«Иной раз плакали от бессилия». Как в 1990-е годы на Алтае создавались и рушились коммерческие банки

Пара законов

К концу 1994 года, спустя лишь три года после развала СССР, в стране расплодилось невероятно много банков — 2439. Для сравнения: в США первая тысяча создавалась 80 лет.

Алтайские банкиры к тому времени зарегистрировали 27 самостоятельных кредитных учреждений. «Калманка-банк», «Кытманово-банк»… Кто о них помнит?

В живых из той, региональной, когорты осталось только два: «Алтайкапиталбанк» и «Сибсоцбанк». Хотя и им стать настоящими в те годы еще только предстояло.

Борис Трофимов, будучи председателем краевого комитета по молодежной политике, помогал создавать филиал «Финист-Банка» в Барнауле. А затем участвовал в создании «Сибсоцбанка», где работал до ухода в ПФР в 1997-м.

«В 1990-х годах к нам приехала гостья из США. Я привел ее в “Сибсоцбанк”. Она ходила, смотрела, попросила документы и наконец сказала: “Нет, это не банк”. То, что было создано в 1991–1993 годах, были “ОООшки”. Но они отвечали требованиям либеральной экономики», — вспоминает он.

Законов о банковской деятельности было, что называется, раз-два и обчелся. Контроль – и тот появился не сразу.

«В 1993 году в наш банк пришла первая инспекционная проверка. Акт занял две странички. Сейчас акт проверки — это "собрание сочинений Льва Толстого"», - говорит Борис Трофимов.

На столах счеты

Вообще, реформу финансовой системы затеяли еще при советской власти. В 1987 году появились государственные спецбанки — «Агропромбанк», «Промстройбанк», «Жилсоцбанк» и Сбербанк. Каждый — для обслуживания своего сектора.

Соответственно, на Алтае были конторы этих банков - иначе говоря, в крае действовало только четыре учреждения.

Спецбанки, как считали реформаторы, смогут ускорить развитие экономики. Увы: они не развивались сами - и не развивали предприятия. Что представлял собой, скажем, Сбербанк того времени?

«На столах счеты, калькуляторы — и те приходилось делить», — рассказывал Владимир Песоцкий, до 2010 года возглавлявший его алтайское отделение.

В сберкассе можно было положить деньги на книжку, купить лотерейный билет и заплатить за жилье — вот, собственно, и все.

«Все банковские работники носили черные нарукавники, зарплата была самая низкая в народном хозяйстве. Это были просто счетные работники», — продолжает Борис Трофимов.

А в 1991 году власти взяли курс на формирование сети коммерческих банков.

Офис в кабинете

Энергия наших сограждан на закате СССР и в первые постсоветские годы била через край. Миллионы людей создавали малые предприятия и кооперативы, всем нужен был стартовый капитал, а взять его было негде. Так что коммерческие банки появились в нужное время.

Впрочем, поначалу они заметно отличались друг от друга. Одни комбанки создавали на базе государственных – как, например «Алтайбанк»: он появился после преобразования «Жилсоцбанка».

Николай Величко, бывший президент «Алтайбанка», вспоминал, как его коллеги поначалу относились к делу: «Все сотрудники были зациклены на инструкциях, привыкли по всем вопросам консультироваться с вышестоящими структурами, получать от них указания».

Взять в таких банках кредит новоявленному бизнесмену без связей было трудно. Даже такая операция, как открытие счета, превращалась порой в большую проблему. В первые годы они работали по старым нормативам Центробанка.

Другие же комбанки создавали с нуля, и вопросы в них решались оперативно. Среди таких можно назвать филиал «Финист-Банка». «В горкоме ВЛКСМ у нас был один кабинет, и весь банк там сидел. Очень удобно», — рассказывал Андрей Макулов, участвовавший в его создании на Алтае.

Затем этим же путем пошли «ФорБанк», «Сибсоцбанк» и многие другие.

Чистая профанация

Предприниматель, желавший получить кредит, писал короткую заявку: «Прошу выдать мне 5 млн рублей». Поход к обеспечению кредита был весьма условным. Борис Трофимов рассказывает, что какое-то время верили «честному купеческому слову».

«Сколько мы погорели на обеспечении! Такой пример: крупный страховщик застраховал кредит. Заемщик его не вернул, мы — в страховую компанию. А она отказывается выплачивать возмещение: у нее в уставе нет права страховать кредиты. И нашей главной заботушкой стало обеспечение», — вспоминает Трофимов.

«Алтайкредитпромбанк», по отзыву его работников, порой брал в залог все, что есть на заводе - а это имущество было вообще неликвидным. Словом, не залог, а профанация.

Да и самих заемщиков требование о залоге иной раз сильно возмущало.

Один из собеседников «СК» помнит беседу с коммунистом Михаилом Заполевым, державшим в 1990‑х годах несколько магазинов: «Он заходит и говорит: “Ну что, ты себя уже обогатил? Дай кредит”. Я отвечаю: “Не понял, а обеспечение?” Он давай возмущаться».

Сбор клиентов

В те годы многие задавали вопрос, откуда у банков стартовый капитал. По отзыву бывших банкиров, все было довольно просто.

«Уставный капитал банков тогда был небольшим», — говорит Александр Логинов, в те годы директор филиала «Сибэнергобанка» в Барнауле. А вкладывались в это учредители банка — предприятия.

«Мы ездили по краю, собирали клиентов, рассказывали, что значит стать акционером банка. Практически все клиенты алтайской краевой конторы “Промстройбанка” стали нашими акционерами», — описывала процесс создания «Алтайкредитпромбанка» Татьяна Кузнецова, работавшая его вице-президентом.

Андрей Макулов, который участвовал в создании «ФорБанка», а потом много лет его возглавлял, говорил, что 30% его уставного капитала стоили три вагона металлолома, которые он продал в Прибалтику. И это были маленькие деньги.

Второй вопрос, не менее важный: откуда банки брали ресурсы уже на кредитование?

Зазывали обслуживанием

1 января 1992 года в стране отпустили цены, за первый же год инфляция достигла 2500%. Ни один банк не мог установить ставку по вкладам больше этого уровня, ведь тогда ему пришлось бы утвердить и заоблачно высокие ставки по кредитам.

В итоге желающих хранить сбережения в банках, где они обесценивались, оказалось мало. «Источниками ресурсов были деньги предприятий, отчасти вклады населения, межбанковские кредиты и в малой степени уставный капитал», — вспоминает Борис Трофимов.

«Я приходил к директору предприятия и предлагал: открывайте у нас счет, будем вас хорошо обслуживать, принимать платежки днем и ночью», — описывал процесс пополнения ресурсов Андрей Макулов.

В те годы держать счета в коммерческих банках имели право и госструктуры. Выгода была, вообще-то, взаимная. Ведомства получали проценты, банк — источник для выдачи кредитов, на которых, собственно, он и зарабатывал.

Известно, например, что в середине 1990-х годов Фонд имущества края размещал небольшие суммы на вкладе в НЭПП-банке - но это только один и примеров.

Разумеется, за крупных клиентов банки боролись. Бывало, помогал этому административный ресурс. Так, в середине 1990-х в крае разразился скандал: чиновники потребовали от директоров коммунальных предприятий перевести счета в один банк. Директора возмутились. Но подчинились.

Со временем такое давление сошло на нет - размещать счета госучреждений в банках было попросту запрещено.

"Бермудский треугольник"

Еще одним источником были прямые кредиты Центробанка — невиданная в рыночной экономике история. Их передавали в коммерческие банки, а те выделяли их по льготным ставкам предприятиям.

Доступ к централизованным кредитным ресурсам имели немногие: к примеру, в 1993 году их получили филиал «Россельхозбанка», «Алтайкредитпромбанк» и «Лидер-банк».

А распределяли их по решению комиссии в администрации края. В те годы ходили слухи, что главную роль в этом будто бы играют трое чиновников, их (скорее шутя) называли «бермудским треугольником» — якобы у них теряются все централизованные кредиты.

По факту же кредиты терялись в других местах – их массово не возвращали заемщики-предприятия. Вот классический пример тех лет: «Алтайкредитпромбанк» выдает кредит оборонному заводу «Сибприбормаш». Государство не платит заводу, а тот не возвращает ссуду. На невозврат накручивают повышенные проценты - сумма долга становится неподъемной.

Сейчас-то ясно, что давать кредиты в тех условиях было просто нельзя. Но тогда казалось, что государство вот-вот примет меры для оздоровления с таким трудом построенной промышленности, где работают десятки тысяч людей. И поэтому надо помочь.

«А кто еще это сделает, как не родной банк?» — вспоминала Татьяна Кузнецова. К тому же, по ее словам, нажимали краевые власти, которые говорили: «Вы где живете? Где работаете? Обязаны помогать». Эта "доброта" обернулась бедствием.

Простая формула

Централизованные кредиты отменили с 1995 года. На их невозвратах погорели многие гиганты финансового рынка. Один из таких «погорельцев» — «Алтайкредитпромбанк», самый крупный из региональных.

Он рухнул в 1996-м. Этот банк принимал вклады граждан, а они в те годы не были застрахованы - люди все потеряли.

Между тем, на этих централизованных кредитах можно было и заработать. Формула простая. Деньги не сразу выдавали предприятию, на которое указали чиновники, а ссужали другому банку под высокие проценты, но ненадолго. Быстро прокрутив кредит, с него «снимали пенку». Или же покупали валюту, которую тут же продавали.

Одну и тут же сумму иногда прокручивали несколько раз. Чем больше крутили — тем больше прибыли. И не только у банка, у отдельных работников тоже. А ЦБ в те годы только налаживал контроль.

Банкротство заказывали?

Тем временем охоту за деньгами населения объявили многочисленные пирамиды: «МММ», «Хопер-инвест» и т. п. Их нехитрый маркетинг оказался заразительным, и по их стопам пошли и некоторые банки, например «Горный Алтай», зарегистрированный в тогдашнем офшоре — Республике Алтай.

Главный его офис располагался в центре Горно-Алтайска. А неглавные — в центре Москвы и Барнауле. По объему бизнеса «Горный Алтай» занимал 45-е место. Рекламой на радио он брал за душу: сначала звучал гонг, а затем таинственный голос произносил с театральными паузами: «Банк. “Горный. Алтай”».

На плакатах его рекламировал шаман с бубном… В конце 1994 года банк «Горный Алтай» остановил выплаты по вкладам. Некоторые издания были уверены: его банкротство заказное.

Якобы все началось с негативных публикаций, люди бросились забирать вклады, ну а с паникой не способен справиться ни один, даже очень устойчивый банк.

На самом деле «Горный Алтай» был колоссом на глиняных ногах. В конце 1993 года он начал принимать рублевые вклады под 500% годовых, валютные — под 120%. Это была типичная пирамида с типичной судьбой — они всегда рушатся. Рухнул и банк.

Руководство банка «Горный Алтай» проблемы объясняло кризисом. В его случае это было преувеличением, но то, что кризисы в стране шли один за другим, это факт.

Вексельный и карманный

Как раз, пытаясь спастись от кризисов, многие предприятия и создавали свои банки: у потребкооперации Алтая был банк «Крипс», у строителей — «Алтайжилинвест».

Такие банки (их в те годы называли карманными) выдавали своим учредителям, порой находившимся в предбанкротном состоянии, льготные кредиты – ну, и тем самым наносили ущерб банку. Крушение банка в такой ситуации было просто вопросом времени.

А вот энергетики из «Сибирь­энерго» зарегистрировали в Республике Алтай «Сиб­энергобанк» - у него была своя специфика.

«Он был призван заменить вексельным обращением значительную часть бартерных расчетов», — объясняет Александр Логинов, создававший в Барнауле его филиал.

В те годы зерно меняли на уголь, углем оплачивали перевозки по железной дороге и электроэнергию… Нормальными являлись цепочки обменов, например «лес — кирпич — автоуслуги — аренда помещений — мебель — ситец — мясо». Были специалисты, умевшие эти цепочки составлять и неплохо на них навариваться.

И вот создатели «Сибэнергобанка» предложили использовать для расчетов вексель «Сибирьэнерго», ведь энергетикам были должны все.

«Векселя быстро вошли в оборот, но в связи с дефицитом денежной массы не могли играть задуманную роль. Вскоре они стали обращаться с дисконтом в 40% и ниже от номинала, на них начали зарабатывать», — вспоминает Логинов.

По его словам, алтайский филиал стремился работать в рамках закона и выполнять все требования по учету векселей. Но в других подразделениях банка к этому относились менее строго. Вскоре на вексельном рынке стали промышлять не слишком чистоплотные люди, правоохранители провели мощную атаку на этот проект, и он был закрыт.

"Делиться надо"

Вообще, правоохранители в те годы выполняли, мягко говоря, странную роль. Андрей Макулов рассказывал в одном из интервью: буквально все — прокуратура, налоговая, ФСБ, милиция — наседали на банки с вполне определенными целями: вымогали деньги.

«Кто-то впрямую: “Платите нам столько-то в месяц”. Кто-то косвенно: “Дайте вот тому человеку кредит на предприятие, он вернуть не сможет, но надо ему помочь”. Все сопровождалось либо угрозами, либо обысками, либо “маски-­шоу”», — делился Макулов.

Наезды практиковал и криминал. Один из собеседников «СК» помнит, как однажды к нему заявились «графята» (по данным asfera.info, так называли себя пятеро детей Графини — первой женщины – вора в законе на Алтае). «Они считали, что я должен им платить. Я назвал фамилию друга, влиятельного человека, и они отстали», — говорит он.

В другой раз в банк пришел мужчина и интеллигентно заявил: «Ваш юрист меня оскорбил, надо решить вопрос. Мы открываем кафе для элиты Барнаула в сельхозинституте, для спортсменов. Я знаю, вы спортом увлекаетесь». Говорил спокойно, предложил купить для кафе посуду, что и было сделано.

«Но так вежливо он вел себя не со всеми. Слышал от Эдуарда Аунапу, работавшего в “Алтайкредитпромбанке”, что его вызвали на разборку в кафе “Лада”. Требовали денег, угрожали, что вывезут в лес, дескать, машина уже ждет», — рассказал один из собеседников altapress.ru.

Время надежд

Надо сказать, что в банковскую сферу в те годы пришли самые разные люди — и финансисты, и ученые-экономисты, и вчерашние чиновники, и даже спортсмены или врачи. Многие не понимали, насколько сложная штука - банковский бизнес, и как он вообще работает.

Лучшее 2020. Как барнаульский паренек-физкультурник создал и обрушил банк, а потом стал менеджером ашрама

Жизнь

«Управляющими становились порой случайные люди», — продолжает Александр Логинов. В самом деле, вспомните «Элин-банк» - его основал парень с физкультурным образованием.

Став банкирами, бывшие советские люди на себе испытали, что такое капитализм в начальной стадии. Банкротства банков, из-за которых рушились бизнесы и людские судьбы, они сами порой воспринимали трагично.

«Иной раз я плакала вместе с вкладчиками от бессилия и сочувствия», — писала Татьяна Кузнецова из "Алтайкредитпромбанка".

Были, конечно, и циники, которые спокойно делали деньги, а доведя банк до банкротства, врали до последнего, что вот-вот расплатятся. Но все же у многих было ощущение надежды, что скоро будет лучше, и еще было море энергии.

«Был драйв. Было интересно ощущать себя в гуще событий, решать конкретные задачи», — делится Борис Трофимов.

Перевернутая страница

И они решались. В 1995 году Алтайсбербанк выпустил первую пластиковую карту - это было, в общем-то, прорывом.

Один из алтайских банкиров рассказывал корреспонденту altapress.ru, как в его кабинете в Барнауле родился механизм субсидирования процентных ставок по кредитам для бизнеса. Его начали внедрять на Алтае в 2000-х годах - сейчас это основной способ господдержки по всей стране.

Борис Трофимов вспоминает, как презентовал губернатору программу льготного лизинга. На исходе 1990-х это был единственный способ помочь аграриям в обновлении техники, и он работал.

Самые общественно активные алтайские банкиры создали в 1997 году «Алтайский банковский союз», который много лет возглавлял наиболее авторитетный в сообществе человек — Владимир Песоцкий.

Союз помогал бороться с недобросовестными заемщиками, его члены вместе встречали Новый год и проводили спортивные батлы... Но все это теперь — перевернутая страница.

Самое важное - в нашем Telegram-канале