«Никто нам не покажет выход из тупика». Ученый Валерий Мищенко о том, почему жителям края нужно самим искать свое предназначение

Общая оценка

— Валерий Викторович, правительство края в начале апреля на специальном заседании подвело социально-экономические итоги 2020 года. Оценка была дана положительная. С основными статистическими показателями вы наверняка знакомы. Что скажете о текущей ситуации?

— Я считаю, что наша жизнь, наше экономическое состояние не сильно изменились за прошедший год. Многие ключевые показатели, характеризующие экономику, в основном соответствуют среднероссийским.

Конечно, практически на все процессы повлияла ситуация с коронавирусом. Государство вынуждено было транслировать более масштабную поддержку и населению, и предприятиям. Но в целом год прошел ровно — у нас не было каких-то провалов или прорывов.

Демография и сельское хозяйство

— Тем не менее чиновники не обсудили, на мой взгляд, ключевой вопрос. Я имею в виду удручающую статистику по сокращению населения в Алтайском крае. Миграционные процессы и коронавирус сделали свое дело — только за 2020 год население края сократилось на 18 тысяч человек. А за два года мы потеряли более 30 тысяч людей, которые могли что-то производить и потреблять. Согласитесь, это печально.

— Я отношусь к этим данным более взвешенно. Дело в том, что Алтайский край имеет свою демографическую спе­цифику: у нас 56% городского населения и 44 % — сельского. По-моему, из других регионов России только Краснодарский край имеет такое же соотношение. Но там есть все, даже субтропики. Поэтому Краснодарский край вышел официально на третье место в России по численности населения.

А для нас, на юге Сибири, соотношение городского и сельского населения, с точки зрения текущей урбанизации, сильно влияет на всю жизнь и на все показатели.

По большому счету, если посмотреть на все российские регионы, кроме мусульманских (их — семь), то в подавляющем большинстве население в них сокращается. Люди либо вымирают, либо перебираются в Москву, Санкт-Петербург и Краснодарский край. Возьмите, к примеру, наших соседей — Омскую область. Там точно такие же демографические проблемы.

В процессе урбанизации, может быть, и не было бы ничего слишком печального, если бы наш край не был таким аграрным. И тогда возникает очень важный вопрос — а регион с аграрной спецификой нужен сегодня стране или нет?

— А вы как полагаете?

— Скорее всего, аграрная специфика сохранится, но только без такого высокого процента сельского населения. И, соответственно, без громадной социальной сферы в малых городах и сельских территориях, которую нужно содержать.

Ведь что такое сельский район? Это большой набор бюджетных структур. Начиная с полиции, налоговой службы, военкоматов и прочего. Я даже не буду говорить об образовании, культуре и здравоохранении. И мы видим на примере федеральных ведомств, что процесс укрупнения уже начался, появляются меж­районные структуры. Так же было и с оптимизацией здравоохранения, пока не грянул COVID. Тут наконец-то в Москве поняли, что что-то пошло не так.

— Так это же изначально была установка федерального центра — ввести подушевое финансирование и наличие в районе той или иной больницы в зависимости от численности жителей.

— Но это же глупо, согласитесь! И приводит к тому, что район утрачивает определенные компетенции. Кстати, по количеству районов Алтайский край занимает первое место в стране. А город Славгород по своей площади (вместе с бывшим районом) — это 2,2 тыс. км! Он входит по площади в десятку крупнейших городов страны. И возникает вопрос: что делать с населением этих 60 сельских территорий? Похоже, ответ на него никто не знает либо не осмеливается озвучить. Но я приведу пример.

В 1945 году одной из главных стран в мире по своему развитию была Аргентина. Вся Европа находилась еще в состоянии экономического шока после войны. Германия потерялась на четыре года, Советский Союз был разрушен. И Аргентина — эта ярко выраженная аграрная страна — стала выходить в лидеры. И тогда, и сейчас жители этой страны вахтовым методом выезжают на месяц в поля.

Мы до этого еще не дошли, но, скорее всего, скоро придем. Частично людей на селе может удерживать не растениеводство, а животноводство. Мы же за прошедшие 30 лет не смогли реализовать в крае крупные проекты и прожекты по животноводству. Из всех заявленных крупных комплексов по-настоящему заработал только один — «Алтайский бройлер». Да и то лишь потому, что его купила богатейшая группа «Черкизово». Для примера: в Белгородской области таких крупных комплексов примерно 35.

Антикризисная программа

— Губернатор Томенко на заседании правительства сказал своим подчиненным фразу, которую растиражировали все СМИ: «Не надо играться с цифрами». Не очень понятно, что он имел в виду. Не надо манипулировать экономической статистикой или надо ее популярно разъяснить?

— Да, меня тоже удивили слова Виктора Петровича. Причем следует учесть, что их произнес человек с экономическим образованием. Обратите внимание - нашим краем впервые за 84 года управляет именно экономист.

С экономической статистикой игрались и раньше. Но сила Карлина была в том, что он всячески предлагал край в качестве площадки для пилотных проектов. Это позволяло прежнему губернатору привлекать дополнительные гос­инвестиции. Это был важный момент.

— Сейчас даже на правительственном уровне принята целая программа по выводу Алтайского края из группы экономически отсталых регионов…

— Я вас умоляю! Все здравомыслящие люди прекрасно понимают, что, получая по 1 млрд рублей в год в течение пяти лет, вряд ли можно что-то серьезно изменить в крае. И основное финансирование в этой программе направлено на стимулирование самозанятости и малого бизнеса. То есть правительство дает нам удочку и предлагает самостоятельно ловить рыбу. Такой подход был еще у кабмина Медведева. Мишустин лишь выполняет то, что было прописано раньше.

Для того чтобы аграрный Алтайский край достойно жил в XXI веке, необходимо иметь не только хорошие больницы, ФАПы, школы, дома культуры и прочее. Вообще-то для начала нужно иметь хорошие дороги. И в этом плане следует признать, что пять-шесть лет назад у нас появился краевой дорожной фонд с качественным финансовым наполнением. Так вот, годовой бюджет дорожного фонда у нас сейчас в разы больше (13 млрд рублей), чем вся пятилетняя правительственная программа выхода региона из кризиса. О чем здесь можно говорить?

Сфера услуг и медицина

— Когда вы изучаете итоги года, на что обращаете внимание? И на что вообще нужно обращать внимание, работая с экономической статистикой именно в Алтайском крае? На ВРП, индексы сельхозпроизводства или промышленного производства?

— Нет. Я обратил внимание на такой показатель, как индекс развития сферы услуг. Точнее, на долю сферы услуг в ВРП Алтайского края.

— Неожиданно. Это некий индикатор качества нашего потребления?

— Нет. Просто экономика развитых стран на 25% состоит из производства товаров и на 75% — из оказываемых услуг. И мы тоже, по идее, должны увеличивать эту долю.

Пока эта доля невелика. Тем более что был коронавирус. Но что означает этот показатель? То, что в сфере услуг мы можем работать не только внутри края, но и за его пределами. Вот тогда у нас будут хорошие рабочие места и высокая заработная плата.

— Я даже сразу не могу подобрать такой пример.

— Примеры есть. Один из наиболее ярких — стоматология. Обратите внимание, сколько стоматологических клиник открылось в Барнауле за последние годы и продолжает открываться. Согласитесь, скорее всего, они не планово-убыточные. И мы точно знаем, что за такими услугами к нам прилетают жители Москвы. Потому что их у нас оказывают так же качественно, как в столице, но дешевле.

Будущее Алтайского края я вижу не в строительстве каких-то огромных заводов, а в создании рабочих мест в различных сферах услуг. Вот что необходимо стимулировать.

В свое время очень интересный путь прошла Малайзия. Когда-то эта страна входила в ОПЕК и была одним из лидеров по добыче нефти. Но сейчас она вышла из ОПЕК и развивается во многом благодаря тому, что начала оказывать медицинские услуги на международном уровне. Причем Малайзия обслуживает огромные рынки — Китай и Индию. Большинство китайцев и жителей Индии не летят лечиться в США, Израиль или Швейцарию. Они выбирают Малайзию, где им сделают качественную операцию, а затем проведут реабилитацию.

Теперь давайте посмотрим на наш край. Да, у нас есть санаторно-курортные комплексы. Причем не только в Белокурихе, но и, к примеру, в Яровом. У нас есть федеральный центр ортопедии и эндопротезирования. У нас начали появляться такие частные медцентры, как «Территория здоровья». Так давайте развивать именно это направление. В том же Новосибирске федеральных медицинских центров около 25, а у нас — один! Все остальные медицинские организации сидят на краевом бюджете.

Я убежден в том, что один из путей нашего развития — качественная диагностика, качественные операции и качественная реабилитация. За этими услугами к нам поедут жители других регионов страны, приедут из Казахстана. Убежден, что продвинутое население Казахстана выберет именно Алтайский край.

Туризм и Белокуриха

— А в такую отрасль, как туризм, вы верите?

— В каком смысле? Если говорить о занятости местного населения и снятия социальной напряженности, то да — туризм свою миссию выполняет. Но это в основном серый сектор экономики. Я имею в виду турбазы, расположенные вдоль Катуни. Поэтому говорить о том, что мы получим от туризма большой экономический эффект, пока преждевременно.

В прошлом году к нам поехали привередливые туристы из центральной части России и сразу же указали, что наш туризм очень низкого уровня. Цены конские, сервис плохой. А еще теневая экономика и теневое трудоустройство. То есть даже спросить цивилизованно не с кого.

А что касается Белокурихи, то вы, к примеру, знаете, на чьи деньги она была построена?

— Именно на чьи деньги? Нет, не знаю.

— За счет профсоюзов. В 1970 годы Георгиев (первый секретарь крайкома КПСС, фактический глава региона) уговорил Минсредмаш СССР (сейчас это называется Росатом) отделить одно СМУ от «Сибакадемстроя», который занимался строительством новосибирского Академгородка, и перевести его в Белокуриху. А деньги на стройку выделили профсоюзы. За счет такого решения были построены первые пятиэтажки, ТЭЦ, больница, школы и санатории.

Я привел этот пример для того, чтобы мы понимали — крупные проекты двигает нестандартный подход к ситуации. Георгиев поступил нестандартно, и на Алтае появился единственный за Уралом федеральный город-курорт.

Но здесь необходимо понять, что заставило лидера края принять такое решение. На самом деле он искал ответ на вопрос, как можно сохранить население Алтайского края.

Крупные проекты и Камень-на-Оби

— Может ли сегодня появиться крупный промышленный проект, который сумеет привлечь к Алтайскому краю внимание всей страны?

— Думаю, такой шанс мы упустили. В свое время Госплан (сейчас — Министерство экономики) СССР после успешного строительства «АвтоВАЗа» рассматривал вопрос, где построить мощный завод по производству грузовиков. И выбор был между Набережными Челнами и Камнем-на-Оби. Но краевые власти тогда сами выступили против. А знаете почему? Потому что Георгиев понимал: как только в Кулундинской степи появится город на 200–300 тысяч человек, все соседние села опустеют. А кому это было нужно?

История повторилась в 1980-е годы, когда в Камне-на-Оби хотели разместить большой завод по производству нефтяного оборудования. Но Алтайский край вновь сопротивлялся всеми силами. И в итоге сохранил огромную численность сельского населения в степной части.

— Кто ж знал, что спустя 40 лет сельское хозяйство ждет такая судьба.

— Дело не в знании. Просто тогда, в советские годы, мы решали проблему развития сельского хозяйства за счет экстенсивности труда. Чем больше людей занято в сельском хозяйстве — тем больше будет мяса и пшеницы.

Мы выпускали в Рубцовске — страшно подумать — 30 тысяч тракторов Т-4А. Это ужасная машина! Но ее делали, а колхозы и совхозы заставляли менять трактора каждые 10 лет. Всего же в Советском Союзе производилось 200 тыс. тракторов. Для сравнения: сейчас только около 10 тысяч.

В СССР все руководители понимали, что это издержки мобилизационной экономики. Потому что все тракторные заводы (Челябинский, Волгоградский, Харьковский, Липецкий, Владимирский, Рубцовский и другие) должны были в течение двух суток по приказу перестроиться на производство танков. Таким был страх перед возможной войной.

Зарплата и особый статус

— Что происходит с зарплатой в Алтайском крае? Она действительно растет или этот рост полностью съедается реальной, а не официальной инфляцией?

— Официальная зарплата растет исключительно за счет бюджетных надбавок и медицинских коронавирусных выплат. Коммерческий сектор увеличивать ее не спешит. И здесь нужно понимать, что мы не можем позволить себе иметь большую зарплату при такой высокой доле сельского населения. В Москве уверены в том, что Алтайский край — это не Норильск с его вечной мерзлотой. Алтай — это юг Сибири. Поэтому рассчитывать населению на какие-то федеральные бюджетные надбавки и доплаты не приходится.

Поймите, у нас не сырьевой регион, он обречен быть таким, какой есть. Именно поэтому губернатор Александр Карлин пытался придать Алтайскому краю статус региона, который отвечает за продовольственную безопасность. И это было абсолютно прагматичное решение, потому что край мог получить особый статус со всеми вытекающими последствиями. Но в Москве идею нашу и некоторых других аграрных регионов не поддержали.

Очень жаль. Если вы посмотрите на тот же рейтинг крупнейших налогоплательщиков края, там очень мало именно сельхозпредприятий, хотя наш регион считается аграрным. Несколько лет назад, к примеру, компания «Юг Сибири» была в этом рейтинге на третьем месте, после «Марии-Ра» и «Алтай-Кокса».

В этом рейтинге в лидерах вообще очень мало самостоятельных алтайских компаний. В первой десятке «Мария-Ра» да два пивзавода. Все остальные — либо чьи-то дочерние структуры, либо филиалы.

Неразвитый капитализм

— О чем это говорит?

— О том, что в крае неразвитая рыночная экономика, только и всего. Мы 30 лет всей страной пытаемся перейти к капитализму, но мало что получилось, а в Алтайском крае — тем более.

Найти свои национальные интересы, а в этих интересах место Алтайского края — вот что сейчас самое главное. Кто мы? Для чего здесь живем? Какие перспективы у жителей Рубцовска? Чем может быть привлекателен Славгород? Почему не надо уезжать из Ельцовского района? Ответы на эти и похожие вопросы вам сейчас никто не даст. У власти их нет.

Но я напомню, что Советский Союз до 1939 года жил под страхом войны. Страх заставил Сталина в кратчайшие сроки осуществить переход от отсталой аграрной страны к развитому промышленному государству — русское экономическое чудо, которому надо давать самый высокий рейтинг в XX веке. Например, через 24 года после окончания Гражданской вой­ны в СССР был построен первый атомный реактор. А что сегодня мы можем сказать после 30 лет развития?

Стратегия и тактика

— Я думаю, далеко не все читатели с вами согласятся. Хотя считаю, что если бы Алтайскому краю показали его историческое и экономическое предназначение, то жить стало бы легче.

— А никто не покажет! Мы сами должны это сформулировать и сказать Москве. Стратегия развития Алтайского края до 2035 года, которую хотят принять, это не стратегия, а тактика, официально разработанная питерским институтом. Потому что она укладывается в транслируемые национальные проекты.

Диалога по подготовке стратегии с властью у меня лично сейчас нет. Потому что власть готова разговаривать только в парадигме тех программ и проектов, которые уже заданы сверху. Того доверия, что было у экономистов в советский период или в начале перестройки, сейчас не осталось. Власть считает, что исключительно она знает и понимает гораздо больше, чем ученые. Общение с чиновником возможно только на каком-то личном уровне. При этом идет идеализация экономических и финансовых показателей. А мы были воспитаны в парадигме материальных значений.

Инфраструктура

— Если вернуться к стратегии и тактике, то что нужно делать в первую очередь, на ваш взгляд? Например, с точки зрения модернизации инфраструктуры.

— Для меня основная инфраструктурная проблема Алтайского края — наша система дорог, мостов и переходов. Проблема в том, что она была продумана и обоснована 150 лет назад великими русскими географами, включая Семенова-Тянь-Шанского, Баранского (кстати, он жил в ссылке в селе Чистюнька Топчихинского района), Шишкова. Последний не только романы писал, но и спроектировал Чуйский тракт.

Для меня то, что мы не ставим вопрос об изменении, оптимизации системы дорог под новые экономические потребности и связи, а пользуемся старыми данными, выглядит очень странно.

Да, в Барнауле давно уже нужен современный мостовой переход через Обь, о котором говорят все 30 лет, но вряд ли когда-нибудь построят. У нас есть проблемы с развитием железной дороги, особенно в степной зоне. Надо возрождать серьезным образом речное судоходство. У нас совершенно убита система аэропортов и аэродромов. В советские годы их было 59 плюс три учебных, а сейчас полтора — в Барнауле и Белокурихе. Для такой громадной территории, какой является Алтайский край, иметь один современный аэропорт — это крайне плохо. Отсюда мы многое теряем в части туризма, в грузоперевозках, в деловом климате и инвестиционной привлекательности.

В качестве примера о региональных интересах. Алтайский край, как и многие другие регионы страны, сидит на угольной игле Кузбасса. Интересы Алтайского края — это в инфраструктурном понимании интересы Кузбасса. Аман Тулеев был и остается сильнейшей политической фигурой в Сибири. Неслучайно новый железнодорожный мост через Обь в районе Камня-на-Оби спроектировали и построили за четыре года. Потому что надо было каждые 20 минут отправлять составы с углем на Урал, в центральную часть России и далее в Европу.

Инвестиции и нацпроекты

— По данным краевых властей, инвестиции в регионе в 2020 году выросли на 22%. Это что за странный инвестиционный бум такой?

—Могу предположить, что заработали национальные проекты. 2019–2024 годы — это пятилетка реализации нацпроектов в России. Хорошо, что власти одумались и вернулись к советскому опыту стратегического пятилетнего планирования.

Как вы, вероятно, знаете, есть 12 нацио­нальных проектов, на которые за пять лет будет направлено 26 трлн рублей, их хотят влить дополнительными инвестициями в экономику страны. Вот это мы и увидели в Алтайском крае в 2020 году. На нацпроекты у нас было направлено 22 млрд рублей. В том числе 13,7 млрд из федерального бюджета, а еще 4,4 млрд — из внебюджетных фондов.

Кстати, объем межбюджетных трансферов для Алтайского края составил в прошлом году 72 млрд рублей (при консолидированном бюджете 129,2 млрд), доля нацпроектов — 26%. Поэтому говорить о каком-то инвестиционном прорыве я бы не стал.

Ипотечный пузырек

— Вас не беспокоит ситуация на строительном рынке края, где результаты в 2020 году тоже очень хорошие? Нет ли здесь влияния перекредитовки и формирования ипотечного пузыря?

— Надо серьезно изучать эту тему, я в нее глубоко не погружался. Могу лишь пояснить, что Барнаульская агломерация — самая динамично развивающаяся часть Алтайского края. Поэтому не вижу ничего удивительного в том, что здесь строится много жилья, а люди покупают квартиры в кредит. По удельному показателю построенных квадратных метров на душу населения Барнаул не на первом месте среди городов. Лидируют Белокуриха и Новоалтайск.

Вероятно, высокая динамика демонстрирует, что хорошо работают льготные ипотечные госпрограммы. С другой стороны, это показатель слабости нашей депозитной системы. Человек инвестирует в недвижимость, а не в банковские депозиты. Он не хочет участвовать в инвестиционных процессах на финансовом рынке, потому что никому не верит. Доллары и евро стали приносить слабый доход, их перестали скупать.

А государственная система по защите вкладов гарантирует возврат лишь 1 млн 400 тысяч рублей. Это меньше, чем стоит однокомнатная квартира в Барнауле. Поэтому люди предпочитают инвестировать в жилье. Квартира привлекательнее банковского депозита.

Специальный вопрос

— Вы верите в то, что в Алтайском крае скоро появится человек, который поймет, куда развиваться региону, каково предназначение края в экономике страны?

— Роль личности в истории, безусловно, должна быть большой. Сегодня кадровую политику в администрации президента России курирует Сергей Кириенко. Он сам был эффективным управленцем в «Рос­атоме» и в новой должности тоже выбрал политику эффективного менеджмента. В какой-то мере это возврат к сталинской кадровой политике, когда каждые пять лет в регион присылали новую фигуру, чтобы она не обросла здесь связями и не погрузилась в коррупцию. Обратите внимание: до Георгиева, с 1937 по 1961 год, краем руководили исключительно привозные чиновники. Сейчас история повторяется по всей стране.

Но не факт, что такая система эффективна. Да, Москва решила главную задачу — убрать политическую составляющую из деятельности губернатора. Поэтому отправляет в регионы управленцев, но не политиков. А они знают, какие показатели нужно выполнять, чтобы к тебе хорошо относились в администрации президента. Поэтому ждать от таких людей прорывных стратегий не стоит. Сами скажите: есть ли у нас сегодня в регионах сильные руководители, кроме Собянина и Кадырова? Попробуйте назвать.

О чем еще рассказал собеседник

Самое важное - в нашем Telegram-канале