апрель 8, 2010
– Я прочитала материал в вашей газете и решила рассказать о том, как реформа прошлась по мне, – говорит Ирина Алешина, учитель истории и обществознания барнаульской гимназии № 45. – Я никогда не была в числе тех, кто кричит о своих проблемах, – работала, и за свой труд стыдно мне никогда не было. С учениками, с родителями и в коллективе у меня всегда были хорошие отношения. Учителя пережили много реформ, последние показали мне, что такое стать "лишним человеком".
– Когда я 18 лет назад пришла работать в 45-ю школу, в параллелях было по пять-шесть классов. Сейчас – демографическая яма. В нашем микрорайоне за детей борются четыре школы – 40-я, 45-я, 25-я и лицей № 130 – РАЭПШ. В этом году в Барнауле сливают восемь школ. Что мы получим? Да, количество учеников в классах объединенных школ будет намного больше, и зарплата учителей, возможно, не упадет. Но мне кажется, что чиновники, которые на это идут, представляют школу весьма абстрактно. Продуктивнее идет урок в небольшом классе – у учителя больше времени на работу с каждым учеником. А какой индивидуальный подход может быть в классе из 25–30 человек? Такие реформы вредны детям.
– Учителям реформы уже вредят. Директора вынуждены укрупнять классы, а чиновники сливать школы, потому что зарплаты напрямую зависят от количества учеников. Если в классе мало детей, ты и получишь мало. Вот пример: в 2009 году за уроки истории в 7"В", где 27 учеников, я получала 782 рубля 63 копейки, а в 7 "Б", где 15 учеников, – 337 рублей 13 копеек. Я что, меньше готовилась к уроку в 7"Б"? Или он длился меньше? И это действительно безнравственно, , – так оценивать труд учителя. Со всех сторон говорят: наши зарплаты повышаются. В 2009 году, имея нагрузку 20 часов, я получала 7 700 рублей, в январе с 18 часами надомного обучения получила 4 700.
– Говорят, мы можем повлиять на зарплату, участвуя в конкурсах и выводя детей на олимпиады. Во-первых, мы этим занимались и до реформы. Во-вторых, кроме тебя, так же готовят детей многие другие педагоги. Не факт, что именно твой ребенок займет первое место. А не будет победителя – не будет и поощрения. Раньше мы готовили к олимпиадам одного-двух человек. Сейчас готовим десятками! Собираем толпу в надежде, что кто-то займет какое-то место… Еще говорят, что мы можем участвовать в конкурсах. Но ведь и оттуда тоже не все выходят победителями. Я, например, не переношу публичность. Но это ведь не значит, что я плохой педагог.
– Сокращается количество детей, сокращается количество классов – сокращают и педагогов… Накануне 1 сентября 2009 года я узнала, что директор решил меня сократить. Я нашла смелость с этим не согласиться. В профсоюзе объяснили мои права: уведомить о сокращении должны были за два месяца, в школе по этому поводу должно было пройти собрание, более того, уволить педагога, которому до пенсии осталось год-два, никто не имеет права. До пенсии по выслуге лет мне как раз осталось два года.
Тем не менее 28 августа директор провел собрание, на котором объявил об уменьшении количества часов по истории, о сокращении нескольких педагогов, в основном пенсионеров. В их числе оказалась и я. В приемной мне отдали трудовую книжку с готовой записью: "Уволена по сокращению штата…"! Расписываться в приказе я не стала. Знала, что правда на моей стороне. Сказала – готова идти в суд. Через час мне сообщили, что часы для меня нашлись – на надомном обучении. Я согласилась и написала заявление. Запись о сокращении признали недействительной.
– Вы знаете, что если учитель не набирает на ставку 18 часов, то у него прерывается педагогический стаж? Количество учеников на надомном обучении постоянно варьируется. Через полгода одного из моих учеников выписали, и директору пришлось переделывать график. Я пришла в школу и стала считать в расписании часы истории – оказалось, что их хватило бы для всех учителей, включая меня… Часы, которые можно было отдать мне, разделили другие педагоги, а также завуч и директор. Тогда я еще не знала, что по закону руководитель обязан в первую очередь загрузить учителей (ведь это наша прямая обязанность – учить), а потом уже работников администрации школы. Когда я спросила, почему все так произошло, мне ответили: "Вы сами написали заявление".
– Учителя не виноваты, что уменьшается количество детей. Мы любим свою работу, хотим работать. Есть руководители, которые всеми силами стараются сохранить коллективы. Нас же каждый год запугивают уменьшением количества ученикочасов. Коллег сталкивают лбами, это разобщает – люди идут в школу как на голгофу. Заканчивается учебный год. Многие мои надомники возвращаются в школу, и я не знаю, будет ли у меня завтра работа. Смогу ли я завершить свой стаж, чтобы получить хоть какую-то пенсию.
– Как в такой атмосфере сохранить любовь к профессии? – единственный вопрос, который хотелось задать Ирине Евгеньевне в конце ее монолога.
– Я забываю обо всем, когда чувствую любовь детей, – ответила она. – Мне всегда удавалось находить с ними общий язык. Сейчас, когда я уже почти год не веду уроки у своего класса, они, увидев меня в школе, бегут навстречу. Кричат: "Ирина Евгеньевна, мы вас любим, возвращайтесь!" Это же неподдельное все, я их этому не учила….
– На этой фотографии изображены мой прапрадед Матвей Васильевич Макеев и его семья. Он работал учителем математики в Нижегородской губернии Макарьевского уезда, в селе Воскресенском. У него было девять детей. Старшие, Зоя, Анна, Сергей и Евгений, тоже были учителями. Дочка одной из младших дочерей Антонины жила в Барнауле, ее звали Зоя Александровна Ловина. Она до самой пенсии работала учителем английского языка в школе № 22. Учителями работали и мамина бабушка, моя прабабушка, Анна Матвеевна Фадеева, и ее муж Иван Григорьевич. Моя мама, Ната Николаевна Кривцова, в детстве слушала рассказы о работе учителей, каким уважением и почетом они пользовались. Благодаря этому моя мама выбрала профессию и 46 лет проработала в барнаульской школе № 45. Теперь я уже 26-й год работаю учителем истории. Если сложить все годы, которые члены нашей династии отдали школе, получится 225 лет.
Я к чему это говорю?.. Учитель в позапрошлом веке на свою зарплату мог позволить себе поднять на ноги и вывести в люди девятерых детей. Жена его сидела дома, а средств хватало и на то, чтобы нанять няньку и кухарку. В нашем XXI веке учителей работы лишают.
Учителей завалили бумажной работой. За месяц, наверное, гектар леса уходит. Некогда заниматься учебным процессом. Например, пишем планы на пять лет. Но зачем это, если сегодня у тебя есть классы, а завтра – нет?