Юрий Иванов,
художник и поэт:
Это не громкие слова - я этим и живу, чтобы людей радовать. Ну и чем больше людей я смогу охватить, тем лучше.
***
На дороге у первого встречного
Хочу без стесненья спросить
"Вот если я посеял доброе, вечное -
Надо ли это косить?
Игры кавалеров
Всадники вились между колоннами,
Щеголяя парчой и попонами,
Ругались наперебой.
И громче всех - Тадди Бой.
Сидя боком в седле,
Срывая свечи с консолей
Одну за другой,
Непревзойденный, лихой,
Он жонглировал ими,
Бросая танцорам.
Те тоже ругались,
Смеялись хором.
Обжигая до боли руки
Бесцельно, банально, от скуки.
Кромешная тьма,
Истеричные взвизги,
Пляши, веселись кутерьма,
Вот тебе восковые брызги!
Искусство, как редкий цветок,
Пускает корни в густой перегной,
Веселись людской поток!
Восклицает придворный шут
Тадди Бой.
А его господин - О´Лайам Роу –
Ирландский принц Барроу,
Будучи намного смелей,
Оседлал большую корову,
К рогам привязав дорогую узду,
Этот владелец феодов Барроу
Показал цирковую езду.
Он из багрового сделался белым,
Когда корова его понесла.
Оставив ее на скаку,
Он пересел на осла.
Шаг поразительно смелый
Доверить себя ишаку.
И прав был, наверное, лорд Д´Обиньи
-Так Лайам Роу дойдет до свиньи
С ним согласился маркиз Монморанси
И герцог де Гиз...
-Да чем же плоха вам, скажите, свинья?
Спросил Лайам Роу, падая вниз...
А тем, что она - портрет остолопа
Скажу вам я,
Она же из басен Эзопа....
Вот так веселилась старушка Европа
Шестнадцать столетних вех,
Когда хватало коней на всех.
У фонтана я вижу принца Барроу,
А под главной струей
Стоит Тадди Бой,
С ехидной улыбкой поэта,
Мокрый, озябший, хмельной.
Хмурое утро, минимум света,
Реймский собор и колокольный бой, бой, бой.
Пастораль
У старого древа
прекрасная дева
Снимала корсет,
Стелила на травы ирландский плед.
И в этот же миг, но у другого древа
Стелился прекрасный корнет.
Ее ожидал экипаж,
Который стерег у дороги
Прекраснейший паж,
Выпустив в травку ноги.
А в это время, на Дальнем Востоке
Шла гражданская война.
Шла без спутников, одна,
Все по пути косила
И выпивала соки
Грациозно так, мило,
Но это на Дальнем Востоке,
А в Англии - нет!
Там дева снимает корсет
И стелется рядом прекрасный корнет.
А ярдов этак за сто
И рядом буквально за ярд
Звонко стучит бильярд.
Тут же, в кресле-качалке,
Старый барон,
Опираясь на палку
Погрузился в глубокий сон.
И не скажешь, что сильно жарко,
А если успеешь, сыграешь в гольф
И не вспотеешь.
Это в Индии недород,
То жара, то дождь постоянно идет,
И весь народ обтекает река
Ганг - ее название.
Уже многие века
Сплошное наказание.
Стоит под подбородок в воде народ,
Ни сеет, ни жнет,
Моется и молится,
И не поймет:
" Почему у меня недород?
Толи боги не те, толи я урод!"
А в кресле – качалке барон,
Опираясь на палку,
Тоже никак не поймет...
Скоро обед, слуга его позовет
И донесет в качалке,
Взяв под мышку палку,
Приставив ее к камину
Плеснет в тарелку овсянку.
О, Атамана Семенова,
Где-то в Манчжурии
Могло б от овсянки стошнить
Ему уж есть, так есть!
Уж пить, так пить!
Но нужно идти воевать
Приходится на ходу жевать.
Идет гражданская война,
Идет без спутницы, одна!
Что деве у древа она?
Дева у древа одна,
Что ей за двести ярдов корнет?
Она одевает корсет
И идет в экипаж,
Где ждет прекраснейший паж
В позе поэта,
С томиком сэра Байрона
В левой руке,
А в правой сжимая мушкет
С пальчиком на курке.
Откуда ей знать,
Что Фрунзе понес поражение,
Временно белое движение
Захватило у красных Торжок.
Барон съел овсянку и ест творожок.
Запивает белым вином,
Слуга уносит сервиз
Куда-то вниз,
Плечом задевая карниз.
За ним назойливо муха
Летит пообедать в камбузе,
Стол опустел...
Барон от обеда вспотел,
Еда разливаясь по телу
Превращалась в множество
Красных и белых тел.
И сэр захрапел.
И увидел он явственно сон
Будто он – корнет,
Почти не одет...
А у старого древа
Прекрасная дева
Снимает корсет,
И стелет на травы
Ирландский плед,
Широкий и мягкий,
Как раз на двоих. И-и-их!
О, милая, смачная встреча...
На Медоуз-Холл спускается вечер.
О, Евина дочь!
Шепчет барон, испуская стон
Протяжно так: - "...очь!"
И быстро уходит в ночь.
Разинцы и резиновая персиянка*
Стяпан огромен был.
Огромны были мужаки,
Все с головы до пят
Обвешаны жалезом,
А кое-кто
с заморским ирокезом.
И стоит только зев
разверзнуть мужаку,
То черен зуб един лишь
в этом темном зеве
И дух оттуль идет такой,
Что мрет в полете птица
Из дальних негритянских стран
Летевшая в Сибирь на лето.
А тут, нюхнув из зева смрад,
Кубык, и в Дон,
И волны скорые снясут ее
В песок прибрежный...
Она там ножками вздрыгнет
И успокоится навеки.
А в челнах мест слободных
есть довольно.
Меж казаками гвалт,
Неразбериха, кутерьма.
Лохматость всех премного велика
и безобразна.
Цирюльник ножниц не тупил о них уж года два как.
О, сальные брады и патлы!
Ручишши тоже сальны,
Их вытирают о камзол с турецкого паши,
Огромные ножи, багровые носы,
Усы и бороды вразлет...
И вот, убрав слезинку из-под носа
Нестриженным ногтем,
Имбирное печенье в зев киднув,
Перетират яво деснами
Держась рукою за эхфес.
Белесыми ресницами моргает,
Власату грудь он под рубахою неистово скоблит...
Стоит Стяпан, стоит,
Грозою Турции, Востока,
Откеля пряности тякут через жунгли.
Яво не узнают, покеда, токо
Ишшо и песен не слагли
О тем, как взял он персиянки стан,
Рязиновый, с названьем Зина,
С опушкой горностая.
В пазухе пряча красоту,
Ня знал, че делать с ним,
Но подсказали мужаки
Познавшия Турчину: Стяпан!
Закинь яе, мол, вон
Подалее от нас.
И взял Стяпан, и сделал это
И резко скинул в реку стан.
А далее сказали мужаки,
Простившись ты с игрушкой,
Закинь стакан анисовой херцовки,
Да правь до берега скорей.
Наезд чалнов на брег,
Жаланный брег,
Костришша на поляне.
От выи конской,
Красные кусишши на огне,
Да порося на вертеле...
Все траву мнут обширными задами
Округ костра сидят...
И запах из под мышек у робят...
Одне, Стяпановы туристы.
А сам Стяпан, анисовки хлябнув
Давно храпит залегши под корягу
Уткнувшись в лисее говно...
Намаялся бедняга...
Непредсказуема волна донская
И персиянки стан взболтнув
Придвинула под командирский бок.
Увидя то, расхохотались мужики
Брызжа веселою слюной на атамана
И глас их несся вдоль реки...
Сложили махом песнь они
Про Разина Степана:
"Из-за острова на стрежень..."
*Мы сохранили авторскую орфографию.
