От белых к красным
...По традиции сын, получивший при рождении в семье потомственных медиков-дворян Антоновичей имя Иван, обязательно становился врачом. Иван Антонович в седьмом поколении тоже не стал исключением из правил. Трижды судьба испытывала его на прочность, вырывая из привычного круга, отбирая все, кроме жизни.
Опыт отца, киевского лейб-медика, статус дворянина и наконец незаурядные способности сулили ему большое будущее.
Но в традицию семьи вмешалась Гражданская война. Окончив 7-ю киевскую гимназию 20 августа 1919 года, вместе со старшим братом Владимиром Иван пошел в Добровольческую армию генерала Деникина. Следы старшего сына Антоновича обрываются во Франции, куда Владимир попал, отступая через Крым вместе с русской армией после тяжелого ранения.
А младшего своего, Ивана, отец разыскал в 1920-м в военном госпитале. Сын метался в тифозном бреду, и под свою ответственность старый медик забрал тяжелобольного в бывшее родовое имение села Ставидлы. Поправившись после болезни, Иван преподавал математику в местной школе, затем два года служил красноармейцем в 15-й Сивашской дивизии. И только потом "бывший деникинец, искупивший вину перед трудовым народом" службой в Красной Армии получил возможность поступить на лечебный факультет Киевского 1-го мединститута.
Десять лет лагерей
Очень скоро, в 1937 году, его белогвардейское прошлое стало поводом для ареста и ссылки. Иван Антонович - молодой хирург, терапевт и заведующий больницей в Кировоградской области, не терпел, когда кто-то беззастенчиво обкрадывает больных. Уличенный в воровстве больничных пайков заведующий хозчастью написал анонимный донос в НКВД. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Иван Иванович Антонович получил 10 лет по ст. 58 УК.
Свою врачебную практику он продолжил на Дальнем Востоке. В дневнике, который Иван Антонович вел в последний год своей жизни, написал: шли по этапу тысячи, а до Приморлага доходили сотни. Люди падали от голода и цинги. Их рвали собаки, пристреливали конвойные, и трупы вмерзали в лед Амура.
Доктор из Алтайлага
Первые два года заключения молодой врач валил лес в Дальневосточном лагере. О том, что он медик, там вспомнили случайно. У начальника лагеря серьезно заболела жена, зэку Антоновичу было поставлено условие: "Не выздоровеет женщина, значит, умрешь ты".
Антоновича перевели с общих работ на заведование лагерным лазаретом. Там Иван Иванович встретил других политзаключенных, настоящих светил медицины. У них перенял драгоценный хирургический опыт.
Но даже самый замечательный профессионал мог не выдержать свалившегося на него несчастья. Этапированному из Приморья в Алтайлаг Антоновичу пришло письмо. Из него он узнал, что во время оккупации на Украине погиб отец, от туберкулеза умерла жена. Из самых близких в живых остались двое сыновей, которых сестра прятала от вывоза на принудительные работы в Германию. Мысли о том, что в 40 с небольшим жизнь кончена, помогла развеять главный врач Ключевской больницы Ирина Семеновна Шоклендер, спецпереселенка из Ростова-на-Дону, ставшая впоследствии женой Антоновича.
Начало третьей жизни
Новость о том, что единственный на несколько районов хирург есть только в зоне, быстро долетела до Ключей. Из воспоминаний Ольги Швыревой, работавшей в то время в районной Ключевской больнице:
- ...Лагерь стоял в Северке, в 15 км отсюда. Мы договорились, чтобы Иван Иванович принимал наших хирургических больных и оперировал там. Но знаете, пока к нему попадешь в эту зону - тысячи проклятий. Особенно зимой. Машин не было. Больной извивается в саночках. Ну он примет - на операцию нужно, оставляем на трое суток. А потом приезжаем, забираем. Ирина Семеновна начала ходатайствовать, чтобы в нашу больницу отпускали на операцию.
- Профессиональные отношения родителей перешли в дружбу, дружба переросла в любовь, - рассказывает Наталья Антонович, младшая дочь Ивана Ивановича и Ирины Семеновны. - С мамой у отца началась третья жизнь. Она смогла склеить обломки того, что можно было бы назвать семьей. Мама сделала все, чтобы Олег и Ваня, травмированные арестом и войной сыновья от первого брака, смогли назвать ее мамой. Воспитать приемного Шурика и родить ему еще двоих - Юру и меня. Знаете, за лагерный период отец отвык от всего, что могло бы называться домом: "Я смотрю - рассказывал он, - женский халат на вешалке. И мне не верится, что это - халат моей жены..."
- Прихода отца с работы всегда ждали больные на бревнах, которые лежали возле нашего дома, - рассказывала Наталья Ивановна. - И не было случая, чтобы он по какой-то причине отказался помочь.
Его отношение к людям было эталоном, которому трудно соответствовать. О том, как ставил на ноги умирающих, писал в местной районной газете депортированный из Поволжья Эвальд Дейс:
-В 1947 году я был списан из трудармии. Ночью меня привезли к Ивану Ивановичу Антоновичу. Я говорю ему: "Умру, наверное, нет у меня аппетита". Он посмотрел и спрашивает: "А есть такое, что бы ты с удовольствием съел?" - "Есть, соленый арбуз". Смотрю - несет соленый арбуз и говорит медсестре: "Давайте ему по кусочку каждый час". На следующий день аппетит появился, и очень скоро я пошел на поправку. Только потом я узнал, что арбуз этот он принес для меня из дома.
Постепенно семья Антоновича стал эпицентром культурной жизни Ключей. Мама Ирины Семеновны давала сельским детям уроки вокала и игры на фортепиано. Непривычным для односельчан был уклад жизни хозяев этого дома. Иван Иванович нередко говорил, что если бы не профессия врача, он обязательно стал бы садовником, поэтому утро начиналось с обхода садового участка. "И когда только Ирина Семеновна все успевает! - удивлялись женщины. - Целыми днями в больнице, но такого цветника и фруктовых деревьев ни у кого в Ключах нет". Семья без отца обедать не садилась. А вечерами, если не было экстренных больных, в кабинете собирались и дети, и взрослые, чтобы послушать рассказы Бунина или Чехова.
Дар убеждения у доктора был настолько сильным, что к нему обращались порой с самыми неожиданными просьбами. Говорят, он мог быстро погасить конфликт. Найти нужные слова для отстающего школьника порой не удавалось ни родителям, ни учителям. И тогда звали Антоновича.
Чудодействие
…"Он лечит больше сердцем, чем лекарством", - было написано в одном из номеров районной газеты "Степной маяк". В 40-60-х годах каждая операция, проведенная успешно в Ключевской больнице, приписывалась "чудодействиям хирурга". И в самом деле, небогатая лекарствами послевоенная медицина держалась преимущественно на мастерстве врача. И чем выше оно, тем лучше результат.
Требования к врачебной этике у пациента примерно те же, что и во времена отца и деда Ивана Антоновича. Но может ли врач работать с той же отдачей за скромное вознаграждение и сегодня?
Кризис медицины - не в доверии к врачу. Он - в системе, в которой доктор и больной вынуждены выстраивать свои отношения. Если раньше у врача, кроме фонендоскопа и тонометра, ничего не было, и он мог доверять только своей голове и рукам, сегодня оборудование должно помочь врачу высвободить время для профессионального разговора с пациентом.
Заведующая акушерским отделением патологии беременности краевой клинической больницы Наталья Антонович нередко повторяет, что смотрит на все свои поступки глазами отца. Она знает, что корысть в любом ее проявлении он бы не одобрил.
Еще более категоричен Иван Антонович, хирург Павловской ЦРБ: "Ни в сельской, ни в городской медицине вообще нельзя работать наполовину. Если ты хоть немножко недорабатываешь, это уже преступление. Не умеешь общаться с пациентом и не знаешь, как это делается, обязательно допустишь ошибку. А это может привести к летальному исходу, особенно в хирургии. Поэтому принципы, по которым работал мой дед, - вне времени. Они – вечные".
Листая материалы семейного архива Антоновичей, я понимаю, насколько по тем "застойным" временам смелы были люди, отдавая голоса за то, чтобы улица райцентра называлась именем бывшего политзаключенного… Вообще-то, согласия партийных органов на это можно было и не получить. Но невозможное иногда случается. Бывшая улица Кленовая и районная больница носят имя Ивана Антоновича.
Не знаю, как в другой отрасли, династиии в здравоохранении - это "лекала от кутюр". Утрата хотя бы одного означает: национальная медицина обязательно понесет потери. Ведь профессия у потомственного врача в руке, в голове и, если угодно, в генах. О кризисе в отечественном здравоохранении они не рассуждают, потому что это миссионеры от рождения. Они блестяще работают в любых условиях и обстоятельствах, потому что по-другому не могут. И потому достойны самых высоких почестей.
Ольга ЗАЛЬЦМАН.
P.S. В 1957 году приговор тройки НКВД Кировоградского суда отменен. Иван Иванович Антонович реабилитирован. После выхода на пенсию в 1962 году продолжил работать в Ключах и, только заболев, в 1968 году переехал в Барнаул. Умер 30 сентября 1971 года, похоронен в с. Ключи.При подготовке публикации использованы материалы архива семьи Антоновичей и книга А. Г. Сыщенко, В. А. Сыщенко "Хроника и аналитика оказания медицинской помощи населению юга Западной Сибири 1890-1933 гг. Алтайское научное общество врачей. Сборник документов 1923-1930 гг.".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
