Письмо в редакцию
Сколько стоит бесплатная медицинская операция?
В конце 2007 года моя родственница за операцию выложила 14000 плюс мзду послеоперационную. В поликлинике, куда нас отправили после диагностического центра (в котором оплатили 2000 за МРТ), врач сказал, что необходима операция. На первом обходе врач обследует анализы и заодно материальное положение больной. Потом объявляет, что операция будет ну очень трудная и без 10000 ее неловко проводить. Ну и за хороший наркоз надо бы 4000, что вы себя будете мучить? Врач прямо говорит, что операция будет только тогда, когда будут деньги. После операции доктор КАЖДЫЙ ДЕНЬ приходит на осмотр и вежливо объясняет, что надо преподнести дары перед выпиской. И желательно не то, что вам Бог послал, а деньгами.
Я обращаюсь к врачам этого отделения. Вы напишите на дверях объявление: все операции платные (от 14000) с обязательным послеоперационным подношением. Чего вам бояться? Не надо будет надоедать каждому больному. Им и так хреново. Я хочу спросить чиновников: государство эту медицину содержит?
Егоров Владимир Егорович.
12 января 2008 г.
Райцентр Мамонтово.
В дискуссии участвовали:
Яков Шойхет - профессор, член-корреспондент РАМН, хирург высшей категории.
Александр Лазарев – профессор, главный врач краевого онкологического диспансера.
Александр Гончаренко – экс-заместитель главного врача по лечебной работе барнаульской детской больницы № 5.
Константин Емешин – руководитель отдела по защите прав пациентов автономной некоммерческой организации «Медицина и право».
Владимир Овчинников – главный редактор газеты «Свободный курс».
Алина Соломина – корреспондент «СК».
Между ними денег быть не должно
Шойхет: – В последние 15 лет понятие «медицинская помощь» было заменено понятием «медицинская услуга» – платная или бесплатная. Очевидно, что нужно разделить эти основные понятия: есть медицинская помощь, а есть – услуги, которые предоставляются больным при оказании этой помощи.
Медицинская помощь не может осуществляться с фигурированием денег между пациентом и врачом! Это всегда опасно. В этом случае существует риск увеличения объема медицинской помощи, не всегда необходимой. Возникает вариант– что бы еще такое сделать, чтобы заработать больше денег?..
Платная помощь у нас оказывается в государственных учреждениях, оборудование в которых уже оплачено населением в виде налогов. Население, по сути, платит деньги второй раз. Это абсурд!
И потом, люди ведь тоже по-разному оценивают возможность оплаты. Один из очень опытных врачей Барнаула уехал в одну из бывших республик СССР, когда там начиналась платная помощь. Я его спросил потом: «Ты берешь там деньги?» Он говорит: «Беру иногда, деться некуда, а то десяток яиц принесут…» – «И ты берешь десяток яиц?» – «Понимаешь, если не возьмешь, говорят: он такой плохой врач, что ему стыдно брать десяток яиц!»
Так что надо учитывать и особенности психологии.
Овчинников: – Яков Наумович, из известных вам случаев назовите самую большую сумму, которая была дана пациентом врачу?
Шойхет: – Максимальная сумма, которая мне известна, была выплачена в Москве за лекарство, рекомендованное врачом и приобретенное в той же клинике. Совершенно бесполезно, спасти больного было невозможно, но он заплатил за препараты более миллиона рублей. Его понять можно – он надеялся. Но врача понять нельзя. В Барнауле мне тоже известны факты поборов, но они значительно скоромнее. Например, 3000 рублей после операции за своевременную выписку из стационара, в полтора-два раза выше этой суммы – за оперативное родоразрешение (кесарево сечение). Об этом с возмущением рассказали мне мои коллеги– хирурги высокой квалификации. Конечно, их это так же затронуло – больные были их родственниками. Так что врачей это тоже касается.
Соломина: – Давайте у Константина Николаевича спросим: какие суммы в отношениях врача и пациента фигурируют чаще всего?
Емешин: – Вообще, обращения по поводу платности – самые частые, это вызывает у людей обиду. Последний случай: по «скорой помощи», с сосудистым осложнением. Относительно молодого мужчину привозят в Барнауле в больницу. Нужна сосудистая операция, а ему говорят: давай 20 тысяч. Эта больница – вроде как акционерное общество, но 100% государственное, и понять их тоже можно – не финансируют им эти операции… У народа действительно есть такое убеждение: если заплатил, значит, хорошо полечат.
Лазарев: – Медицина сегодня очень быстро меняется, она становится сложней, дороже. Онкобольные живут и 10, и 15 лет, но они должны получать такие лекарства, которые сегодня никакими тарифами не перекрываются. Поэтому, конечно, нужно принимать адекватные тарифы, которые полностью перекрывали бы стоимость лечения.
Интересный момент: как только ввели федеральные квоты на лечение высокими технологиями больных в онкоцентре в Москве, люди стали приезжать оттуда и говорить: а я ничего не платил! Да потому что по квоте, которая выделяется, например, на лечение рака желудка, московский центр получает 150 тысяч рублей, а мы в Алтайском крае – в лучшем случае 8 – 9 тысяч. Понимаете, какая разница?!
В Европе приняты минимальные клинические рекомендации – не максимальные, богатая Европа не может себе позволить лечить архидорогостоящими препаратами. Ко мне сегодня приходят пациенты: нужен препарат, одно введение стоит 120 тысяч! Какой бюджет, какая больница этот потянет? Соответственно нужно устанавливать те стандарты, которые исполнимы, главное – спасти жизнь, и вот эта часть должна полностью покрываться государством, страхованием… Если мы признаем несоответствие территориальной программы на 30 – 35%, то откуда эти деньги берутся? Больного-то пролечили. Понятно, что это пошло из его кармана. В карман врачу, медсестре или в больницу? Если в кассу, то многие вопросы автоматически снимаются.
Большинство работают честно
Соломина: – Как вы считаете, если бы зарплаты врачей стали достойными, уровень теневых финансовых отношений снизился бы?
Лазарев: – Несомненно, если бы зарплаты выросли, это в значительной степени уменьшило бы теневую часть, но не на 100%. Нужны и другие механизмы. Большая часть специалистов работает честно.
Гончаренко: – Оплата труда нужна достойная, врач должен себя уважать. В той же Англии средний годовой доход у врачей 50– 60 тысяч фунтов стерлингов (примерно 2,5 – 3 млн. руб. – Прим. авт.). У нас же нацпроект достаточно сильно разделил медиков. При этом, что касается участковой сети, нет никакой возможности нерадивого врача наказать, у него все равно останется десять тысяч надбавки. И рядом стоит хирург, который получает копейки. Конечно, это подстегнуло теневую медицинскую деятельность.
Шойхет: – Пока мы лечим население симптоматическими препаратами и пока люди их покупают, количество хронических больных будет увеличиваться, и никаких денег не хватит. Мне говорят: мало финансируют. Да дело не только в этом! Даже те финансы, которые есть, большая их часть уходит на симптоматическую терапию. У нас даже термин существует – полежать, пролечиться. Так болезни-то надо излечивать! Пусть дороже препарат, но если он излечивает болезнь, значит, есть смысл. Я знаю опыт краевой детской больницы: стали лечить дорогим препаратом обострение одной хирургической болезни, и оказалось, что дети, которые раньше по три– семь раз лежали в больнице, либо совсем там больше не лежали, либо только один раз.
Рецепт – ничего не платить
Овчинников: – Мне хотелось, чтобы уважаемые доктора выписали короткий рецепт нашему читателю, родственница которого столкнулась с ситуацией, ставшей темой нашего обсуждения. Что все-таки делать в этом случае?
Емешин: – Звоните нам, поможем.
Лазарев: – Мой рецепт – никогда никому ничего не платить. Много не потеряете. 90% нормальных абсолютно медиков, которые сделают все посильно.
Шойхет: – Я могу сказать только одно: не надо рассматривать одну сторону противником другой. Для чего нужна медицина? Для спасения людей. Этим и надо руководствоваться. Поэтому рецепт такой: верьте друг другу. Я за то, чтобы серьезно, по-настоящему бороться за права пациентов, но я жду, когда же все-таки поймут, что надо страховать и работу врача. Все мы люди, и врач встречается с такими стрессовыми ситуациями, что ему трудно иногда справиться, избежать ошибок невозможно. Пока же, приняв целый ряд законов сегодня по защите прав больного, мы ничего не сделали, чтобы застраховать профессиональную врачебную деятельность.
От редакции. Письмо Владимира Егорова мы передали зав. отделением, о котором идет речь. Дело взято на особый контроль. О результатах мы вам сообщим.Самое важное - в нашем Telegram-канале