ноябрь 15, 2012
– А вы откуда? Из России?! Аааа, земляки! Я в России в Питере на такси работаю! Садовое метро знаешь? – наш самаркандский водитель Фуркат радостно всплескивает руками так, что мы боимся, что вылетим с дороги… Во время моей узбекистанской командировки такие истории рассказывал каждый второй местный житель.
Иностранные рабочие в Барнауле.
Олег Богданов
Они строят наши дороги, ремонтируют дома, пекут хлеб и ведут бизнес – мигранты, приезжающие в Россию на заработки из Средней Азии и Китая. Что заставляет их покидать свои семьи, с какими трудностями они сталкиваются на чужбине? И почему мы не сможем обойтись без приезжих?
– За смену ребята в тандыр до четырех тысяч раз "ныряют" по пояс, а температура внутри – 350 градусов. Пробовали нанимать русских – жары не выдерживают, – говорит Роман Кулинич, исполнительный директор компании "Национальный хлеб". В небольшом помещении цеха тепло, пахнет узбекскими лепешками, армянскими лавашами и турецкими питтами. Двое смуглых парней достают из тандыра одно за другим подрумянившиеся "солнышки". – Мы всех пекарей вызываем с Маргилана, есть такой город в Узбекистане. Многие по семь – девять лет у нас уже работают, но каждый год уезжают на родину в отпуск.
46-летний Шерали Мирзаев рассказывает, что печь лепешки в Барнаул он приехал два года назад – знакомый позвал с собой. Двое его сыновей тоже работают в России – в Питере и Москве на стройке.
– Работу у нас сложно найти, зарплаты низкие, поэтому уезжают. Я автодорожный институт в Узбекистане окончил, гаишником был, – говорит Шерали. – Но ушел, сами знаете – не пошла у меня та работа. А пекарем работаю пять лет всего. На родине, если честно, лепешки немного другие получаются – там на углях или на газу тандыры, а здесь – электрические.
Живут рабочие здесь же, в соседней комнатушке рядом с производственным цехом. Двухъярусные нары пестрят ситцевыми шторами – так хоть как-то можно отгородиться от остальных девяти-десяти человек.
– Был эксперимент, когда мы снимали отдельное жилое помещение для работников. Но существует национальная неприязнь, и здоровыми и целыми они до работы не всегда добирались, – говорит Роман Кулинич. – Плюс температура в цехе высокая, а зимой на улице холодно, перепад большой, простыть можно.
Отметим, что визит в пекарню мы совершали при содействии сотрудников УФМС. Все, кто в ней работает, конечно, имеют разрешения, им исправно платят зарплату. Им повезло.
– Сколько же я с ними намучилась! Ко мне до сих пор ребята приходят, просят помочь. Мне их жаль, конечно – обманут, деньги не заплатят да еще и документы заберут, а что я могу? – восклицает Ольга Эминова. Еще три года назад она была одним из руководителей узбекского культурного центра в Барнауле. Потом развелась с мужем-узбеком – по документам Таваккалжон – и сейчас остается главой общественной организации, но центр перестал работать.
О проблемах мигрантов Ольга знает не понаслышке. Долгое время они с мужем были предпринимателями – брали в аренду поля, нанимали приезжих узбеков и засевали гектары морковкой, капустой и свеклой.
– Как муравьи работали: по 15 гектаров руками обрабатывали – сеяли, пололи, урожай собирали – по триста тонн моркови, – вспоминает Ольга. – Узбеков и таджиков выгодно нанимать: работают как папы Карло, не пьют. В Сорочьем Логу местные из деревни тоже приходили на уборку: три дня поработают и денег просят, а потом на неделю в загул. Однажды, чтобы рассчитаться с ребятами (у нас работали почти 30 человек), мне пришлось продать бабушкину квартиру – нам не заплатили 500 тысяч за поставленный урожай моркови.
Главная проблема, считает Эминова, – социальная незащищенность мигрантов. Первое дело по приезде – жилье и временная регистрация. Сложно получить и медицинскую помощь.
– Я под своим именем в больницу женщину одну из Узбекистана клала с циррозом печени, по документам мужа. Деньги за операции шли из нашего кармана – чисто по-человечески жалко было. А постоянные приводы в полицию! Забирают, даже если документы в порядке, требуют деньги – сколько мы своих работников вытаскивали оттуда! Поэтому случись что – за помощью в полицию, прокуратуру они боятся идти. Отдельная история – с разрешениями на работу. Получить квоту в УФМС – это тоже целое дело…
А вот по словам начальника отдела трудовой миграции УФМС России по Алтайскому краю Виктора Землянского, проблем с оформлением разрешений на работу сейчас нет. Из установленной для Алтайского края квоты – 1 154 разрешения на работу у юридических лиц – с начала этого года выдано чуть больше 600.
– Сегодня нелегалом быть невыгодно – заплатил за разрешение или патент и живи спокойно, – комментирует Землянский. – Госпошлина за разрешение на работу по квоте сегодня составляет две тысячи рублей в год. Патент на работу у физических лиц стоит тысячу рублей в месяц, и его можно продлевать на срок до одного года – а потом получить следующий, не выезжая за пределы страны. Тем не менее с начала года мы выявили в крае около 800 нарушителей, трудившихся нелегально.
В июне в России приняли концепцию миграционной политики. К 2026 году ее авторы рассчитывают добиться миграционного притока населения в Сибирь и на Дальний Восток – мигрантов будут не только привлекать, но и адаптировать, интегрировать в нашу среду.
На стадии принятия федеральный закон, который обяжет трудящихся мигрантов сдавать обязательные экзамены по русскому языку, истории России и основам российского законодательства.
– Когда закон примут, будет видно, какие нормы жизнеспособны, а какие – нет, – говорит Роман Кулинич. – Но лично мне достаточно одного рабочего на пятерых, знающего русский язык, чтобы донести свою мысль до каждого. Зачем России мигранты? Поймите, они ни у кого не отбирают работу, а наоборот, помогают создавать новые рабочие места для россиян – мы же берем к себе русских управленцев, водителей.
Сейчас в Барнауле работает только один центр на базе АлтГТУ, тестирующий иностранцев на знание русского языка, – это необходимо при получении российского гражданства. Однако скоро такие площадки должны возникнуть и на базе других вузов и колледжей.
По профессии я – промышленный альпинист. Устроиться на работу и получать здесь достойную зарплату, если нет российского гражданства, очень тяжело. Строительные компании, куда я обращался, предлагали максимум десять тысяч в месяц. А здесь у меня семья – жена и трое детей, и поэтому, чтобы получить вид на жительство, мой доход должен превышать 30 тысяч рублей. Выхода не оставалось – два месяца назад я зарегистрировался как индивидуальный предприниматель, теперь работаю на себя.
Я пеку лепешки, это наша семейная традиция. Мы еще в школе колобки начинаем катать, а к печи в 15 лет встаем. Восемь лет я уже в России, приехал вместе с другом. А раньше в Хабаровске служил, в 88-м году, в стройбате. В Узбекистане у меня дети – три девочки и мальчик, сын машины ремонтирует. Девочки только дома хлеб пекут, на продажу нельзя. Я планирую здесь остаться, семью сюда перевезти. Жилье найдем, сперва только паспорт получим. Скоро я домой уеду, с семьей пообщаюсь, и начнем бумаги оформлять.
Я из поселка Шайдан, от Душанбе это далеко – сутки ехать. Здесь седьмой год работаю на стройке. Решился поступить в институт, сейчас учусь на пятом курсе в политехе, специальность – "Организация безопасности движения". В группе есть один мой земляк – тоже работает на стройке, остальные все русские. Когда получу диплом, хотелось бы устроиться в России в ГИБДД. Возвращаться в Таджикистан пока не буду – практически все родственники у меня здесь. Три года назад я получил российское гражданство, по-другому никак – каждые три месяца за границу надо ехать, потом опять регистрацию оформлять.
Я здесь восемь лет, в селе Шахи дом построил, дети в школу ходят, по-русски уже хорошо разговаривают. Семья у меня небольшая – два ребенка и жена, гражданство оформили. Здесь я штукатур-маляр: штукатурку делаю, стяжку, обои клею. В Таджикистане я работал в райсобесе, потом пограничником в российских войсках служил. Родственники там остались, много. Но и здесь братья есть, тоже на стройке работают.
Я из Ферганы, с 19 лет работаю поваром – у меня дядя поваром был в детском санатории. На родине готовил в лагманном кафе, в пельменной, здесь – в узбекской кухне уже семь лет. Больше всего люблю готовить пирожок – у нас так называют блюдо из тушеной картошки и баранины. Семья живет в Узбекистане, жена работает дома, дети учатся в колледже. У нас свой огород, виноград выращиваем на продажу – он до марта храниться может. В отпуск уезжаю каждый год – в прошлом году восемь месяцев дома был. А брат у меня тоже в России, в Подмосковье, в швейном цехе оборудование ремонтирует.
9 283 патента на работу у физических лиц и 604 – на работу у юридических лиц в рамках квоты выдано иностранным гражданам, приехавшим в Алтайский край с начала 2012 года.
По данным Алтайкрайстата, за январь–август 2012 года из зарубежных стран на Алтай прибыли 5 719 человек, в том числе из стран СНГ – 5 223. Больше всего людей прибыло из Казахстана (1 805), Таджикистана (1 125), Узбекистана (987), Киргизии (584) и Армении (348).
Гастарбайтер (от немецкого Gastarbeiter; дословно: гость-работник) – жаргонизм, обозначающий иностранца, работающего по временному найму.