Под Москву - из-под Владивостока
Оборонять Москву Николай Степанович, в то время просто Николай, прибыл глубокой осенью 1941-го из-под Владивостока, где начал службу морского пехотинца вскоре после того, как убрал первый военный урожай в родном алтайском колхозе.
- Восток был хорошо укреплен - боялись нападения со стороны Японии, - вспоминает Николай Степанович. - И первые дни моей воинской службы были спокойными, почти безмятежными. Но в то время немцы уже вели наступательные бои под Москвой. И большие силы из Приморья были брошены туда.
Под Ряжском эшелон, в котором следовал взвод под командованием старшего сержанта Николая Иешкина, был остановлен, а личный состав передан в распоряжение 8-й гвардейской дивизии генерала Панфилова.
Взвод Иешкина усилили добровольцами из Узбекистана. Это были люди преклонных лет, никогда не державшие в руках оружия.
- Мне было сложно командовать - они ни слова не понимали по-русски, - вспоминает Николай Степанович. - Но один солдат из моего взвода немного знал по-узбекски. И я приспособился: даю команду - он переводит. Так и общались. До сих пор помню счет: бир, эки, уч - раз, два, три.
Когда враг находился в 27 километрах от Москвы, потребовалось подкрепление. В срочном порядке в состав панфиловской дивизии были включены сибирские полки, состоящие по преимуществу из пожилых красноармейцев.
- Это были выносливые люди, много повидавшие на своем веку. У Волоколамского шоссе мы с ними простояли более трех суток, готовясь к бою. Как раз ударили сорокоградусные морозы. Немцы не выдерживали. Закутаются так, что не поймешь, мужик это или баба - одни глаза. А сибиряки терпели. Хорошо помню свои ощущения тех дней. Одет я был в тоненькую морфлотскую шинель, теплого обмундирования еще не выдали. Так замерзнешь, что руки отказываются винтовку держать. Ночевали в землянках. Постоянно хотелось есть. В артиллерийском полку начался массовый падеж лошадей. Некоторые не выдерживали, варили падаль и ели. Поголовно болели тифом. Меня бог миловал. Еще вши одолевали в окопах. Раз в неделю мы устраивали банный день. Мылись в трех машинах, накрытых брезентом. Проводили "прожарку " белья (обработку горячим паром. - Прим. авт.).
"Заговорили" "катюши"
После ряда крупных сражений на главных направлениях, ведущих к Москве: волоколамском, малоярославецком и калужском, где впервые в бой вступили знаменитые "катюши" и применили систему глубоко эшелонированной противотанковой обороны, враг стал отступать.
Немцы сильно боялись "катюш". И было отчего. От термитных снарядов плавилась земля. Николай Степанович вспоминает, что после освобождения Великих Лук перед его глазами предстало страшное зрелище. От города, выстроенного из красного кирпича, остались одни развалины. От обломков шел пар. Растущие вокруг города красавцы тополя превратились в обгорелые пеньки.
А еще из самых ярких воспоминаний о боях за Москву у старшины-морпеха осталась встреча с двоюродным братом Михаилом, старшим лейтенантом Красной Армии.
- Примерно часа два ночи. От разрывающихся ракет светло, как днем. Вижу - в окопе немец. Строчит по нашим солдатам из пулемета. Несколько зарядов уже упали. "Ах, ты, думаю, гнида!" - и ползком к нему. Захожу с боку. Прицеливаюсь. И боковым зрением вижу: рядом наш офицер прицеливается. Одновременно с ним выстрелили по цели. Приглядываюсь. Батюшки! Да это же мой брат Мишка!
"Все - для фронта"
А в алтайском селе Загайнове, где незадолго до призыва в армию Николай Иешкин сыграл свадьбу с напарницей по тракторному агрегату Раисой, шла своя война…
Проводив мужа на фронт, Раиса Андреевна осталась с младенцем сыном на руках. Ребенок через несколько месяцев умер. Чтобы заглушить боль, Раиса отдавала все силы работе. Освоила много мужских профессий, выучилась самостоятельно управлять трактором. Сама пахала и боронила землю, валила лес для фронта, заготавливала дрова, научилась добывать живицу, из которой на фронте готовили лекарство, в свободное от сельскохозработ время катала пимы, вязала носки и рукавицы для красноармейцев, сушила картофель для отправки на передовую.
- Хлеба было мало, - вспоминает Раиса Андреевна. - Мы брали картошку, разрезали на дольки и засушивали в специальных печах. Называли этот продукт сукатом. Солдатам сукат очень нравился. Он был питательным и вкусным.
Деревня той поры жила под лозунгом: "Все - для фронта, все - для победы!". С каждого подворья взимали в год для армии по килограмму овечьей шерсти и 305 литров молока.
- В назначенный день приезжала машина, забирала фляги с молоком и кули с шерстью. Молоко заквашивали, из него для солдат делали творог. Из шерсти вязали теплые тужурки, носки и варежки.
Но как ни стремились сельчане облегчить участь фронтовиков, ряды их редели. Много раз за годы войны в дверь Раисы Андреевны стучала смерть.
- Война забрала у меня братьев. Они ушли на фронт в первые дни. Часто писали, просили: "Раиса, береги маму, она у нас одна осталась". А потом внезапно перестал писать Максим, следом Степан, потом оборвалась связь и с Михаилом. Долго мы с мамою ждали от них весточки. Делали не раз запросы, только все без толку. "Пропали без вести, ждите", - отвечали нам. А под конец войны получили сразу три похоронки.
Свет - для села, дом - для Раисы
А вот с мужем Раисе повезло. Отвоевав под Москвой и Ленинградом, раненый, но живой Николай вернулся домой, и зажили они снова единой семьей. Трудно, но счастливо.
Однако случилось это, уже когда отгремели победные залпы в Берлине. После ранения до победы провоевал гвардеец-панфиловец во втором эшелоне, возвращая к жизни фронтовую технику на ремонтно-танковом заводе № 76 в Богородске.
Ну а, вернувшись в родное село, всецело посвятил себя любимой мирной профессии. Работал сначала механиком, затем бригадиром тракторного отряда. В послевоенной деревне с мужчинами была напряженка, поэтому Николай Степанович учил работе на тракторе стариков и подростков. Каждый день ездил за семь километров в поселок Беловский преподавать заводским рабочим тракторное дело.
В 1964 году в Загайновской средней школе для старшеклассников ввели новый предмет - тракторное дело. Преподавать пригласили Николая Степановича.
- Я сначала отнекивался. Одно дело рабочих на заводе учить, а тут дети. К ним особый подход нужен. Школу я сам так и не окончил, все времени не было. Я заходил в класс и первым делом говорил ребятам, что безграмотный, но трактор знаю хорошо и могу их научить.
Люди уважали деловитого односельчанина и доверяли ему: 20 раз избирали депутатом сельского совета, 15 раз - председателем товарищеского суда. Благодаря усилиям Николая Степановича в домах загайновцев в 1961 году появилось электричество.
- На одном из сельских сходов решили: хватит жить без света, проведем электричество в каждый дом. Сказано - сделано. На поселковой ферме была большая мехдойка. От нее мы и подключились, - вспоминает Николай Степанович.
Сам депутат принимал активное участие в работе: вместе с другими мужиками возил бревна, копал ямы, бетонировал столбы.
Любили ветерана-гвардейца и уважали не только взрослые, но и дети. Много лет Николай Степанович проработал председателем школьного родительского комитета.
И при всех многочисленных заботах никогда не обделял вниманием семью. Построил для нее большой дом. После войны родилось и выросло в нем два поколения Иешкиных.
Послесловие
Уже четыре года Николай Степанович и Раиса Андреевна живут в Барнауле. Дети забрали их к себе, так как старики стали часто болеть и нуждаться в постоянном уходе. Николай Степанович - инвалид второй группы. Несколько лет он уже не выходит на улицу - отказали ноги. Чтобы пройти курс лечения в госпитале или в санатории, нужна инвалидная коляска, а ее у ветерана-гвардейца нет. Сам он обращаться по этому поводу в собес или военкомат стесняется, а тамошние чиновники про его нужду не догадываются.
Избу за кусок холста
Собственный дом для Раисы Андреевны с детства был символом благополучия.
- В 1933 году мой отец выстроил хороший дом, - вспоминает она. - Все здоровье на него положил. Вскоре умер. Мама осталась с тремя малыми детьми на руках. Недолго мы в отцовском доме пожили. По деревне прокатилась волна раскулачивания. Дом конфисковали, скот увели.
Приютил нас мамин брат. А через некоторое время ему в сельсовете сказали: "Не выгонишь кулачку - тебя выселим". А у него семеро детей. И пошли мы в люди. Нашлась добрая женщина, пустила в заброшенную избенку на краю деревне. Эту избу мы потом выкупили. Мама соткала большой кусок холста изо льна, продала его и вырученными деньгами рассчиталась с хозяйкой…
Ольга КАДИНА.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
