах воду подвозил, а со стороны властей с ремонтом не торопились… Почему нельзя той же администрации села, района договориться, чтобы Михаил Алексеевич полежал в военном госпитале? В конце концов, просто зайти в их дом, спросить, чем помочь? Или сегодня это невозможно без денег и справок?
Есть давно какие-то "параллельные миры" в нашей стране: с одной стороны, ежегодно официально отчитываются, как все замечательно в жизни ветеранов, а с другой – постоянно всплывают неприятные ситуации.
Было время, когда свидетельские показания односельчан считались достаточным основанием, чтобы не вернувшийся с войны человек, на которого по тем или иным причинам не сохранились документы, все-таки имел определенный статус – того же участника войны, ведь это нужно было и его родным, чтобы получать пенсию. Помните, как у Шукшина в "Калине красной" говорила бабушка: "Ошибку исправь. Ваша ошибка – мои слезы". В документах послевоенного периода, когда по директиве Главкомата Сухопутных войск военкоматы проводили так называемый "подворовый опрос", неоднократно можно встретить приложения к анкетам-запросам родственников невернувшихся с войны со свидетельскими показаниями бывших земляков. В те годы таких свидетельств было достаточно, чтобы признать невернувшегося воином. Что мешает сегодня принять во внимание такие же свидетельства?
Тем более что обретение Курильских островов в 1945 году не было какой-нибудь увеселительной прогулкой. Например, на острове Шумшу погиб в бою с японцами и ровесник Михаила Алексеевича Пыхтина, солдат того же 1927 года рождения Вячеслав Михайлович Мартынюк из Локтевского района. Солтонским РВК призывался Асанов Дмитрий Иванович, тоже 1927 года рождения. Он тоже погиб в августе 1945 года на острове Шумшу, на борту одного из советских десантных кораблей, уничтоженных японской артиллерией.