январь 11, 2006
Перед самым Новым годом, 30 декабря, центральная газета "Коммерсантъ" опубликовала весьма любопытный материал своего специального корреспондента Андрея Колесникова о событиях, произошедших с ним 9 августа 2005 года, когда он летел из Барнаула (после церемонии прощания с трагически погибшим Михаилом Евдокимовым) в Москву. И хотя материал был опубликован в разделе "Сочинения", хочется верить, что Андрей Колесников ничего не сочинил, потому что речь идет об очень серьезных вещах.
Входящий в "кремлевский пул" Колесников с группой других журналистов сопровождал Владимира Путина, который прилетал попрощаться с Михаилом Евдокимовым. Поехав вместе с президентом в краевую клиническую больницу, где после аварии находилась вдова Евдокимова Галина Николаевна, журналист отстал от своих коллег, и они улетели без него "передовым бортом". Поэтому Колесников возвращался одним самолетом с Путиным и имел с ним продолжительную беседу, результатом которой и стал материал "Это очень хороший человек". Но заголовок этот, вопреки тому дню, когда состоялся диалог, относится вовсе не к Евдокимову, а к гипотетическому преемнику Путина.
Но поскольку тема отношений между президентом и нашим трагически погибшим губернатором на Алтае до сих пор интересует многих, то обратимся сначала к ней. Тем более что Михаилу Евдокимову все-таки посвящена значительная часть материала (Курсив мой. - Д. Н.).
Президент предложил выпить. Я отказался:
- Я не пью.
- Придется, - сказал он. - Не чокаясь.
Автокатастрофа, в которую попал Михаил Евдокимов, произвела на Владимира Путина, судя по всему, огромное впечатление. Их отношения не были только рабочими, президента и губернатора. Однажды господин Путин летал в Чечню и, когда возвращался на вертолете, предложил подвезти Михаила Евдокимова, который еще тогда не был губернатором и приехал в Чечню как артист. По дороге вертолет обстреляли. Так что Михаил Евдокимов был для Владимира Путина не чужим человеком.
- Странная история с этой аварией, - сказал Владимир Путин. - Почему все-таки у него не было сопровождения? Оно бы не позволило его машине идти с такой скоростью.
- Так сняли же сопровождение, - сказал я. - За несколько дней до аварии.
- Да я знаю, - ответил президент. - Меня интересует, зачем.
Он так и сказал: не почему, а зачем.
- Ну, про это тоже все говорят в Барнауле, - сказал я. - Известно же, что у него с депутатами конфликт неразрешимый. Начальник УВД, говорят, поддерживал их.
- А вы знаете, что он последние три месяца вообще на Алтае не был? - спросил Владимир Путин. - Он просто не хотел, не мог он туда заставить себя поехать. Ему было морально тяжело.
- Весь Барнаул говорит, что его убили, - сказал я.
- Вы серьезно? - переспросил господин Путин. - Разве непонятно, что это такое роковое стечение обстоятельств?
- Когда барнаульского мэра незадолго до этого убили, тоже, говорят, было роковое стечение. Но что такое роковое стечение? Вы же сами говорите: если бы было сопровождение, ничего не произошло бы.
Владимир Путин взял трубку телефона, стоявшего на столе (желтая "вертушка" с гербом), и попросил соединить его с генпрокурором. Когда соединили, он вышел из комнаты, где мы сидели. Его не было пять минут.
<…>
Позвонил телефон. На этот раз президент не стал выходить из комнаты. Его соединили, судя по всему, снова с генпрокурором.
- Понимаю... Да, слышу... - говорил господин Путин. - То есть вы проанализировали ситуацию и считаете, что это должно быть мое решение? Все, спасибо.
На следующий день начальник Алтайского УВД, по распоряжению которого Михаила Евдокимова лишили охраны, был уволен.
Из этого отрывка хорошо видно, что президент - обычный человек. Не в смысле "плоть от плоти", "из гущи народа", а в смысле - "как все". Как, оказывается, легко его заинтриговать, сбить с толку. Колесников сообщает Путину: весь Барнаул говорит, что Евдокимова убили. Так же, как незадолго до него барнаульского мэра Владимира Баварина. И сразу звонок генеральному прокурору и оргвыводы. А между тем, заметим, Колесников сообщил Путину не результаты своего журналистского расследования, а просто слухи. А как же МВД, ФСБ, Генеральная прокуратура, соответствующие службы администрации президента, которые должны информировать главу государства? Интересно, какие бы решения принял президент, если бы журналист не опоздал на "передовой борт"?
Если отношения между Путиным и Евдокимовым интересуют многих на Алтае, то другая тема статьи Колесникова интересует всех.
- А вы с преемником-то определились?
- В принципе да, - кивнул он. - Да ведь тут особых проблем нет. Но надо, конечно, еще посмотреть. Два, кажется, кандидата есть? Я точно не помню.
Он посмотрел на своего помощника. Тот кивнул.
- Правда, оба мне пока не кажутся стопроцентным вариантом.
Я слушал очень внимательно. Так внимательно, как я слушал сейчас, я не слушал, кажется, никогда.
- Да разберемся, - добавил президент. - Край непростой, конечно. Но это не главная сейчас проблема.
- Погодите! - не удержался я и перебил его. - Вы что, про Алтайский край сейчас говорили?
- Да, - удивился он. - А вы что подумали?
<…>
- Да нет, я про вашего преемника, - сказал я.
- А-а, - ответил он. - Про моего. Ну, понятно.
- И что?
- А что?
- Определились?
- А почему вас это так интересует?
- Потому что это всех интересует. И вас, по-моему, это интересует не меньше, чем всех остальных. Потому что от этого кое-что зависит.
- Ну, - произнес он, - допустим, я определился.
Путин и не скрывает, что проблема того, кто в 2008 году станет президентом России, - это его личная проблема: "А почему вас это так интересует?". И действительно, почему? Без вас все решат.
- Так кто преемник? - еще раз спросил я.
- Скажите, если бы это был человек, который был бы во всех отношениях порядочный, честный, компетентный, вот вы бы, лично вы стали бы помогать, чтобы он стал президентом? - спросил он.
<…>
- А почему я должен помогать? Я работаю журналистом. Я никому не должен помогать.
- Нет, ну вы гражданин тоже. Вот почему бы вам не помочь стать президентом честному человеку?
<…>
- Вы ему лучше меня поможете.
- Нет, ответьте! - завелся он. - Почему на меня не смотрите?
Я поймал себя на том, что и правда смотрю куда-то левее и выше него.
- Что, портрет Сталина там хотите найти? - съязвил он.
- Портрет Путина, - ответил я.
- Засчитывается, - кивнул он. - Но и его там нету. Ну так что, будете помогать?
- Не буду, - буркнул я.
- Ну а если человек-то хороший? - неожиданно сказал он. - И честный. И порядочный. И компетентный. Такому помогли бы?
<…>
- Такому помог бы. Но такого нет, - произнес я.
- О! - кивнул он. - Все-таки помогли бы. Ну вот, а вы не хотели отвечать.
Заключительная часть диалога посвящена теме, которая, будем надеяться, волнует не только журналистов, - свободе слова. Колесников говорит Путину, что "на телеканалах ее нет и что нормального человека это не может устраивать". "А что именно вас не устраивает?" - спрашивает Путин.
- Меня не устраивает, что через некоторое время после того, как арестовали Ходорковского, у меня пропало ощущение, что я живу в свободной стране. У меня пока не появилось ощущения страха...
Я хотел добавить: "Но, видимо, вот-вот появится", - но он перебил меня:
- То есть ощущение абсолютной свободы пропало, а ощущения страха не появилось?
- Да, пропало ощущение, которое было при вашем предшественнике, - сказал я.
- Но ощущения страха не появилось? - еще раз уточнил он, казалось, размышляя над тем, что я говорю.
- Пока нет, - ответил я.
- А вы не думали, что я, может быть, такого эффекта и стремился достичь: чтобы одно состояние пропало, а другое не появилось?
В заключение президент обещает журналисту, что "не будет возврата к тому телевидению, которое было тогда, в то время, о котором вы говорите. Это время прошло. Его нет больше. Оно не вернется. Забудьте".
Остается только развести руками: как же Владимир Владимирович смог пережить то ужасное время, о котором он призывает нас всех забыть. Или, может быть, у него была цель, которая помогла ему перенести все тяготы и лишения 90-х?
Подготовил Дмитрий НЕГРЕЕВ.