— Сергей Александрович, обычно, если банки начинают экспансию, то стремятся за более сладким и большим куском пирога в Москву. Вы с Дальнего Востока двинулись в сибирскую глубинку. Почему такая стратегия?
— Логика здесь простая. Когда восемь лет назад в АТБ поменялись собственники (на тот момент он назывался "Амурпромстройбанк"), нас пригласили работать в этот банк. Мы достаточно неплохо знали рынок Дальнего Востока и Сибири, понимали, что в этих регионах нужно людям. Мы просто предоставили им те услуги, в которых они нуждались.
Кстати, мы все же открыли филиал в Москве, но скорее для того, чтобы наши клиенты из Сибири и Дальнего Востока могли спокойно обслуживаться и в столице. Но потом оказалось, что эти клиенты начали рекомендовать нас друзьям, родственникам, знакомым, поэтому и в Москве мы стали активнее завоевывать рынок.
— Как вы вышли в Алтайский край? Насколько я знаю, здесь вы начали с небольшого офиса, хотя в соседней Кемеровской области сразу открыли достаточно крупный филиал. Не были уверены в спросе на Алтае?
— Все гораздо проще. В свое время мы заходили в Кемерово и имели виды на Алтай. А наш кемеровский директор Анастасия Пензина до этого работала в Барнауле. Поэтому мы попросили ее помочь прийти сюда. Когда мы начали анализировать местный рынок, то увидели, что ряд банков уходит с Алтая. А мы, наоборот, заходили. Мы приобрели небольшое отделение у одного из крупных московских банков в гостинице "Центральной", сняли помещение в аренду и начали с него. Потом поняли, что бизнесу АТБ будет комфортно развиваться в новом регионе, и взяли помещение большей площади. Сначала это было отделение кемеровского филиала, но потом мы начали уверенно расти, и к середине этого года алтайский операционный офис получил статус самостоятельного филиала.
— А почему тогда некоторое время назад сразу несколько банков ушли с Алтая? Наш рынок становится менее привлекательным?
— Многие уходят с рынка по внутренним причинам. В частности — иностранные банки, у которых свой подход к рискам. Часто они покупают российские банки, а потом не знают, как работать в наших условиях. Поэтому уходят. Или, например, на определенном этапе какой-либо банк занимается оптимизаций филиальной сети. Так что все это связано не с Алтайским краем, а с конкретной ситуацией в том или ином банке. Это обычная практика банковского бизнеса. К примеру, мы как-то купили несколько отделений другого банка, который на тот момент оптимизировал свою сеть. В числе прочих было отделение на Чукотке. Это значит, что на Чукотке стало меньше денег? Ничего подобного, просто у банка были свои планы.
Чем меньше, тем лучше
— Какова ваша стратегия в Алтайском крае?
— Цели такие же, как и в остальных регионах нашего присутствия, — добиться доли рынка в 5%. В большинстве регионов, куда мы зашли, у нас это получилось. Думаю, на Алтае эта цель достижима. Сейчас у нас здесь зарегистрированы шесть отделений. Банк в состоянии открывать по десять отделений в год в регионе. И не только в Барнауле и Бийске, но и в населенных пунктах с населением от 20 тыс. человек, ведь там есть розничный клиент и малый бизнес, которым мы можем предложить свои услуги.
— Обычно банки стремятся в города с населением хотя бы от 50 тыс. человек.
— Чем меньше населенный пункт, тем ниже конкуренция. Обычно для людей в таких селах открытие банка — целое событие. На наш взгляд, это очень благодатная почва — с этими людьми проще работать. Они больше ценят сервис, потому что, например, для Барнаула с его количеством банков это привычно. А для небольшого села хорошее обслуживание — редкость.
Есть регионы, где мы открыли свои офисы во всех населенных пунктах с населением от 20 тыс. человек и уже заходим в те, где живет от 15 тыс. человек. А в Магадане мы успешно работаем с селами, где живут 2,5 тыс. человек, в которых зачастую существуют только Сбербанк и мы. Поэтому доля рынка у нас там высока — мы делим ее только со Сбером. А сервис у нас лучше.
— Не знаю, как в селах, но в Барнауле их офисы сейчас меняются в лучшую сторону.
— Они меняются, и я этому рад, потому что повышается планка для всей банковской системы. Но мы тоже постоянно повышаем качество своего обслуживания и все последние восемь лет работаем в достаточно бодром темпе.
— На Алтае вам интереснее розница или корпоративные клиенты?
— Когда заходишь на территорию, то, безусловно, проще начать с розничного бизнеса, а потом постепенно охватывать VIP-направление и работать с юрлицами.
— Потому что розница маржинальнее?
— Да, маржа выше, большее количество клиентов. Для этого нужно создавать серьезную инфраструктуру — выстраивать отношения с автосалонами, продумывать каналы продаж и так далее. И эта инфраструктура способна одинаково успешно обслуживать как один, так и пять офисов в рамках одного филиала. Срабатывает эффект масштаба. Именно поэтому проще начинать с розницы.
— Поэтому сегодня такой дисбаланс в пользу кредитования населения? В прошлом году розница выросла на 40%, корпоративное кредитование — в районе 17%.
— По факту цифра еще меньше. Эта картинка отражает ситуацию, происходящую в стране. Корпоративное кредитование растет настолько, насколько компании готовы развиваться, обновлять свои основные фонды, делать инвестиции в будущее. С этим есть проблема, которая на правительственном уровне муссируется не первый год и постоянно обозначает свое стремление что-то развивать. Насколько это получается? Вы сами озвучили цифры.
Что касается розничного сегмента, то все очень просто. В постсоветское время у людей существенно вырос доступ к банковским услугам — кстати, в этом отношении мы серьезно обогнали Восточную Европу. Но по отношению к Западу и некоторым развивающимся странам мы все равно сильно отстаем. В том числе по количеству отделений на одного жителя. С точки зрения соотношения задолженности населения к ВВП нам есть куда расти.
— Но по последним данным Независимого бюро кредитных историй, у нас 45% населения имеют кредитную задолженность и около 10% заемщиков обслуживают по пять кредитов и более. Цифры выглядят пугающе.
— Надо смотреть на сроки этих кредитов, на их цели. Если деньги берутся на ипотеку, покупку автомобиля или учебу, то меня это совершенно не пугает. Другое дело, если люди берут кредит до зарплаты и не могут его обслуживать, после чего идут в банк и берут деньги еще. Наша задача в этом случае — повышать финансовую грамотность населения. И у нас много случаев отказов, если мы видим, что клиент закредитован. Мы объясняем ему, почему мы так делаем, и в этом — тоже наш вклад в повышение общего уровня финансовой грамотности.
Нужна открытость
— Вы сказали, что низкие темпы банковского финансирования компаний — показатель того, что происходит в экономике. Сами собственники предприятий говорят, что и рады взять кредит на модернизацию, но банки предъявляют завышенные требования по залогу. То же самое со сроками — никто не дает на пять лет.
— По залогам действительно банки стараются проводить более консервативную политику. Если говорить о сроках, то такая проблема на сегодня существует. Она вызвана тем, что ресурсы, которые банки способны привлечь на территории России, не очень длинные. Например, это вклады физлиц, средний срок привлечения которых лишь полтора года. В такой ситуации банки могут выдавать на те же полтора года, потому что иначе будет разрыв ликвидности. К тому же есть соответствующие нормативы ЦБ. Но мы взаимодействуем с Европейским банком реконструкции и развития и МСП-банком, которые предлагают кредиты до пяти лет. Так что длинные деньги получить можно.
— Но у нас не выстраивается очередь за такими продуктами.
— У каждой программы есть определенное ограничение. Если это программа по энергоэффективности, то деньги должны тратиться целевым образом. Такого, чтобы любому желающему дали длинные деньги под низкий процент просто так, не бывает. Поэтому для каждой программы приходится тщательно подыскивать клиента.
— Вы видите предпосылки для снижения ставок?
— Естественно. Когда у банков гораздо больше денег, они снижают ставки. Банки более либерально подходят к рискам. Главное — не заиграться: можно так отпустить вожжи, что будут кредитоваться предприятия, у которых не работают проекты, соответственно, появится просрочка, и риски переложат на добросовестных клиентов.
— А чего банкирам не хватает со стороны предпринимателей? Что вы могли бы посоветовать представителям бизнеса, чтобы у них было больше шансов получить кредит, который они хотят?
— На первом этапе — открытого диалога. Не всегда предприниматели готовы честно раскрывать информацию, которая интересует кредитора. Банк обычно дает отрицательное решение, если он что-то не понимает в бизнесе клиента. Представьте, что ваш друг порекомендовал вам одолжить деньги своему знакомому. Вы спрашиваете, зачем ему нужны средства. А он не отвечает, не говорит, когда деньги вернет, и так далее. Вы дадите такому человеку деньги? Ответ очевиден. Так же действуют и банки. В некоторых случаях кредит может не выдаваться, если очевидна высокая долговая нагрузка заемщика.
— Насколько вас устраивает то, как ведется бухгалтерская отчетность местных компаний? Банкиры рассказывают, что до сих пор приходится сталкиваться с тем, что предприниматели, имеющие уже неплохой оборот, ведут учет денег буквально в тетрадке.
— Мы все восемь лет имеем дело именно с такими проблемами. Наш кредитный эксперт, например, сталкивается с тетрадками с запахом рыбы, если предприниматель торгует этим продуктом. Если ты хочешь наладить диалог с бизнесменом, то не ожидай, что у него сидят десять финансистов, которые приводят в порядок отчетность специально для банка. Иногда в таких случаях просто приходится оценивать остатки товара, смотреть, как идет торговля, а потом уже учить предпринимателя азам отчетности. Это абсолютно нормально. Хуже, когда даже тетрадок нет. Предприниматель имеет месячный оборот в 5 млн. рублей, но не ведет никакого учета. Но мы понимаем, что в таких случаях сложно выстраивать отношения, потому что нам, видимо, просто не хотят ничего показывать.
— Статистика фиксирует снижение количества предпринимателей в стране. Вы как банк это ощущаете?
— Безусловно. Но только в тех регионах, где велика доля рынка. На Алтае, где мы недавно, пока сложно говорить о такой тенденции.
— А тот экономический спад в стране, о котором все больше говорят, вам заметен?
— Да, и задаем вопросы, почему это происходит. Но пока не всегда находим ответ. Некоторые вещи происходят с просрочкой. Но сейчас ЦБ как регулятор производит много действий, которые приводят к изменениям в банковской системе.
— От нового руководства ЦБ ожидают смягчения денежно-кредитной политики, и в частности — снижения ставки рефинансирования. Как это повлияет на доступность кредитования?
— Если это будет не просто предписывающее действие, то тогда это даст толчок развитию. Пока же это только нормативный инструмент, который мало на что влияет. Хотя для госбанков ставка рефинансирования не такая уж и символическая, и традиционно вслед за ее изменением, как по мановению волшебной палочки, они меняют свои процентные ставки. А уже это в свою очередь влияет на весь рынок. Если же говорить про доступность ресурсов и все остальное, то на самом деле ситуация меняется в том числе для малого бизнеса. Тот же МСП-банк кредитует на хороших конкурентных условиях. Это отличный инструментарий, и, если он будет развиваться, всем будет хорошо.
О чем еще рассказал собеседник
О ставках
— Уровень ставок определяет рынок. Банки закладывают в цену ресурсов все, и самое главное — риск. Поэтому сегодняшние ставки максимально объективны. Если у банка будет возможность привлекать средства не под 9% годовых, а под 2%, то, естественно, кредиты будут дешевле. Но в данный момент при текущем уровне инфляции вряд ли кто захочет вкладывать деньги под 2% в банки.
О необходимости офисов
— Накануне утром у меня в Барнауле не было 3G в отеле, потому что он находится в хорошем месте в лесу. До этого у них "обвалился" проводной Интернет, а техник туда еще не доехал. Соответственно пока степень проникновения Интернета в Сибири и других регионах, за исключением Москвы, не такая глобальная. В России есть проекты, где банковские продукты хорошо продаются дистанционно, но об их массовом развитии говорить пока преждевременно. Чтобы налаживать дистанционное обслуживание, все равно требуется офис — именно там людям расскажут, какие кнопки нажимать, чтобы воспользоваться удаленными сервисами. К тому же у клиентов есть потребность в человеческом общении.
Что мы знаем об "Азиатско-Тихоокеанском Банке"
Кредитное учреждение было создано в 1992 году на базе отделения "Промстройбанка" СССР под названием "Амурпромстройбанк". В мае 2006 года после смены собственника банка получил современное наименование — "Азиатско-Тихоокеанский Банк" (АТБ).
У АТБ примерно 290 обособленных подразделений, включая пять филиалов. Численность персонала — около 4 тыс. человек. Занимающий около 70% активов кредитный портфель, в свою очередь, на 70% состоит из кредитов частным лицам. Доля просроченной задолженности составляет около 3% от общего объема выданных ссуд. На портфель ценных бумаг приходится 17% нетто-активов.
По итогам 2012 года банк получил чистую прибыль в размере 3,4 млрд. рублей (в 2011 году аналогичный показатель составил 2,2 млрд. рублей). Источник: banki.ru
Досье
Сергей Александрович Тырцев родился 2 ноября 1975 года. Выпускник Хабаровской государственной академии экономики и права. В настоящее время продолжает образование в московской бизнес-школе "Сколково". Стаж работы в кредитных организациях — более 16 лет. В июне 2005 года Тырцев перешел с должности директора Дальневосточного филиала Росбанка в "Амурпромстройбанк" на пост председателя правления, был членом проектной команды по его ребрендингу. С марта 2006 года по июнь 2013-го работал в должности первого заместителя председателя правления "Азиатско-Тихоокеанского Банка". С ноября 2010 года — член наблюдательного совета компании "ЭКСПО-лизинг". В июле 2013 года возглавил "Азиатско-Тихоокеанский банк".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
