декабрь 4, 2025
Если барнаульский Иван Ползунов подарил миру идею, а Фридрих Геблер — просвещение, то Петр Козьмич Фролов, инженер, чиновник, борец с коррупцией и главный градостроитель, превратил сибирский заводской поселок в самый просвещенный город к востоку от Урала. Он не просто управлял горным округом — он построил первую в мире надземную железную дорогу, основал культурные учреждения и развернул беспощадную войну с воровством. Вспоминаем его грандиозный, но трагичный путь с историком Константином Борнеманом.
Петр Фролов.
Altapress.ru
Петр Фролов был продолжателем инженерной традиции Алтая. Его отец, друг Ивана Ползунова, изобретал механизмы для откачки воды из шахт. Сын пошел дальше, взявшись за решение главной проблемы горнозаводского дела — чудовищной логистики. Его гениальным ответом стал грандиозный проект первой в России (и даже в мире!) надземной железной дороги с виадуками и комплексом подъемных станций.
«Петр Козьмич Фролов — это наш, алтайский человек, родом из Змеиногорска. Проект Фролова настолько понравился в Санкт-Петербурге, что его утвердили и хотели делать во всех регионах. Но реализации проектов Фролова помешала война с Наполеоном 1812 года. Но проект был реализован у нас на Алтае», — рассказывает Константин Борнеман.
Именно эта поговорка, сочиненная чиновниками, лучше всего характеризует его вторую ипостась — беспощадного борца с казнокрадством. Император Александр I, ценивший его неподкупность, давал ему особые поручения по расследованию злоупотреблений и лично называл Фролова своим «глазом» и даже другом.
«Его боялись! И когда он стал начальником Барнаульского сереброплавильного завода, в его руках сосредоточилась власть и над Колывано-Воскресенским горным округом, и по сути над всей Томской губернией. В честь этого Александр I подарил Фролову перстень, который тот с удовольствием носил», — говорит историк.
Его методы были суровы и беспощадны. Проворовавшегося чиновника могли отправить на рудник вместе с семьей. Фролов появлялся без предупреждения где угодно, в том числе и на светских раутах, где в то время взятки передавались в как ни в чем не бывало за бокалом игристого. Так и родилась поговорка: «Не боюсь ни черта, ни Бога — боюсь Петра Козьмича Фролова».
В то время, отмечает Борнеман, Александр I был суровым. Но ничего не изменилось. Это подтверждает тот факт, что следующий император, Александр II, как-то сказал своему сыну: «Сын, у нас в России не воруют всего два человека: ты и я». Даже императорская власть признавала, что в стране воруют, и воруют в гигантских объемах. Но Фролова это не смущало.
Спиранский восхищался талантом Фролова и говорил, что если бы в России все были такими же принципиальными и неподкупными, как он, наша страна стала бы еще более богатой и успешной.
Однако истинное величие Фролова — в созидании. Именно при нем Барнаул из деревянного превратился в каменный город с европейским уровнем культуры. Под его руководством, рассказывает Константин Борнеман, были созданы институты, сделавшие Барнаул «сибирскими Афинами». Он был инициатором и покровителем ключевых учреждений:
«У нас благодаря Фролову появился Краеведческий музей, первая в Сибири картинная галерея. Благодаря Фролову у нас появилась первая научно-техническая библиотека, первая в Сибири типография. У нас у первых в Сибири — бесплатные столовые для рабочих», — перечисляет историк.
Даже известные каждому барнаульцу тополя — его рук дело. Он лично приказал сажать в песчаную барнаульскую почву тополя. И когда ему с неверием говорили: «Сажать тополя в песке?», он ответил: «Все, что я посажу, вырастет». И тополя, за неимением выбора... выросли.
При Фролове оформились Демидовская площадь и известные улицы, а сам город получил невероятную характеристику от европейского гостя. Карл Ледебур, друг Фридриха Геблера, автор первой полной Флоры сосудистых растений России и основатель первой в России школы флористов-систематиков, написал в своем дневнике о том, что более просвещенного северного города он не встречал нигде, даже в Европе. И все это — про Барнаул.
Может быть, статус «сибирских Афин» остался бы за Барнаулом подольше, но, очевидно, была не судьба. Неподкупность Петра Фролова, за которую его ценил император, в итоге, как ни парадоксально, стала причиной его отстранения от должности. Местная элита, уставшая от его стальных тисков, завалила столицу доносами.
В итоге Фролова «повысили» до сенатора в Петербурге, где его мнение уже ни на что не влияло. Он умер и был похоронен там. Но благодарные барнаульцы нашли способ увековечить его память.
На могиле Петра Фролова в Санкт-Петербурге они установили памятник с надписью, которая стала лучшим эпилогом к его жизни: «Металл разрушится, камень обвалится, а дела твои останутся в сердцах людей».