– Если бы я не встретила Вилю, меня бы не было, – говорит Ирина Озолина. – Это была бы судьба жены чиновника. Не моя…
Коленки подкосились
В 19 лет она вышла замуж за мастера спорта. Вскоре красавца, спортсмена, комсомольца взяли инструктором в Омский обком комсомола. Уже светила работа в ЦК… Но в столицу ее партийный муж уехал один.
– Через год совместной жизни я знала, что жить с этим человеком не буду. Он был хороший, порядочный, но мне было с ним безумно скучно, – поделилась Ирина Павловна. – Когда Виля с другом однажды зашли в наше общежитие, я увидела огромные океанские глаза… А когда он достал гитару и запел, вообще коленки подкосились. Потом мы стали общаться. Почему-то у него была слава сердцееда, ловеласа… Ничего подобного. У нас долго отношения были на уровне "чуть приобнять". Он устраивал поездки на теплоходе. Назначал свидание у речного ресторана. Иду, вижу: газетка постелена, пиво стоит, горячие сардельки и горчица. Садимся на парапет, болтаем ногами, читаем стихи. Счастье.
Однажды примчался с гитарой на каком-то разбитом автобусе, забрал на поэтический вечер. Там стояла толпа у мединститута. Его вытащили из автобуса и понесли на руках. Когда он читал, из зала выкрикивали названия: "Давай еще это прочитай…" Сейчас молодым в это трудно поверить, но тогда так слушали стихи, я была свидетелем.
Отец Ирины, узнав о ее знакомстве с поэтом, испугался за дочь. Военному юристу несложно было получить досье на Вильяма Озолина. Сын расстрелянного поэта, сам подозреваемый в диссидентстве, два брака официальных, два гражданских, заработка стабильного нет... Ирина ответила кратко: "Я люблю его".
Что так долго?
– Был Новый год, после которого мы сразу стали вместе, – рассказывает собеседница. – Я тогда уже съехала от мужа, но он не давал развода. Произошла какая-то размолвка с Вилей. Иду 30 декабря, кругом народ с елками, и вдруг машина останавливается. Выходит муж, шикарно одетый, говорит: "Ира, хочу поздравить твоих родителей". Те очень обрадовались, увидев любимого зятя.
31 декабря я сидела за накрытым столом с елочкой, и вдруг страшно надоели и еда, и разговоры, и телевизор. А главное – душа болела. Как только увидела в окно первый автобус, сорвалась. Муж сказал: "Теперь я понял, что это навсегда". Подхожу к дому, Виля на ступеньках спит. Села рядом, голову положила на плечо. "Что ты так долго шла?" – сказал он.
Тогда и сейчас
Сегодня в Омске Вильяма Озолина называют "человек-легенда". В честь его 80-летия на одной из аллей поставили памятный камень. Ирина Павловна на церемонию не поехала, потому что не любит официальные поминальные встречи.
В те омские годы, когда они шли рядом, обкомовские работники переходили на другую сторону улицы.
– Клеймо сына врага не смывалось, – говорит вдова поэта. – Кроме того, Виля с поэтом Третьяковым писали стихи – карикатуры на чинуш. Один его знакомый, который работал в КГБ, однажды прямым текстом сказал: "Будь осторожен".
В Забайкалье
Потом они жили в Забайкалье. Ирина поступила на литфак, получила диплом учителя русского языка и литературы, стала работать в школе. В Чите у Озолиных родился сын Володя.
– Вилю довольно часто приглашали читать стихи в воинские части. Погранцы его так любили, боже мой! – вспоминает Ирина Павловна. – В колониях также много приходилось выступать. Однажды приезжает и видит в зале хмурые лица. Выходит, говорит: "Прочитаю одно стихотворение, понравится – не понравится", – и начинает читать.
После этого шквал аплодисментов, и его полтора часа не выпускали, а потом высылали в подарки свои изделия, рыбацкие сети…
Наивность выше мудрости
Последние семнадцать лет своей жизни Вильям Озолин жил в Барнауле.
– Когда прилетели сюда, шел дождь, – рассказывает Ирина Павловна. – Бросили вещи и пошли по лужам, взявшись за руки. Володя посередине. Идет и спрашивает: "Мама, почему в этом городе так много тетенек?" В Чите-то было много военных. В Барнауле в день нашего приезда был какой-то юбилей города. Цвели хризантемы. Мы дошли до магазина "Сыры Алтая" и давай пробовать сыр. Таким все показалось вкусным, радостным.
– С первого года моей работы Виля выступал перед ребятами. Когда открыла студию для ребятишек, купил маленький станок, делал рамы для работ детей, тонировал рисунки. В прошлом году я проводила в школе пятнадцатый фестиваль "Весенний звездопад", у истоков которого стоял опять же Виля. Мы приглашаем в школу прекрасных творческих людей, музыкантов, циркачей, поэтов, хореографов. И для детей это такой праздник… Ребятня Вилю обожала. Он был сам внутри мальчишка любопытный. У меня как будто было два ребенка. Одному шесть, другому восемь. Дома был кабинет не писателя, а технаря. Однажды купил мопед, из фанеры будку сделал. Ставил ее на прицеп и нас с Володей на Обские плесы возил. Представьте картинку – едет мопед с будкой, в ней мы с Володей, а он в танкистском шлеме впереди. Наивность выше мудрости. И полное отсутствие стеснительности.
На берегу этой длинной реки
Вильям Озолин ушел из жизни в 1997 году. На похоронах Володя поддерживал мать и целовал в затылок, как отец… Она говорит, что муж для нее не умер. Что воспоминаний и писем хватит до последних дней.
– Такого непредсказуемого человека я в жизни не встречала. Представьте, Новый год в Барнауле, он мне вручает конверт. Там два билета до Иркутска на три часа ночи. Или такой случай. Купил путевки на курорт. В поезде ранним утром меня расталкивает: "Ира, вставай, мы сейчас восход солнца посмотрим". Выходим в поле на полустанке. Он говорит: "Где-то река должна быть". И мы идем к этой реке, за нами гонятся комары, а впереди рассвет…
Записка
И. Озолиной
Значит, что-то было в нем,
В этом маленьком листочке:
Где –
два слова и три точки?..
Значит, что-то было в нем!
Разве б я тебя нашел,
Если б ты была другою…
Если б я хотел покоя,
Разве б я тебя нашел?
Разве бы кричал петух,
Если б кур не воровали?..
Сладко спать на сеновале –
Если б не кричал петух!
Значит,
Что-то было в том
Листике,
В словах и точках!..
Ночь…
Ты маленьким клубочком
Рядом спишь.
И дело в том…
Из письма Вильяма Озолина к жене 11 апреля 1974 года
Дорогая моя, милая, золотая моя Иринушка! Не знаю, что меня побудило написать это письмо; записку; признание, – как хочешь это называй! – но для меня – признание, хотя и довольно позднее, но все-таки объяснение в любви.
Странно, конечно, что муж, проживший с женой столько лет, берется за любовное послание! Ирочка, я хочу, чтобы ты знала о моей любви именно сейчас, верила в нее, любила мою любовь. Я счастлив, что выбрал тебя, открыл в тебе то, о чем и мечтать не мог. Умница моя, щедрая душа, золотая жена и мать! Зашей это признание в амулетку и грози ей всем, кто посмеет усомниться в нашей вечной дружбе и преданной любви.
Целую тебя крепко – твой Вилька Озолин.
Валентин Распутин (из письма к Ирине Озолиной):
Я любовался на вас и часто думал с удивлением, насколько это редкий случай, чтобы два человека так счастливо нашли друг друга.
