Без конкурентных преимуществ
— Что такое модернизация? С точки зрения русского термина это просто осовременивание страны. То есть достижение того состояния, когда разрыв между Россией и большинством развитых государств сократится. Речь идет о разрыве экономическом, технологическом, в области политических партий и управленческих институтов. Практика показывает, что в последние десятилетия догоняющее развитие было успешным в разных регионах мира. В случае если политические элиты готовы поставить задачу модернизации, то нет серьезных препятствий для того, чтобы такая стратегия была реализована. Но это абстрактное суждение. Говоря о том, может ли сегодня случиться модернизация в России, я отвечаю уверенно — нет.
Во-первых, модернизация предполагает достаточно серьезное единство нации в достижении цели. Если мы вспомним российскую историю 25-летней давности, то увидим, что митинги тогда были в сотни раз многочисленней, чем сейчас, общественные движения — более сильными, стремление к демократии — более масштабным. Почему? Я считаю, что этому есть простое объяснение.
Дело в том, что та авторитарная система, которая существовала в СССР, не предполагала возможностей решения противоречий, существовавших в обществе. У каждого человека могли быть самые разные желания. Кто-то хотел уехать в Америку, кто-то — проявить себя в науке, кто-то — стать бизнесменом. В том обществе, которое существовало до перестройки, ни одна из этих целей не могла быть реализована. И возник общественный консенсус. Люди понимали, что нельзя изменить свою личную судьбу, не изменив судьбу своего народа.
Сегодня совершенно иная ситуация. За 20 лет политических реформ мы получили ситуацию, в которой каждый конкретный человек имеет очень высокие степени свободы в авторитарной стране. Мы можем свободно заниматься бизнесом, свободно уезжать из страны и возвращаться в нее, учиться внутри страны и за границей и т. д. При этом каждый человек понимает, что сегодня решать свои личные проблемы можно, не решая проблем страны. Тем самым политическая элита получила огромный запас прочности для своей власти и создала новый тип, который я называю свободно-авторитарным обществом. И поскольку коллективные действия сегодня не в почете, модернизация не имеет серьезных шансов на успех.
Второй момент. У России практически нет конкурентных преимуществ, которые обязательно должны быть в государстве, намеренном пойти на модернизацию. Когда говорится, что у нас есть финансовые гении, способные создать прорывные технологии, я этому не верю. Я приведу цифры. В 1992 году в РСФСР было 2,7 млн. студентов. На них приходилось 430 тыс. преподавателей. Через 20 лет у нас 7,5 млн. студентов, на которых приходится 350 тыс. преподавателей. Выпускники сельскохозяйственных и технических вузов в России устраиваются по специальности в 19% случаев, в США — в 86%. По сравнению с 1996 годом в России в 2007 году было защищено в 2,5 раза больше кандидатских и в четыре раза больше докторских диссертаций. При этом в Южном федеральном округе было защищено больше докторских, чем в Северо-Западном, включая Санкт-Петербург. И на этой базе мы хотим строить экономику знаний.
Мы говорим, что у нас есть природные ресурсы. Они есть. Но по тем ценам, по каким они продаются на внутреннем рынке, эти ресурсы не являются конкурентным преимуществом. Г-н Дерипаска имеет возможность продавать алюминий внутри страны на 5% дороже, чем на Лондонской бирже.
Наши издержки гигантские. Как следствие мы имеем серьезный спад промышленного производства, который идет не в страшные 1990-е годы, а в благополучные 2000-е. И он продолжается в ускоряющемся темпе. Если в 1990 году мы производили цемента 83 млн. тонн, в 2000-м — 69 млн. тонн, то в 2008-м — уже 53 млн. Тракторов мы производили 213 тыс. в 1990 году, 120 тыс. — в 2000-м и 18 тыс. — в 2008 году. При этом за период правления Путина мы в 2,3 раза уменьшили ввод электромощностей и почти в четыре раза — ввод дорог. Сегодня мы производим в шесть раз меньше тракторов, в три раза меньше комбайнов и в два раза меньше химволокна и тканей, чем наши коллеги из Белоруссии.
Наша обрабатывающая промышленность терпит крах. В Китае, например, во время правления Дэн Сяопина темпы роста промышленности были приблизительно в 1,4 раза выше темпов роста ВВП. В России темпы роста промышленности примерно на треть меньше темпов роста ВВП. Мы развиваемся в условиях прогрессирующей деиндустриализации.
На конференции уже говорилось, что у нас нет людей, мотивированных на результат, связанный с модернизацией. Здесь есть два обстоятельства. Во-первых, наша элита — это люди, занимающиеся скорее бизнесом, чем политикой. Во-вторых, этот бизнес политизирован. В результате этого руководители нашей страны в преследовании своих бизнес-интересов ориентируются не на реальные результаты производственной деятельности, не на реструктуризацию экономики, а на контроль финансовых потоков и постоянное отщипывание от них.
Например, в металлургической отрасли России существует потребность почти в 1 млн. тонн стальных труб для бурения газовых и нефтяных скважин в год. Эти трубы находятся в земле только несколько месяцев, агрессивная среда их разрушает. Около 30 лет назад в Норвегии была создана технология, которая позволяет заменить стальные трубы на более прочные из искусственных материалов. Эта технология была куплена одним российским заводом. На протяжении шести лет он не продал ни одной трубы ни одной газонефтяной компании. Потому что есть крайняя заинтересованность металлургов в приобретении стальных труб, так как ни одна труба не покупается без отката.
И последнее обстоятельство состоит в том, что в последние годы в России установилась ярко выраженная рентная экономика. Сегодня власть занимается тем, что собирает налоги не с реальной производственной деятельности, а с эксплуатации недр, государственной границы и акцизных сборов. Скажем, Франция — страна, производящая большое количество вина, шампанского, коньяков и т. д. Но в расчете на один литр чистого алкоголя акциз, установленный в России, больше французского в 14 раз. Таможенные платежи в 2007 году, еще до кризиса, составляли 51% доходной части российского бюджета. Следующий за нами чемпион — Нигер — 49%, в США — 0,15%.
Будет угасание
Когда я говорю об экономическом прогрессе, то имею в виду несколько вещей. В первую очередь стране требуется стремительное сокращение издержек. Власть сегодня показывает полную импотенцию в этом вопросе. Последнее заявление Кудрина о сокращении чиновничества поражает воображение самой логикой. Кудрин, а затем и Медведев сказали, что надо сократить 20% чиновников, потому что в этом случае экономия на зарплате составит 38 млрд. рублей в год. Это, наверно, здорово. Но надо заметить, что эти чиновники только по линии так называемых федеральных целевых программ, начиная от чистой воды и заканчивая перекраской дорожных знаков, тратят в год 730 млрд. рублей. Может быть, вопрос не в сокращении чиновничества, а просто в отбирании у них тех средств, которыми они распоряжаются? Это будет минимум в 20 раз эффективнее.
Необходимо заниматься государственным предпринимательством. Сегодня сложилась уникальная ситуация: государству в экономике принадлежит много, но оно не получает от этого почти ничего. Если мы посмотрим на доходную часть бюджета России за 2009 год, то увидим, что все дивиденды и прибыли, полученные от работы госкорпораций, составили 0,26% бюджета. Во Франции этот показатель равен 5,5%.
Нам, конечно, нужно изменить структуру владения российской промышленностью. Никакая модернизация у нас не будет возможна, пока мы не искореним систему оффшорного владения собственностью. Сегодня в России 76% промышленной продукции производится на предприятиях, которые формально не имеют российских собственников. Эта ситуация, на мой взгляд, невозможная. Именно тот факт, что большинство собственности — на оффшорных компаниях, что значительная часть доходов и дивидендов уходит туда, и мешает в огромной степени развитию российского гражданского и корпоративного права. Предприниматель говорит: мы регистрируемся в оффшорах, потому что там можно нормально судиться. При таком подходе никакого желания модернизировать российскую судебную систему не появится никогда.
Нам нужен мораторий на изменения законодательства. Россия единственная страна, где Налоговый кодекс, принятый в 2003 году, меняется каждые две недели. Нам нужен опыт западных специалистов именно в госуправлении, а не в бизнесе. Думаю, их доля в российском чиновничьем классе должна быть, как в петровские времена.
Нам нужно строить модернизацию, превращаясь из сырьевого придатка Европы в ее промышленный придаток. На мой взгляд, эта стратегия более или менее реалистичная. Мы не можем перескочить через индустриальный этап развития. Так экономика не развивается. Единственным нашим союзником является Европа, потому что наши экономики взаимодополняемы. Я не верю в союз с Китаем, потому что наши экономические процессы никак не состыковываются, скорее, наоборот, пересекаются. И я не верю в партнерство с США: у нас нет серьезных экономических связей, мы торгуем с Америкой в 1,5 раза меньше, чем с Чехией. Политические моменты важны, но американцы нас не слишком замечают на международной арене. Попытки противостоять им дороги и бессмысленны.
Каков будет итог? Я думаю, что Россия будет продолжать постепенно отставать. Когда идут разговоры о том, что модернизация нам жизненно необходима именно сейчас, я в это не верю. Многие страны не модернизировались, были неудачными — и не погибали. Я не думаю, что Россия исчезнет с карты мира, развалится или будет захвачена китайцами, если не модернизируется еще 10–20 лет. Это будет медленное угасание. Оно идет, оно не переломлено за последние 10 лет, и я не вижу ничего, что помешает ему происходить еще лет 20. Более того, я хочу сказать, что те страны, которые модернизировались: от Южной Кореи до Вьетнама, — поняв, что нужно модернизироваться, сделали это. Поэтому модернизироваться не поздно никогда. Шанс есть всегда. Вопрос в том, что его нужно использовать тогда, когда есть консенсус по этому вопросу. Сегодня в России его нет. Время для модернизации еще не пришло. Я думаю, Путин станет президентом в 2012 году еще на 12 лет. По итогам этого достойного президентства мы, возможно, увидим какие-то новые возможности.
Исследователь и банкир
Владислав Леонидович Иноземцев родился 10 октября 1968 года. Окончил экономический факультет МГУ и аспирантуру того же факультета. В 1993–2002 годах занимался банковским бизнесом. Был ведущим специалистом в "Межбанковском финансовом доме", управляющим филиалом банка "Кредит-Москва", с 1994 года — заместитель председателя правления, а с 1999 года — председатель правления "Московско-Парижского коммерческого банка". В настоящее время — член совета директоров "Группы "ЛСР", "Московско-Парижского коммерческого банка", компании "ЗР". В 1996 году создал и возглавил АНО "Центр исследований постиндустриального общества". С 2003 года — главный редактор журнала "Свободная мысль".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
