Булгаков
– Тема, обозначенная одним из моих любимых писателей – Михаилом Афанасьевичем Булгаковым в начале прошлого века, в наше время, увы, очень актуальна. Булгаковский "Морфий" я прочитал в 1969 году, студентом первого курса мединститута. Признаюсь, в то время описываемые события не воспринимались так остро, как сейчас: с одной стороны, у меня явно не хватало жизненного опыта и зрелости, с другой – наркомании как социальной проблемы не было.
В булгаковские времена наркотики принимали представители двух социальных слоев: кокаин – салонные дамочки и бандиты; морфий – исключительно медицинские работники. В фильме это показано: крестьяне в деревне даже не знали, что существует какой-то морфий, кайф...
Сейчас деграданты и наркоманы есть в любом слое общества: в студенчестве, среди бизнесменов, да что там – целыми деревнями колются. Надо, чтобы режиссерское отношение к этому было высказано. И я не возражал бы, если бы это было жестко, хлестко, но в фильме оно не выражено никак.
Пределы допустимого
– Если вы меня спросите о пределах допустимого в искусстве, я скажу, что они, конечно, есть. И прямой показ хирургической операции в художественном фильме – за границами этих пределов.
В восемьдесят пятом, по-моему, году я был в Голландии. Там на телевидении был канал для демонстрации всяких натуралистических сцен. Любопытствующие обыватели могут посмотреть роды, вскрытие трупа патологоанатомом со всеми подробностями. Мне кажется, далеко можно зайти с этим любопытством. Если явление медицинское, так уж пусть оно будет медицинским, и место ему в медицинском учреждении.
По мозгам
– Жесткое изложение материала далеко не всегда бывает убедительным. А фильм "Морфий" очень жесткий. Он изобилует массой натуралистических сцен. Обычному зрителю созерцать такое тяжело: чрезвычайно бьет по психике. Ничего хорошего в том, что бьют по мозгам, нет. Потому что психические реакции идут вразрез с работой коры головного мозга, с умственной работой. Многие будут охать-ахать: ужасно. И эти эмоциональные переживания затмят основную тему.
Как доктор доктора
– Я могу понять героя, как врач – человека: он дал слабину и покатился по наклонной. А как доктор доктора, я понять его не могу. Он знал, что этот путь чрезвычайно опасный и заканчивается он однозначно – деградацией.
Да, он с первой минуты был в тяжелейших условиях: нагрузка большая, знаний не хватает; моральные терзания, чувство безнадежности от невозможности вылечить пациента; страх, что заразился... Но если говорить, что все это от беспросвета, тогда все можно объяснить беспросветом, как сейчас многие все объясняют экономическим кризисом. Зарплату не дают – кризис; жена ушла к другому – тоже кризис. Это не есть причина: врач – такая профессия, которая обязывает человека быть устойчивым к любым кризисам.
Хроника деградации
– В фильме была попытка затронуть некую бесклассовость врача. Один из героев задает ему вопрос: "Вот этот большевик, тот – еще кто-то... А вы к кому относитесь?" Герой отвечает, что разделяет общество только на больных и здоровых. Это, безусловно, верно: врач должен быть вне политики, его миссия – быть выше всех общественных потрясений.
Но, на мой взгляд, именно вот эта "невозможность интеллигента существовать в кошмаре российской действительности" в фильме читается плохо. История, рассказанная Балабановым, воспринимается как документальный фильм.
Показана хроника деградации личности доктора: вот он первый раз укололся; вот второй; вот он уже без этого жить не может; вот он себе уколы прямо через брюки делает; вот он уже и психически нарушен.
Этого мало. Для этого можно просто посмотреть учебный фильм по психиатрии. В этом плане я, да, разочарован.
Должно быть показано однозначно негативное отношение режиссера к происходящему.
Наше общество нуждается в том, чтобы его лечили. Особенно молодая часть нашего общества.
Справка
Константин Анатольевич Волощенко, заслуженный врач России, один из лидеров медицины катастроф России. С 1985 года – бессменный руководитель Алтайского краевого центра термических поражений. В 1999 году Константину Волощенко присвоена ученая степень доктора медицинских наук. С 2001 года – профессор кафедры общей хирургии АГМУ, входит в состав научного совета по хирургии Российской академии медицинских наук по вопросам термических поражений.
