август 10, 2012
На медицинских весах для младенцев написано: "Бригадир". Весы стоят у открытой теплицы, женщины подтаскивают к ним тяжелые мешки, взвешивают и пересыпают баклажаны в большую сетку. Они смеются: "Лихо заслуженный агроном России мешок тащит! А к вам, кандидат наук, мы придем осенью, вашу морковку убирать..."
Западно-Сибирская опытная станция.
Олег Богданов
За что мы будем вечно благодарны ученым Западно-Сибирской опытной станции
Баклажаны – тема Натальи Свидовской, она автор трех сортов: Вера, Диалог и Внучок (сорт подоспел к рождению внука). Сейчас у нее учет урожая, и ей помогают другие ученые. Рабочие на Западно-Сибирскую овощную опытную станцию идут неохотно – кто будет ишачить за копейки? Разве что человек с научной степенью.
В конце июля станции исполнилось 80 лет, людей еще не отпустила юбилейная грусть, они все время вспоминают: в 70–80-х годах совхоз при станции давал миллион прибыли в год, было полно народу, работали зимние теплицы, и к 9 Мая ветеранам дарили пакеты с дынями и помидорами. В 90-е дело резко пошло на спад, а сейчас "Овощевод", опытно-производственное предприятие при станции, на грани банкротства.
– Но селекционная работа у нас идет успешно, в культуру постоянно вводятся новые сорта, – говорят ученые. Это видно. Никогда раньше нам не встречались такие баклажаны – круглые, размером с мяч, или маленькие полосатые (сорт называется "Матросик"), или абсолютно белые. Белые не содержат солонина, считается, что их можно есть сырыми, да и вообще время, когда баклажаны подолгу вымачивали в воде, чтобы избавить от горечи, прошло.
– Смотрите, – Наталья Николаевна разламывает густо-фиолетовый баклажан и показывает, что внутри он не зеленоватый, а белый-белый и почти без семян. – А раньше баклажанов не только в Сибири не знали – вообще нигде. Они пришли к нам из Индии, были страшно горькими, и никто не понимал, что с ними делать, разве что настойку от зубной боли. В 1972 году районировали первый сорт, и все ими сразу так увлеклись...
…Однажды зимой на опытную станцию приехали гости и, совершенно очарованные ее интеллигентнейшими сотрудниками, попросились:
– Можно мы к вам летом приедем?
– Можно, только вы нас не узнаете, – мрачно пошутили селекционеры. – Мы будем в китайских кофтах и китайских штанах.
Тысячи крепких огурцов свисают со шпалер, подставляют бока солнцу тысячи перцев, зреют помидоры, хорошее стадо небольших дынь лежит в ботве чистенькими поросятами. Август машет над этим гигантским огородом горячими крыльями. Дыни – это отдельная история, впрочем, здесь все – отдельная история, каждый селекционер очарован своей культурой и в глубине души считает ее особой и лучшей. Сорт небольших цвета белого меда дынь называется Любушка, его вывела Таисья Ивановна Нехорошева:
– Сорт хорош тем, что плоды небольшие, порционные. Раньше любили огромные дыни, потом уже не все могли это себе позволить, в 90-е годы появился анекдот: "Адын дын на весь отдел". Но у нас существует социальная ответственность, и мы думаем, как сделать, чтобы сорт был востребован. А Любушка еще хорошо хранится и легко перевозится. Есть у нас другие сорта, но есть и вот такое направление.
Все, что происходит на опытной станции, как-то похоже на фильм "Чародеи". Та же атмосфера радости творчества, радости служения науке, радости общения с коллегами. Понедельник начинается в субботу, рабочий день – в шесть утра, чтобы до жары обойти посадки и заполнить фенологический журнал. Туда вносятся наблюдения за каждой фазой жизни растения: вот появились всходы, вот цветы, пыльца, завязались плоды. Не успеешь оглянуться – уже октябрь. Зима тоже проходит стремительно – осмысляешь все, что узнал за лето, сушишь, обрабатываешь и описываешь семена, пишешь научные статьи, читаешь лекции в Клубе овощеводов. Овощеводы-любители в Барнауле очень серьезные, с научным подходом к каждой грядке. Иной раз вызывают ученых на соревнование: "Давайте мы со своими овощами придем, а вы со своими".
На станции лучший в нашей стране участок зеленных культур. Окультурено более 20 диких луков – все, которые растут в дикой природе в Алтайском крае, есть лук-слезун, шнитт-лук, –есть тимьян, два сорта ревеня… Даже свой сорт душицы есть.
…В биохимической лаборатории Ольга Михайловна Путинцева колдует над образцами почвы, хмыкает: "Дожди у нас, что ли, такие?" – на станции с 1942 года ведется опыт: есть участок земли, в который не вносятся удобрения, ни органические, ни минеральные. Земля оскудела, но лишь до определенного предела, ниже которого содержание питательных веществ в ней не падает.
Наталья Юрьевна Антипова – заслуженный агроном России, автор 17 сортов перца и трех сортов кукурузы. Она дочь легендарных сибирских селекционеров: имя ее отца, Юрия Константиновича Тулупова, который 26 лет был директором станции, для агрономов-овощеводов значит примерно то же, что имя Михаила Афанасьевича Лисавенко для садоводов. Ее мама, Анна Алексеевна Тулупова, – автор лучших в России сортов капусты, за которыми теперь на любом рынке нашей страны каждой осенью стоят длинные очереди. А Наталья Юрьевна интересуется южными культурами:
– До 70-х в крае выращивали в основном сибирские овощи: свеклу, морковь, капусту, редко где бахчу, помидоры не вызревали. И вот мы начали разрабатывать сортовую агротехнику для перца: как выращивать его в открытом грунте, мы примерно уже знали, а как в теплице, еще нет.
Южными культурами на станции первым начал заниматься Николай Дмитриевич Романцов, он уходил отсюда на фронт, а потом, после войны, концлагеря, вывел здесь алтайские сорта помидоров, баклажанов и перцев. Его первый перец "Первенец Сибири" обладал важными качествами: скороспелый и с очень высоким содержанием витамина С, так никто из селекционеров его и не превзошел. Этот сорт очень сладкий: разрезаешь, пальцы слипаются от сока и становятся красными от каротина.
– Считается, что сорт используется 30 лет, потом государство его уже не охраняет, его может использовать кто угодно и как угодно, – рассказывает Наталья Юрьевна. – Мне стало жалко этот сорт, я его доработала, отдала в госкомиссию, он успешно прошел испытания, я его назвала в честь Николая Дмитриевича – Первенец Романцова. И вот он до сих пор существует. Есть сорта, которые бросать нельзя. Пусть он не очень конкурентоспособен по массе, но он очень ранний и витаминный.
Кукурузой Наталья Юрьевна занимается с 1998 года – сахарной и немножко рисовой, которая при нагревании лопается в попкорн. Кукурузу у нас в крае страшно любят, это и лакомство, и обед. Если посадить, допустим, 20 мая все три сорта, созданных Натальей Антиповой, – Хуторянку, Былину и Станичник, то 1 августа можно начинать собирать Хуторянку, через десять дней поспеет Былина, а к сентябрю Станичник. Главное, собирать кукурузу сразу, как только она достигнет молочной зрелости, не передерживать в початках. Она быстро перезревает, и потом вари ее, не вари – чем дольше варишь, тем больше она грубеет.
Больше всего на свете селекционеров удивляет то, что они видят в овощных отделах магазинов. Как все-таки люди верят тому, что написано на этикетках!
– Мой муж долго занимался морковкой, мы с ним заходим в магазин, а там "морковь нового урожая". Он просто хохочет: посмотри, говорит, она старее поповой собаки уже, – говорит Наталья Антипова. – Это торговля, продавцу главное продать, и все равно, что будет с покупателем. Торговля нас и приучила быть падкими на новинки, на красивое что-то, хотя лучше съесть корявенькую помидорку, но с огорода.
Еще про красивые овощи с магазинных витрин: в России селекционеры работают по государственному заданию, в которое входят и количество витаминов, и вкусовые качества; они делают анализы на содержание сахара, сухого вещества, дополнительно – на каротин и P-активные вещества, отвечающие за вывод из организма человека канцерогенов. Так делают далеко не везде.
– Раньше у нас здесь бывало много зарубежных делегаций, и вот к нам приезжал ученый из Америки, – рассказывает Наталья Юрьевна. – Нас поразило, что у них не существует вкусовых стандартов, только стандарты качества. Главное, чтобы помидор был твердым, как мяч, ударишь его об пол – и не разобьется, а что в нем никаких витаминов нет, что он невкусный, никого не трогает, у них даже исследования такие не ведутся.
Работать кудесником с каждым годом все труднее. Отношение государства к науке вызывает привычное тягостное недоумение: что вообще они делают? Опытная станция получает от Родины деньги только на зарплату сотрудников: старший научный сотрудник без степени получает семь тысяч рублей, кандидат наук – десять.
Мало радости станции от соседства с городом, с дачами: раньше только осенью воровали, для себя, теперь на продажу – а чем раньше продашь, тем дороже.
Столько труда пропадает, столько времени! Вся селекция делается вручную. Например, Таисье Ивановне Нехорошевой, которая работает с огурцами, нужно найти два подходящих растения, закрыть колпачком от насекомых бутончики, дождаться, когда цветок раскроется, опылить материнский цветок отцовским, снова закрыть колпачком. Дождаться семян, собрать, описать фенотип растения, замерить, взвесить. А есть двулетние культуры, есть трехлетние. Доктор сельскохозяйственных наук Сталина Владимировна Жаркова работает с луком, и ей, прежде чем начать скрещивание, надо ждать три года: сначала получить семена, потом севок, потом луковицу. Скрестил – и опять все по-новому. А тут приходит кто-то, вырывает лук, и все, три года насмарку.
Слез, конечно, хватает.
На краю поля стоят квадратные палатки из белой марли. В них вызревают семена капусты, свеклы, моркови – таким образом они защищены от переопыления с другими растениями. В этом году не хватило денег на марлю, поэтому многие устроили изоляторы у себя дома. Почти все сотрудники опытной станции живут здесь, в двух шагах, в соседнем поселке. Работают вместе, вместе живут, воспитывают детей, внуков, и разговоры о селекции не прекращаются никогда.
В рабочих кабинетах нет компьютеров, зато можно увидеть библиотечный шкаф с ящиками, но там не каталожные карточки, а фунтики с семенами. Из-за них многие сотрудники пенсионного возраста никак не соберутся на пенсию: такой материал за год не просмотришь, тем более что обязательно наткнешься на что-то интересное, что пропустил раньше. А для испытаний материала опять надо несколько лет – год на год не приходится.
…На стене в главном корпусе висят фотографии 40-х, 50-х, 60-х годов. Береты, панамки, круглые очки, резиновые сапоги – это деды тех, кто работает сейчас, некоторые династии на станции насчитывают по 200 лет. За восемьдесят лет наука укоренилась здесь тремя поколениями; тремя поколениями ученых наработан огромный потенциал. Они горячо говорят об этом потенциале, как, впрочем, в любом НИИ или университете горячо говорят о нем все настоящие ученые – герои нашего негероического времени.