Быстрая жизнь
Стихи Аркадий взахлеб писал до 22 лет - до того рокового момента, когда перестала работать единственная почка. Больные с таким диагнозом обречены. Но он сыграл ва-банк - и победил.
Отечественная медицина мало могла помочь. Даже просто попасть на гемодиализ было почти невозможно - большинство больных умирали, так и не дождавшись своей очереди. Впрочем, как и сейчас. Родители Аркадия сделали невозможное - реальным. Он стал постоянным пациентом отделения гемодиализа сначала в Барнауле, затем - в Москве.
После нескольких безуспешных попыток пересадки почки стало очевидно, что эмиграция неизбежна. Спасение он обрел в Земле обетованной. В чужой стране, в аэропорту Тель-Авива, его встречали со "скорой помощью", предложили город на выбор. Повезли в Ашкелон - там хорошее отделение для таких больных, сразу положили на диализ. Качество этой тяжелой процедуры в Израиле намного выше, поэтому через некоторое время он стал выглядеть почти здоровым. Впрочем, глаза у него всегда остаются живыми и хитрыми.
Придя в себя, он вернулся к творчеству. И сделал то, о чем мечтал с детства, - опубликовал один за другим несколько сборников. Аркадий Гительсон - член Союза русскоязычных писателей Израиля, по отзывам критики, один из самых ярких современных поэтов, лауреат всеизраильских поэтических конкурсов 2003-2004 годов.
Он все делал стремительно, торопясь успеть. Он рано женился, быстро развелся. Зато у него, еще достаточно молодого, есть взрослая дочь и внучка в Барнауле, которых он очень любит.
Мы всегда совершаем выбор в своей жизни. Можно, идя к цели, видеть препятствия на пути к ней - и тогда остановит даже незначительная преграда. А можно концентрироваться на самой цели. И тогда направление пути остается неизменным несмотря ни на что.
Любая из поведанных вами историй - это метафора. В этом процессе обогащаются и слушатель, и рассказчик. Наверняка у каждого из вас, дорогие читатели, есть очень значимые страницы жизни, с которыми связаны глубокие переживания. Если вы захотите открыть их для нас, мы будем благодарны вам за доверие. Помните, древние говорили: "Сказал - и тем облегчил душу"?
Пишите: г. Барнаул, ул. Короленко, 105, каб. 707. Звоните: 8-913-229-62-29 (Елена).
Комментарии:
О дружбе - Он:
- Друг детства, можно сказать, единственный друг детства - это больше, чем родственник. Практически твое второе Я. Особенно если этого друга не видишь, но годами переписываешься с ним. Мысленно с ним споришь, советуешься или соревнуешься. И всегда, в разные минуты жизни, присутствуют какие-то знаковые моменты вашего общего прошлого. Очень много писем за эти годы. Наверное, мало кто их вообще пишет теперь. Но мы с ним пишем друг другу. Я понимаю, что когда-нибудь кто-то из нас напишет, а ответа уже не будет. В 44 года это уже понимаешь. 44 года… Интересно, что переписываемся мы до сих пор, как два чудака. Или чувака. Как вам будет угодно.
Для меня главное в Аркадии - жизнелюбие и верность таланту. И второе тесно связано с первым. Когда у тебя что-то болит, точно не до стихов. А у него болит всегда. В ситуации, когда другие могли бы просто существовать, он наполняет свою жизнь высочайшим смыслом. Ведь творчество позволяет наиболее полно раскрыть потенциал личности. Как бы ни складывалась судьба, он всегда оставлял за собой право быть тем, кем хотел.
О любви - Она:
- Он сидел всегда на первой парте, поглядывал хитро вокруг, похохатывал про что-то свое. Видя его склоненную голову, нельзя было поручиться, что он занят делом. Чаще он писал наброски для стихов, рисовал каракули-шаржи с эротическим (возраст!) даже не подтекстом, а прямо-таки выпирающе-кричащим содержанием. Он был фигляром, кривлякой - и отчаянно напоминал мне своим свободомыслием великого лицеиста. Он мог запросто сморозить любую заведомо-сознательную пошлость или глупость, как бы проверяя на прочность твои чувства и степень предъявляемого тобою миру ханжества.
Но во всем этом для меня был сокровенный тайный смысл - я видела в нем гения, абсолютно не похожего на других и потому имеющего право на все.
Я была влюблена в него той самой, детско-юношеской, первой любовью… Я не помню сейчас, откуда было известно про то, что у него больные почки. Ведь он никогда не говорил про это, наоборот, жил, оставляя эту подробность за скобками. Много времени спустя я узнала, насколько это страшно - гломерулонефрит.
Самый страшный момент был на пятом курсе, когда почка отказала совсем. Тогда он много времени провел в больнице. Собственно, он практически больше не выходил из разных больниц в разных городах мира - только на один день, до следующей процедуры. Он острил, смешил всех вокруг - медсестер, врачей, санитарок. И только его мама знала, каково ему на самом деле. Его родители совершили подвиг во имя сына.
После последнего школьного звонка мы несколько часов говорили по телефону. И он сказал слова, которые я помню до сих пор: "Мы всегда будем разговаривать и дружить. Конечно, если ты не уедешь в другую страну. Но если это случится, я приеду посмотреть на тебя и на страну, в которой ты живешь". В другую страну уехал он, и я пока еще не побывала там. Мы мало общаемся сейчас, но я чувствую: мы по-прежнему друзья. Свою первую книгу стихов он прислал мне тоже.
О творчестве
Марк Юдалевич:
- Аркашка (так я его всегда называл) был своим человеком в нашем доме. Это не просто мой ученик, это друг семьи. Много лет подряд приходил почти каждый день, по-свойски заглядывал в холодильник, брал с полки книги. Постоянно читал, анализировал, приносил свои стихи для обсуждения. Он очень хотел стать настоящим поэтом. Это была его мечта. И он стал им.
Светлана Козлова, доктор филологических наук, доцент кафедры советской литературы АлтГУ:
- Помню Аркашу Лебедева красивым, по-взрослому насмешливо-мудрым и по-детски "жизнерадым" студентом. Таким же узнаю его в стихах. В каждой строке, каждой рифме - торжество и озорство. Он обладает собственным и абсолютным фонетическим слухом, позволяющим ему достичь в любом образе эффекта игры слов, и музыки души, и смысла жизни.
Инна Кошелева, журналист, писатель (Москва - Ашкелон):
- Судьба Аркадия сложилась так, что его внутренний опыт накапливался куда быстрее обычного, житейского. Стихия языка осваивалась ревностнее стихии чувств, поступков, реальных людских отношений.
Не болей!
Не болей, не болей, не болей!
Расклешнят на тебя эскулапы
Свои чистые, жесткие лапы,
Как пучок переломленных змей.
Не болей, я прошу, не болей!
Заболеешь, назначат тебе
Процедуры, рентген, рационы.
Кинут в холод операционный,
Как набитый мешок отрубей.
Не болей, никогда не болей!
Там таблеток страшна белизна,
Белизна специальных кроватей,
Пятна крови на слипшейся вате,
Моментальных халатов зима.
Там ужасна обыденность дней,
Монотонности трущийся жернов,
В шторах - жадные шелест и шорох,
За окном - частокол тополей.
Там в слепых тупиках-коридорах
Сжаты звоны просторных полей…
Умоляю тебя - не болей!
Елена СЕМЬЯНОВА.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
