“Мы были наемными убийцами правительства”
“Окончив Барнаульское летное училище, я отправился на войну добровольцем, - рассказывает Павел Шабалин. - Война - это профессия. Наша цель - уничтожить противника. Будь то боевики, женщины или дети. Среди душманов не было мирного населения. Оставшийся в живых ребенок передавал всю информацию боевикам. Были такие люди, кто попрекал меня, что, мол, твой орден Боевого Красного Знамени, ордена Красной Звезды пропитаны кровью невинных женщин и детей. Там нет невинных мирных жителей, там все солдаты - и дети тоже… Нашей целью было сохранить жизни наших ребят. Только 144 убитых - вот показатель. Мы были патриотами. А если быть точнее - наемными убийцами нашего правительства. Как бы страшно это ни звучало”.
“Однажды, спасая наших бойцов из спецназа, мне пришлось штурмовать караван, который вез оружие. Караваны с оружием очень хорошо охраняются, - вспоминает Павел Васильевич. - Наш спецназ сидел в засаде. Чтобы проверить - нет ли впереди минного поля, “духи” пускали вперед крестьянина с трактором. В тот раз тоже так было. Трактор подорвался, естественно, душманы сразу сообразили, что где-то неподалеку находится засада. Они окружили наших парней и открыли по ним огонь… “Славяне, как вы там? ” - запрашиваю я по рации у спецназовцев. “Давайте, братья, помогайте”. Вдруг связь прерывается. Оказывается, во время обстрела пуля попала прямо в рацию. А без связи выжить под таким шквальным огнем очень сложно. Тогда спецназовцы соединили вместе оставшиеся проводки, мембрану натянули вдоль ножей и так говорили. Мы этим временем штурмовали караван. В итоге он был уничтожен. Под утро прибыли вертолеты, подобрали всех спецназовцев, на удивление ни один не погиб, хотя у большинства были тяжелые ранения”.
“На входе в хирургическое отделение столкнулся с двумя санитарами, которые заносили носилки с распухшим от сплошных ожогов телом. Обгоревший был одним из тех танкистов, которые еще недавно вели бой с “духами”, стреляя из горящих танков. На запекшейся бурой кровью простыне в разных местах алым цветом появлялись новые кровавые пятна, лопались кровеносные сосуды. Лицо обгорело почти все, в провале рта кое-как шевелился распухший язык. Глаза были целы. Они были единственным, чего не коснулся адский огонь. Васильковая синева глаз кричала всему миру о помощи”. (Из рассказа “Письмо без адреса”.)
Спустя несколько лет после войны однажды поздно вечером в квартиру Павла Шабалина позвонили. Он открыл дверь. На пороге стояли люди в военной форме. Это оказались те спецназовцы, которых Шабалин когда-то выручил. Они пришли поблагодарить. За жизнь. “Всю ночь мы пили коньяк, - рассказывает Павел Васильевич, - а утром - на построение…”.
Осколок на память
После очередного боевого вылета в район Алихеля Павел Шабалин вытащил из своего самолета-штурмовика осколок. “Если бы он прошел на миллиметр правее, то я бы потерял управление - самолет перевернулся бы и рухнул на землю, - рассказывает Павел Шабалин. - Если на миллиметр левее, то осколок повредил бы бак и самолет взорвался бы… Осколок прошел так, что нарочно не засунешь”. Этот осколок Павел оставил на память. Потом подарил его своему отцу.
“С трудом, разгибая затекшие ноги, он встал, включил на веранде свет. Налил, теперь уже полстакана, водки и так же, как и в первый раз, выпил одним большим глотком. Сел за стол. Долго молча смотрел на фотографию сына в офицерской форме. Смотрел и вспоминал, как нес из роддома сверток, который принял из рук медсестры, не верилось, что там находится его сын. Хотелось развернуть, но жена не давала, на улице мороз под двадцать. Уже перед самым домом сверток зашевелился. “Живой, замерз мой дорогой”, - и прибавил шаг. “Потерпи еще немного, и будем дома”, - громко вслух произнес он… Последний раз он нес сына на руках десять дней назад, в цинковом гробу, на кладбище. (Из рассказа “Осколок”.)
“Когда мы ехали на войну, мы думали, что будет, если мы погибнем. Как это переживут родители, - рассказывает Павел Васильевич, - всегда все говорят о материнской боли. А мы думали и о том, что переживают отцы…
Невымышленные персонажи
- Когда у тебя на родине остается тот, кто тебя ждет, - то это дополнительный стимул вернуться целым, живым, - говорит Павел Шабалин. - Когда я уезжал в Афганистан, у меня здесь осталась семья. Их письма… - он задумался. - Будучи на войне, ты во что бы то ни стало стараешься вернуться к источнику этих писем.
“...он увидел у своих ног обагровевшие по краям, в кровавых подтеках листки бумаги, видимо, выпавшие из одежды танкиста. Бережно подняв их, он понял, что это письмо и фотокарточка. С почти целой после безумного огня пожелтевшей фотографии улыбалось девичье лицо. Письмо, видимо, предназначалось этой улыбающейся девушке и начиналось со слов: “Здравствуй, милая Катя! Знаю, что для тебя будет неожиданным мое письмо. Но я люблю тебя с шестого класса, с того момента, как ты в сентябре вошла в наш кл…” - дальше кипящая кровь размыла буквы почти по всей стороне линованного в клетку листка. В самом низу сохранилась неполная строчка: “..ографию забрал у Генки, она ему была не нужна, он тебя не лю…” - уголок вместе с буквами обгорел”. (Из рассказа “Письмо без адреса”.)
- Однажды мы испытывали новые боеприпасы. Мы бросали их с высоты всего лишь 200 метров. И это при том, что по всем нормативам летать ниже 600 метров было просто нельзя. На скорости 800 км/ч и высоте всего лишь 200 метров среди горной местности шансов на ошибку не было. Этот маневр еще никогда не выполнялся. Мы дергали смерть за усы. С такой высоты любой желающий мог бы целиться в самолет чуть ли не из рогатки… Вот где адреналин. Или, как сейчас говорят, “круто!”. Туда бы этих “крутых”, чтоб узнали, где на самом деле круто.
- В моем звене все летчики были профессионалами, все смотрели друг на друга. В одиночку было не выжить. Нам, сибирякам, вообще было очень сложно приспособиться - температура в тени плюс 50.
“Командир, меня, кажется, ранило”, - простонал Юрка Лисицин, старший лейтенант, техник самолета. На куртке комбеза, на спине, слева, у него набухало кровавое пятно. Осколок, пробив две фанерные стены, попал в левую лопатку. В санчасти Юрку неумело перебинтовали и на “санитарке” увезли в госпиталь. …Осколок размером с ноготь пробил ему лопатку и застрял под сердцем. Операцию делать врачи не стали, рана скоро и так заживет. В Союзе осколок можно будет вырезать, если он станет мешать или шевелиться”. (Из рассказа “Письмо без адреса”.)
Герой из рассказа - не вымышленный персонаж. Вместе с Шабалиным он участвовал в афганской войне. “Кстати, потом в Союзе ему все-таки вырезали осколок”, - припоминает Павел Васильевич.
Привет от Билла Клинтона
В 1995 году Павел Шабалин вместе с другими ветеранами войны в Афганистане ездил в Америку. Он подарил президенту Америки Биллу Клинтону книгу “Сыны Алтая”, подписав на корочке книжки: “Солдату Америки от солдат России”.
“Это был намек на то, что, даже несмотря на то что Клинтон никогда не воевал, не был в Афгане, мы признаем его солдатом, ведь он верховный главнокомандующий своей страны…” - говорит Павел Васильевич.
Бывший президент Америки дал свой ответ - с личной фотографией, благодарностью за то, что русские солдаты оценили его деятельность.
“Я вообще-то не считаю президента Клинтона тем человеком, связью с которым можно гордиться. Пусть Моника Левински гордится связью с ним...”
Самое важное - в нашем Telegram-канале
