Валентина Мансурова,
профессор, доктор философских наук:
На рубеже веков практика предложила новые формы и методы построения и освоения медиапространства, и они потребовали новаторского понимания и теоретического обоснования. Параллельно этому процессу шло вызревание и возмужание кадров исследователей, которые сумели приподняться над крепостями классических коммуникативных теорий, освоив и творчески переосмыслив труды "светил" мировой науки.
За короткое время российским научным опытом сформулированы и системно выстроены теории медиаэкономики и социожурналистики, медиапсихологии, медиалингвистики, медиафилософии, медиасемиотики, медиадискурса, медиапространства, медиаарта…. Обоснованы современные подходы к теории жанров и интернет-коммуникаций. Главное, что положено в основу российского научного знания о медиа и журналистике, – это приоритетное внимание к содержательному наполнению каналов коммуникации.
Впрочем, содержание информации для отечественной журналистики всегда было приоритетным. Российская журналистика исходит из важности человекоцентристского анализа социально значимых ситуаций. "Функционалистский" подход к пониманию массмедиа только как к средству коммуникации занимает подчиненное положение.
Эта позиция фундирует и теоретические концепции, формирующиеся сегодня по отношению к актуальным проблемам функционирования журналистики в глобальном сетевом пространстве. Журналистика, исторически институализированная как авангардная структура социального взаимодействия, в обществе современных сетевых структур предстает как один из многих каналов формирования информационной среды, но по-прежнему является творческой информационной деятельностью. Уровни и циклы сетевой коммуникации, сетевые эффекты и сетевая связность журналистики с цифровой техносферой радикально изменяют, но не отменяют ее статусную роль в социальной коммуникации.
"Форс-мажорной" преамбулой обновления парадигмальной теоретической рефлексии являются прежде всего диверсификация мультимедийных предприятий, новые медиаформаты и жанры, метаэффекты сетевых практик в журналистском творчестве. Журналистский медиапродукт функционирует в сети на различных медиаплатформах и ресурсах, в его деконструкции и "раскодировании" принимают участие тысячи коммуникантов. "Точка бифуркации" – переход текущего состояния в непланируемое, инвариантное – происходит уже по закону эмерджентности сети, в результате чего целое больше суммы своих составляющих. Эти "странные" эффекты и наблюдаются при анализе громких журналистских выступлений и акций, когда их благородные, казалось бы, цели оборачиваются множеством выводов и суждений, расширяющих или, наоборот, сужающих горизонты заявленной темы.
Именно этот сетевой эффект побудил профессиональных журналистов к выработке методов сопровождения своих выступлений, продолжающих жизнь в сети, до "критической точки" кардинального изменения первоначального посыла. Модус хроникера и регистратора событий для журналиста уже несовместим с активностью других инсайдеров, имеющих о них свои представления. Процесс работы над своим творением для журналиста не завершается точкой в финальной строке текста. Размещенное на различных медиаплатформах, оно требует сопровождения в сетевом пространстве. Временные параметры этого цикла тоже диктует сеть: искусство хронометража и "сборки смысла" становится показателем качества процесса творчества. Формируются новые формы "персонального журнализма". В отличие от пассионариев постгутенберговской эпохи, способных "в одиночку" создать любой медиапродукт – от номера газеты до фоторепортажа, современный журналист погружен в скоростной трафик коллективного процесса по сбору, оформлению и продвижению информации. Краудсорсинг – привлечение непрофессиональных сборщиков новостей к подготовке медиапродукта – не отменяет персональной ответственности журналиста за социальную значимость, идейно-нравственную интерпретацию коммуникативных событий. Личное понимание проблемы, фильтрация смысла и концептуальное оформление его в адекватной форме требует особой гибкости мышления и уровня интеллекта.
Вместе с тем социально детерминированная генетика профессии продолжает удерживать журналистику в канонах человекомерного взаимодействия с реальностью. Если девиз "Новости – наша профессия" предписывал следование принципам диалектики и причинно-следственной аналитики, объективности отражения реальности, то декодирование происходящих событий транзитивного общества потребовало экзистенциальной аналитики человеческого существования. Онтологический статус обретают те стороны человеческого бытия, которым в "проекте модерна" отводилась роль дополнительного оформления воспроизводимого социального явления: эмоциональные и экспрессивные состояния людей, символический смысл жизненных явлений. "Новостной спринт" на первый взгляд перестает быть прерогативой профессиональных журналистов. Динамика человеческих эмоций, идейных убеждений, личных интересов и общественных коллизий – такой "марафонский забег" не для дилетантов. К тому же в обеспечении творческой деятельности журналиста задействован коллектив технических специалистов, трендсеттеров, SMM-менеджеров, арт-редакторов и программистов. А это требует расширения профессиональных компетенций в пространство онлайнового поиска, технологии конвертации файловых форматов, владения цифровой и видеокамерами.
"Перегруппировка сил" вывела на арены публичных сфер миллионы коммуникантов, не озабоченных подобными сверхзадачами. "Народные" и "гражданские" журналисты измеряют социальные эффекты своей информационной активности количеством "лайков" и "перепостов", создавая оптическую иллюзию вытеснения профессионалов из сферы публичного коммуницирования. Но реальность такова, что свершившийся цифровой переход сделал объективной данностью сосуществование разновеликих медийных фигур. "Персонологический поворот" как тренд гуманитарной науки двадцатого столетия актуализировал проблему осмысления "вавилонского столпотворения" и на аренах публичного коммуницирования. Идея персонализма, осмысленная великим гуманистом Тейяром де Шарденом, уже нашла благодатную почву в теоретических концепциях лингвистов, семиологов, психологов и сформировала направления прорывных научных исследований, в которых жизненные миры повседневных и рутинных человеческих взаимодействий положены в основу понимания глобальных социальных процессов в обществе. Журналистика на пороге двадцать первого века тоже заявила о себе как "персонология" – инструмент ценностного анализа практической и духовной жизни людей. Да и сами "персональные истории" журналистских открытий, связанные с личностным восприятием и описанием жизненных событий, истории их жизненного пути, интереса к профессии, отношения с властью и профессиональным сообществом, социальный статус, образ жизни и ролевые позиции заслуживают внимания не только историков. К примеру, анализ типажей журналистов постперестроечной эпохи, проведенный профессорами Е. И. Прониным и Е. Е. Прониной в проекте медиапсихологии, представляет эвристический алгоритм стандартизации профессиограмм информационной деятельности. Он дает ясные ответы на вопросы, кто и на что способен при том или ином раскладе интенциональных (побудительных) мотивов отношения к профессиональным обязанностям и нормам.
Изучение интерференции личностного начала в творчестве выдающихся медийных личностей девятнадцатого и двадцатого столетий необходимо для создания антропологической (а не только технологической!) типологии движущей силы информационного процесса. Какая комбинация их мировоззренческих, ценностных и культурных качеств, инструментальных навыков соответствовала (опережала?) требованиям времени? Какова, к примеру, соразмерность профессиональных типажей таких корифеев расследовательского жанра, как Владимир Короленко и Анна Политковская? Куда движется современная журналистика? Наконец, для рекогносцировки на местах информационных баталий полезно произвести и демаркацию границ деятельности "народных" и профессиональных журналистов, блогеров и фрилансеров из сфер, запредельно далеких от законов публичного коммуницирования. Типологическая "перепись населения" социальных сетей, комментаторов и авторов оригинальных выступлений нужна не для оградительных или ограничительных мер. К примеру, планируя акцию краудсорсинга, полезно иметь "номенклатурный" перечень типажей информаторов по уровню их ценностной ориентации в событиях, содержанию профессиональных и иных связей в виртуальных сообществах. Методы троллинга, эпатажа и экстремистские выходки ясно характеризуют типажи медийных персон – как vip, так и non grata.
Цифровая медийная среда задает множество вопросов: насколько правомерно экстраполировать персонологический анализ медийного сообщества на объективный ход событий? Правомерны ли действия запретительного характера по отношению к медийным личностям, "выламывающимся из среды" в силу своей нетипажности и авангардности? Как возникает ситуация несогласия, расхождения между общим и индивидуальным настроением и поведением в мире виртуальном и реальном? Важно понять и то, как исходя из мотивации творческой самореализации личность приходит к свободе выбора поведения, обусловливая тем самым неизбежность перемен.
Каков же вектор всего массива современного научного исследования? Его направление определяет динамичная комбинация медийной практики, медийной науки и философских концепций персонализма. Медиаперсонология может быть определена как "теория медийной личности". Она предполагает изучение этого феномена цифровой эпохи в аспекте ее доминантных ценностей, в динамике методов познания и как движущей силы социального прогресса.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
