По словам г-на Илларионова, "в последний год стало ясно, что другой стала не только экономическая политика, но и сама экономическая модель в стране. Она оформляется как корпоративистская модель с участием госкорпораций, которые, будучи государственными по названию и по статусу, в первую очередь руководствуются собственными интересами". "Я на работу в такое государство не поступал, контракт с ним не заключал и присягу ему не давал",- сказал он.
25-26 февраля Андрей Илларионов был гостем Белокурихи, где в шестой раз проходил ставший уже традиционным "сибирский Давос" - международная конференция "Западная Сибирь: регион, экономика, инвестиции". В перерывах между заседаниями корреспондент "СК" задал г-ну Илларионову несколько вопросов.
О власти
- Андрей Николаевич, уже скоро думские выборы. Вы в публичную политику не собираетесь?
- Нет. Этот вопрос мне задается в течение последних двух месяцев регулярно. Объясните мне: зачем? Почему я это должен делать.
- Ну, наверное, для того, чтобы получить политическую трибуну для высказывания ваших взглядов.
- Если нужна трибуна, для этого есть другие средства. В частности, средства массовой информации. Если им интересна точка зрения, они ее сообщают. Если неинтересна или редактор запрещает, значит, не сообщают. В любом случае, неважно - политическая это жизнь, неполитическая жизнь - это не будут сообщать.
У нас в целом в стране существует такое немножко инфантильное отношение к общественной жизни. Если нам что-то не нравится, мы говорим: давайте, мы найдем какую-то волшебную палочку-выручалочку. Вот кто-то пойдет в политику, и что-то там будет делать. Так дела не делаются в современном обществе. Для того чтобы что-то произошло, тем более в такой большой, трудной, сложной стране, как наша, с таким запущенным диагнозом и с таким запущенным течением болезни, один человек сделать ничего не может. Если это невозможно было сделать даже на посту советника президента, то, спрашивается, какие возможности сделать, не находясь в органах государственной власти. У меня по этому поводу иллюзий нет.
- Как долго, на ваш взгляд, будет продолжаться болезнь, о которой вы говорите? Сколько еще в России будет существовать тот политический режим, который есть сейчас?
- Это непредсказуемо. Не могу сказать. Я не занимаюсь политическим анализом.
О корпоративном государстве
- Хорошо. А та экономическая модель, которая сейчас реализуется, сколько она может продержаться?
- Может долго. Мы видим, что в некоторых случаях это длится очень долго. Например, венесуэльская модель существует с 1957-1958 годов. Практически полвека. И, конечно, одним из факторов, способствующих сохранению этой модели, является наличие нефтяных ресурсов. 50 лет - это настолько много, это больше, чем два поколения, что означает практически бесконечность. Для ныне живущих людей это за пределами рациональной оценки, рационального прогнозирования.
Но даже в странах, которые не имеют нефтяных ресурсов, крайне неэффективные экономические модели могут существовать в течение длительного времени. Скажем, аргентинская модель промышленной политики интервенционизма и так называемого структурного вмешательства существует более полувека. Она началась в конце 40-х годов с деятельности довольно известного аргентинского экономиста Рауля Превиша. Есть другие модели, которые вообще не имеют или почти не имеют экономических ресурсов, но держатся соответствующий период времени. Например, Северная Корея. Но способность сохранять такую модель, конечно, связана в том числе и с ликвидацией каких-либо политических институтов, способных потенциально быть оппозицией. В Чили подобная модель социалистического интервенционизма длилась более 40 лет - с 30-х годов до середины 70-х.
Мы с вами знаем, что в нашей стране не такая, но схожая модель существовала 73 года. Поэтому прогнозировать, когда это закончится, практически невозможно. Это зависит от степени политической ожесточенности и от того, до какой степени будут зачищены политическое пространство и независимые общественные институты.
- Но ведь есть же и другие примеры корпоративистских государств - Южная Корея, Япония…
- Нет. Здесь очень важно различие между корпоративным государством и корпоративистским государством. Очень многие поставили между ними знак равенства и называют их синонимами. Но это не так. Есть примеры общественных систем, которые называются корпоративными государствами. И вообще, строго говоря, это даже не Южная Корея. Это Италия 20-40-х годов ХХ века. Южная Корея - это более или менее нормальная рыночная экономика, чего не было в корпоративных государствах, но отдельным частным корпорациям были предоставлены довольно большие привилегии.
Наше корпоративистское государство отличается как от корпоративного государства типа Италии, так и от тех олигархических режимов, которые наблюдались в Южной Корее, Индонезии, на Филиппинах. Эти режимы хотя и являлись достаточно неэффективными и достаточно неприятными при близком рассмотрении, тем не мене эти модели обеспечили фантастические темпы экономического роста.
Наше нынешнее корпоративистское государство, конечно, ближе к корпоративному государству Италия, хотя есть очень серьезное, принципиальное отличие. В итальянском корпоративном государстве при всех проблемах, которые были там, не было такого явления как "нашизм", когда одни компании или одни группы получают исключительные привилегии, а другие не имеют их совсем.
О переломе в российской политике
- От тех людей, которые сегодня у власти в России, вы ждали чего-то другого?
- Я не ходил к людям, я шел работать в российское государство, для того чтобы делать то, что возможно делать для страны. За первые несколько лет удалось очень много. Макроэкономическая политика, которая проводится даже нынешним правительством, во многих своих основных чертах сформулирована тогда. В 2000 году, когда была предложена программа досрочного погашения внешнего долга, это было воспринято как признак неполного умственного здоровья. А сейчас это официальная политика российского правительства. И действительно, оно погасило значительную часть государственного внешнего долга. Создание Стабилизационного фонда тоже исходит оттуда. В значительной степени благодаря действиям той команды, к которой относился я, Россия стала полноправным членом политической восьмерки.
- Вы говорите об успехах первых лет, а когда произошел перелом?
- Он был постепенным. Начало перелома - это, конечно, 2003 год. Ходорковский - это одно из наиболее ярких событий. "ЮКОС" - это пункт, после которого возврат назад становился психологически, политически невозможен. После этого лишь ускорился процесс нашего падения в пропасть. Открыть ящик Пандоры легко, закрыть его невозможно.
- Из того, что вы советовали президенту, какая часть реализована?
- Довольно большая часть. Я, еще когда был советником Черномырдина, общался с разными советниками глав правительств и государств и обсуждал с ними вопрос, какая часть предложений советников реализуется. Тогда мои коллеги сказали, что если КПД советника четыре процента, то можно считать его деятельность чрезвычайно успешной. Должен сказать: многократно превышал четыре процента. И когда я был советником Черномырдина, и тем более когда я был советником президента. Более того, я должен сказать, что даже сейчас, когда я уже не работаю в качестве советника, многие из моих идей продолжают обсуждаться и предлагаться. В частности, недавно руководитель экспертного управления администрации президента Аркадий Дворкович сделал предложение по замене налога на добавленную стоимость на налог с продаж. Это было представлено средствам массовой информации как идея Дворковича, но за шесть лет до этого это предложение было зафиксировано в той программе, с которой я пришел на пост советника президента.
Дмитрий НЕГРЕЕВ.
Словарик
Интервенционизм - это такое участие государства в хозяйственной деятельности, при котором происходит перераспределение общественного продукта в пользу отдельных заинтересованных групп. Интервенционистская экономика основывается на доминирующем и регламентирующем вмешательстве государства. Поэтому в ней неизбежно возникают малые группы с особыми интересами, которые склонны использовать такое вмешательство в своих групповых интересах в ущерб интересам общества.
Справка "СК"
Андрей Николаевич Илларионов родился 16 сентября 1961 года в Ленинграде. Окончил экономический факультет Ленинградского государственного университета в 1983 году по специальности "Экономист, преподаватель политэкономии" и аспирантуру ЛГУ в 1987 году. Кандидат экономических наук. До 1990 года работал на кафедре международных экономических отношений Ленинградского государственного университета. В 1990-1992 годах - старший научный сотрудник лаборатории региональных экономических исследований Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. С началом "реформ Гайдара", в апреле 1992 года, стал первым заместителем директора Рабочего центра экономических реформ при правительстве РФ (РЦЭР). Тогда же Илларионов стал экономическим советником заместителя председателя правительства Российской Федерации. В 1993-1994 годах - руководитель группы анализа и планирования председателя Совета министров - правительства Российской Федерации. 7 февраля 1994 года Илларионов подал в отставку из-за разногласий с премьер-министром Виктором Черномырдиным. В 1994-2000 годах - директор Института экономического анализа. 10 июля 1998 года включен в состав Комиссии правительства РФ по экономической реформе. С 2000 года по декабрь 2006 года - советник президента РФ.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
