"Отрабатываем на крупных". Главный налоговик края рассказал, как ФНС борется со схемами и "насосами"

— Юрий Александрович, в 2019 году ФНС по Алтайскому краю получила, можно сказать, фантастический результат по сбору НДС: поступления увеличились на 34%. Тогда как ставка налога подросла лишь на два процентных пункта. Как вы этот результат объясняете?

— Примерно 30% роста связано с увеличением ставки, еще около 20% — следст­вие повышения качества налогового администрирования, и в первую очередь заработавшей в 2015 году автоматизированной системы контроля «АСК НДС-2». А около половины результата обусловлено самой экономикой — ростом оборота в торговле, объемов производства, инфляции и так далее.

— В России на всякое ужесточение придумывают то, как его обойти. По вашим оценкам, не привел ли рост ставки и усиление администрирования к появлению новых схем уклонения от уплаты налогов?

— Наоборот, количество схем ухода от налогов резко уменьшилось, а их стоимость и риски для налогоплательщика стали намного выше — при этом никакой гарантии получить желаемый результат у налогоплательщика нет.

Какое-то время назад инициаторы таких схем начали скупать фирмы, которые вели себя добропорядочно и их нельзя было отнести к однодневкам, чтобы через них манипулировать с уплатой НДС. Но их количество тоже сильно сократилось.

Сегодня возможности манипулирования с НДС уменьшились кратно.

Обращу ваше внимание и на такой факт: следствием повышения ставки НДС стало не только увеличение исчисленного налога, но и получение более крупных сумм вычетов. Значительного роста налоговой нагрузки не произошло — нет и почвы для создания новых схем. Да и рост поступлений НДС говорит скорее о том, что плательщики хотят добросовестно исполнять свою конституционную обязанность.

— С 2017 года ФНС реализует интересный проект — очищение зернового рынка от серых схем и фирм-прокладок. Какой эффект он дает?

— Знаменитый «зерновой проект», начавшийся в 2017 году, очень хорошо показывает, как работает этот подход.

Когда в хозяйственной практике сформировалась традиция недобросовестного отношения к уплате налогов, и это демонстрировали крупные игроки рынка, под них подстраивались все. Поэтому «зерновой проект» начинался с простой идеи: убедим крупных игроков рынка работать прозрачно и не рисковать потерей бизнеса — остальные потянутся за ними. Это и произошло.

В 2017 и 2018 годах выгода бюджета только по тем налогоплательщикам, которые подписали хартию в сфере оборота сельхозпродукции (в крае это 133 компании), составила 1 млрд рублей. Из этой суммы на 748 млн рублей увеличилась сумма к уплате в бюджет и на 286 млн уменьшился объем возмещения из бюджета.

Но и те, кто не подписал хартию, вынуждены были пересмотреть договорные отношения. По ним мы тоже отмечаем выгоду для бюджета в сумме 267 млн рублей.

— Кто-то все же не принял новые правила игры?

— Хотели принять все. Но некоторые хотели меньше. В настоящий момент управление ФНС проводит выездные проверки трех налогоплательщиков, у которых сохранились риски неуплаты НДС при купле-продаже сельхозпродукции. Предполагаемые суммы доначислений — 127 млн рублей. Один из них уже сам уточнил налоговые обязательства на 6 млн рублей.

Кроме этого, мы начали предпроверочный анализ еще четырех налогоплательщиков. По оценкам специалистов ФНС, в их случае есть риск неуплаты НДС на суммы более 10 млн рублей.

— Мукомолы в свое время возмущались: от них требуют проявлять должную осмотрительность при выборе контрагента, проверять, платит ли он налоги, а у них нет на это ни возможности, ни полномочий. Но наказывают за неуплату НДС именно их…

— В середине 2019 года создан инструмент — сервис «Информационный ресурс со сведениями о налоговых разрывах» на сайте хартии добросовестных участников рынка АПК.

Сведения для этого ресурса предоставляют сами участники рынка, получившие от ФНС письма о неурегулировании контрагентом-поставщиком «разрыва» в необходимые сроки. Согласие на признание общедоступными сведений, составляющих налоговую тайну, и размещение их в этом ресурсе дали 280 плательщиков края.

— Когда «зерновой проект» стартовал, в ФНС говорили, что его опыт распространят и на другие отрасли. Происходит ли это?

— Начиная с середины 2019 года мы ведем мониторинг прозрачности клинингового рынка, услуг по технической эксплуатации зданий и сооружений и грузоперевозок. Здесь есть своя специфика. Мы видим риски занижения не только НДС, но и НДФЛ и страховых взносов, где неприменим такой инструмент, как «АСК НДС-2». Значит, и собирать доказательную базу нарушений сложнее.

Тем не менее работа идет. С налогоплательщиками, которые действуют в правовом поле, продолжаем выстраивать доверительные отношения. Если усматриваем основания, побуждаем их добровольно доплатить налоги.

В целом же больше всего признаков неуплаты налогов просматривается в оптовой торговле, производстве продуктов питания и напитков (включая молоко, пиво и полуфабрикаты), транспортных услугах и строительстве.

— Фирмы-прокладки появлялись в том числе потому, что аграрии не платили НДС, переработчикам было невыгодно с ними работать. Но в 2019 году это должно было измениться. Они начали его платить?

— С 1 января 2019 года у тех, кто платил единый сельхозналог (ЕСХН), появилась обязанность уплачивать еще и НДС. Однако из 2639 плательщиков этого налога в 2019 году на уплату НДС перешли лишь около 30%.

Остальные воспользовались правом на освобождение — эту возможность предоставляет статья 145 НК РФ. И мы понимаем почему: если ты плательщик НДС, нужно подавать декларации, а ФНС будет задавать много вопросов и проводить камеральные проверки. В общем, предпочли спокойную жизнь.

— Как вы оцениваете налоговую нагрузку тех, кто стал платить еще и НДС? Она им по силам?

— За три квартала 2019 года только зерновики уплатили НДС в сумме 187 млн рублей. Но результатов за весь год пока нет. При этом надо иметь в виду, что вместе с обязанностью исчислять НДС со стоимости реализации у них появилось еще и право получать вычеты за покупки. В отдельные периоды у них даже возникала отрицательная разница НДС, то есть возможность не уплачивать, а возмещать налог из бюджета.

Связано это как с сезонностью производства (основные закупки они делают зимой и весной), так и с разницей в ставках НДС. Когда сельхозпредприятия покупают технику, удобрения и ГСМ, они получают возмещение по ставке 20%. А когда продают сельхозпродукцию, платят НДС по ставке 10%.

За три квартала 2019 года сумма налога, который они уплатили, сократилась на 150 млн рублей как раз за счет налоговых вычетов.

— Кажется, про такую ситуацию один фермер как-то говорил: «Качаем деньги из государства».

— А я вам объясню, что означает «качать из государства деньги». Это когда предприятие, которое платит единый сельхозналог и не платит НДС, продает продукцию фирме-прокладке, та начисляет 20% и не платит его, а организация, которая ее перерабатывает, платит 10%. Вот этот насос и был поломан. Теперь не качают. А кто качает — сильно рискует.

— Аграрный сектор получает относительно крупные бюджетные субсидии. А каков его вклад в бюджет?

— Доля аграрного сектора в поступлениях налогов в 2019 году — 3,5%. Это больше, чем годом раньше (3,3%). В формировании валового регионального продукта — около 17%.

Мы полагаем, что налоговый потенциал аграрной отрасли выше. Здесь распространена практика неофициальных трудовых отношений с частью работников. Однако НДФЛ — один из самых трудных налогов для администрирования. Как и страховые взносы.

— В 2019 году почти весь бизнес перевели на онлайн-кассы, и это позитивное решение для экономики в целом. А позитивно ли оно для бизнеса — ему ведь пришлось тратиться и на новую технику, и на ее обслуживание?

— Безусловно, позитивное. Электронные кассы — инструмент, который дал возможности предпринимателю анализировать показатели своей деятельности, оперативно реагировать на сигналы рынка, автоматизировать складской учет. Более того, оператор фискальных данных хранит всю информацию о каждой покупке в течение пяти лет — чем не инструмент для маркетинга?

Онлайн-кассы — это возможность глубже понять свой собственный бизнес, сделать его более прибыльным и оптимизировать бизнес-процессы.

При этом издержки у бизнеса снижаются. Так, фискальный накопитель в онлайн-кассах работает намного дольше, чем электронно-контрольная защитная лента в старых моделях техники, — три года. Раньше ленту приходилось менять каждый год. А владелец торговой точки теперь может сам обслуживать кассы — заключать договор с Центром технического обслуживания уже не обязательно.

— Данные с онлайн-касс напрямую передаются в ФНС — это значит, что появился дополнительный способ прижать бизнес?

— Напротив, установка онлайн-касс привела к сокращению количества проверок бизнеса, поэтому административная нагрузка только снизилась. Это раз. И второе: в ближайшем будущем те, кто их использует и применяет упрощенную систему налогообложения, смогут упростить и саму уплату налогов.

Предприниматель пишет в налоговую службу уведомление, отказывается от декларирования, а ФНС берет на себя обязанность исчислить ему налог и довести до него сумму.

— Получается, вы побеждаете всеобщий правовой нигилизм IT-технологиями?

— Перед нами стоит задача — создать адаптивную цифровую платформу, объединяющую налоговую службу и бизнес. Все операции в экономике будут происходить в виртуальной сети фискально-прозрачных налогоплательщиков.

Мы уже видим розничные продажи через онлайн-кассы, формирование добавленной стоимости — через «АСК НДС-2», склад — через маркировку продукции. Вот вам чистая экономика, в которой останется тот, кто работает по правилам.

Но надо понимать, как реализуются проекты ФНС России. Мы отрабатываем их не с малым, а с крупным бизнесом. Исследуем его, разговариваем с ним, убеждаем. А затем получаем волновой эффект по отрасли.

Мы не хотим массовых репрессий и обрушения какой-либо отрасли. Но если кто-то не осознал, что пришло время измениться, с ним начинают работать, чтобы он тоже захотел.

— Так и не захочешь становиться крупным.

— Зря вы так. В систему горизонтального налогового мониторинга вошло уже около 200 организаций. На мой взгляд, это говорит о доверии между обеими сторонами — налогоплательщиком и ФНС. Мы стремимся создать атмосферу доверия.

— Что это такое - горизонтальный налоговый мониторинг?

— Это когда организация открывает нам доступ к своему финансово-хозяйственному учету — к их системе подключается рабочее место ФНС. Со своей стороны мы гарантируем защиту этой информации от утечек.

Если возникают вопросы по какой-то операции, сотрудник ФНС может их оперативно задать. Со своей стороны организация может воспользоваться правом получить справки в ФНС, прежде чем ей сформируют позицию по сумме налога в той или иной ситуации.

— Есть ли такие налогоплательщики на Алтае?

— На Алтае таких нет. Два года назад мы это предлагали — налогоплательщики пока отказались. На старте были высокие пороги для участников по размеру доходов, активов и так далее. То есть к горизонтальному мониторингу подключились только очень крупные организации. Сейчас пороги снижаются, и, думаю, в Алтайском крае такие тоже появятся.

Но вводить это для малого бизнеса ни к чему. В свое время я побывал в Китае и обратил внимание: все вокруг, даже небогатые люди, заняты каким-то бизнесом. Я стал выяснять, как организовано взаимодействие с ними государства.

Местный житель объяснил мне основной китайский постулат: не волновать народ, дать ему спокойно жить. Есть у человека небольшие обязательства, он их исполняет и не нарушает общественный порядок — пусть зарабатывает и растет. У нас эта философия по отношению к малому бизнесу, я считаю, тоже действует.

— В обществе ходят разговоры, что ФНС хочет взять под контроль все доходы домохозяйств, составить их реестр. А затем налоговики начнут сопоставлять доходы и расходы и задавать трудные вопросы тем, у кого второе сильно выше первого. Это близко к истине?

— Сегодня таким образом задача не ставится и правовой основы для контроля над соответствием семейных доходов и расходов нет. Если президент или правительство сочтут это целесообразным и в законодательство будут внесены изменения, нам по силам ее выполнить.

Возможность получать основной массив информации о доходах и расходах у ФНС есть давно, при этом инструменты постоянно совершенствуются. У нас, например, отлажен электронный обмен сведениями с Росреестром и ГИБДД, сделка прошла — мы ее уже видим.

В антикоррупционном законодательстве такое сопоставление доходов и расходов действует. Но применять это по отношению к миллионам обычных граждан? Проще и эффективнее выделить какие-то группы, скажем, крупных предпринимателей или какие-то другие.

— Люди опасаются, что все их доходы будут контролировать через банковские карты. Есть ли под этими опасениями какие-то основания?

— О введении тотального контроля речь не идет. Да, мы контролируем доходы граждан с точки зрения их происхождения и полноты уплаты налогов. Но делаем это, руководствуясь принципом: контроль там, где есть риски.

К тому же, если контроль будет избыточным, мы получим обратный эффект — вывод доходов в тень, отказ от безналичных расчетов, сокрытие выручки и т. д. А это, согласитесь, шаг назад.

— В государстве в прошлом году особенно решительно поставили вопрос о легализации зарплат, выведении их из тени. Как вы оцениваете результаты работы в 2019 году?

— По предварительным оценкам, резервные суммы по страховым взносам составляют около 5 млрд рублей, по НДФЛ — 2 млрд рублей.

Какие основные источники для того, чтобы сделать вывод о занижении? Зарплата ниже прожиточного минимума или ниже, чем в среднем по отрасли в регионе. Когда мы такие факты выявляем, то вызываем руководителей на комиссию по легализации налоговой базы. Разговариваем с ними. Такая работа в 2019 году дала нам дополнительные поступления страховых взносов и НДФЛ в сумме около 500 млн рублей.

Львиная доля нашей внеплановой контрольной работы в этом направлении строится на сигналах бдительных граждан, нередко — обиженных. Проблема в том, что, когда наш специалист приходит с проверкой, такой сотрудник может отказаться от своих слов. А его коллеги, как правило, не заинтересованы декларировать реальные доходы. Предпочитают синицу в руке, чем журавля в небе.

— Говорят: «Мы не доживем до пенсии», «Пусть лучше сейчас зарплата будет больше».

— Не доживем до пенсии, нужно ребенка накормить, поставить его на ноги. Здесь важно понимать: чем крупнее бизнес, тем больше к нему будет вопросов, если он на такие риски пойдет. Поэтому крупные налогоплательщики этим, как правило, и не занимаются. Что касается среднего и малого бизнеса, то, когда начинаешь с ними разговаривать, корректировки они проводят.

— Как вы думаете, нужно ли ужесточать наказание за теневые зарплаты?

— Проблема «серых» или «черных» зарплат многоплановая, и мы не решим ее с помощью одних только штрафов, которые и сегодня не маленькие. Мы считаем, что заинтересованы в ее решении должны быть и сами налогоплательщики.

— Вы имеете в виду, что между теми, кто платит, и теми, кто не платит, происходит несправедливая конкуренция?

— Если человек платит все налоги, он вправе предъявить государству требования выполнять то, что оно обязано. И когда правила одинаковые для всех, а государство способно исполнять свои обязательства, общество идет вперед.

Чтобы такой подход сформировался, нужно время. В Европе для этого надо было прожить Средние века. У нас сейчас другие механизмы — не репрессивные, а технологические. Со временем налоги будут платить с минимальным участием человека. Зарегистрировал имущество — счет пришел, заплати. Не заплатил — люди придут и спросят.

Будущее еще не наступило. Но оно стучится в двери.

Что мы знаем о Юрии Куриленко

Юрий Александрович Куриленко родился 2 апреля 1975 года. В 1996 году окончил Красноярский госуниверситет по специальности «бухгалтерский учет и аудит». Начал работать государственным налоговым инспектором отдела косвенных налогов в Красноярске.

В 2002—2007 годах возглавлял районную и межрайонную ИФНС в Красноярске, Межрайонную ИФНС № 22 по Красноярскому краю. В июне 2007 года стал замруководителя УФНС по Красноярскому краю. С февраля 2012 года — глава УФНС России по Республике Бурятия.

С 4 сентября 2017 года — руководитель УФНС по Алтайскому краю.

Самое важное - в нашем Telegram-канале