Рождение по плану
– У вас довольно символичная дата рождения – 31 декабря. Для вас это когда-то имело значение?
– Я никогда не любил лишнего внимания к себе из-за дня рождения. Мне не нравится, когда меня поздравляют и дарят подарки. 31 декабря я традиционно провожу у мамы в своем родном поселке. Мобильный телефон там не работает. До районного центра – пять километров, дорога зимой заметена. И мы там празднуем: мама, брат, теща с тестем, я, жена и трое наших детей. В таком составе отмечаем и день рождения, и Новый год уже лет 12. Ни в какие далекие теплые страны не ездим.
Но с моим рождением связана интересная история. Я родился около девяти вечера. Когда мой отец пришел в роддом, чтобы забрать свидетельство о рождении, то попросил персонал поставить датой рождения 1 января – чтобы ребенку год не терять, в армию позже идти. Но ведь это было время плановой экономики. И ему отказали, сказав, что они и так недобирают план по новорожденным, а значит, могут лишиться того-то и того-то. Уже потом мы узнали, что некоторых детишек, которые родились ночью 1 января, записали как родившихся 31 декабря.
– Собственным бизнесом вы стали заниматься очень рано. Правда ли, что начинали с продажи диванов?
– Я тогда учился на третьем курсе УГТУ-УПИ в филиале города Невьянска. Отец работал водителем, мама – на заводе. Мне нужны были карманные деньги, и было свободное время. Я устроился сторожем на местную мебельную фабрику, стоял на воротах. Отец зарабатывал 120 рублей, я – около 200. Кстати, именно отец помог мне устроиться на это блатное по тем временам место: он возил разных начальников и воспользовался связями.
Это были времена громадного дефицита. Фабрика просто гремела. За стенками, тумбочками и диванами выстраивалась очередь автомашин километра на полтора. Наши сотрудники имели определенные льготы по цене и по очереди. И я стал потихонечку эти права внеочередной покупки на себя забирать. Один, два, три раза – понравилось. Зарплата была 200 рублей, а я зарабатывал в месяц 1 тыс. рублей. Потом уже стал заметным игроком. Как-то, проезжая через проходную, директор фабрики остановился и спросил: "Это ты покупаешь у меня?" – "Ну, я".
Года через полтора я ушел из сторожей и работал только как дилер: продавал примерно половину производимой на фабрике мебели. В 19 лет я заработал себе на новый автомобиль ВАЗ-2109. Это была третья такая машина в городе: первая – у руководителя крупнейшего завода, вторая – у самого крутого предпринимателя, и третья – у меня. Потом я имел возможность купить эту фабрику, но я посчитал, что это лишнее.
– Вы пробовали себя в разных отраслях, причем иногда одновременно. Есть распространенное мнение, что нельзя быть специалистом во всем сразу.
– Я согласен, что заниматься всем профессионально невозможно. Но. Нельзя качественно выполнять работу хирурга и в то же время продавать диски. Это действительно несовместимые вещи. Что касается бизнеса, то здесь таких границ нет. Бизнесмену важно понимать принцип: как продукт производится, продается, в чем его преимущества, в чем недостатки. Поработал же я действительно в разных отраслях. В том числе был директором завода, где работали 2,8 тыс. человек.
– Промышленный опыт вам не приглянулся?
– Почему же? Когда тебе 25 лет, а у тебя столько людей в подчинении, когда во время оперативки собираются 20 мужиков, которые убеждают потратить деньги не на покупку нового оборудования, а на футировочные кирпичи, чтобы печь не развалилась, когда на тебя возбуждают уголовное дело, потому что ты не платишь вовремя зарплату, а деньги, которые могли бы на нее пойти, идут на покупку тех же кирпичей, – все это бесценный опыт.
Также я работал в торговле, в сфере недвижимости, я создал первую в нашем районе риэлторскую компанию. Занимался финансами: в банковской сфере, в страховом бизнесе, на фондовом рынке. Именно на этой сфере деятельности я и решил в конце концов сосредоточиться. Я понимаю этот рынок, его плюсы, минусы, мне удобно в нем ориентироваться. Сегодня и в Госдуме я работаю по этому профилю.
– Вас упрекали в молодости?
– У меня был такой случай – опять же когда я работал на заводе. Это было время тотального бартера. Мы меняли стекло, которое производили, на муку, и сами пекли в небольшой пекарне хлеб, раздавали его людям. Зарплату не платили по полгода. Когда точка кипения у работников достигла высокого градуса, они собрались в актовом зале. Это был декабрь. Люди сидели в телогрейках. И к ним вышел я, молодой парень в костюме, белой рубашке и галстуке. Я начал говорить, как мы выживем. Люди меня не понимали. И это была большая наука. Нужно уметь доносить свои мысли доступным языком.
Возможностей в кризис нет
– Вы уже активно работали в бизнесе во время кризиса 1998 года. На чем вы зарабатывали тогда и на чем можно заработать сейчас?
– Когда разные умные люди говорят, что кризис – это время не проблем, а возможностей, я слушаю их слова с ухмылкой. Возможности, наверно, какие-то есть. Но только у избранных – тех, кто прилип к бюджетной кормушке. У всех остальных никаких возможностей нет.
В чем разница между кризисами 1998-го и 2008 годов? В 1998 году граждане еще не жили богато, не ездили за рубеж, не имели столько недвижимости. И самое главное – наше общество не было обременено такими огромными долгами, как корпоративными, так и частными. Сейчас у всех кредиты. Если раньше люди теряли работу, они могли хоть как-то прокормиться с приусадебного участка. Сегодня каждая третья семья имеет кредиты в банке. На мой взгляд, доля плохих долгов в банках на данный момент достигает трети. Рано или поздно система может взорваться. Что и происходит сейчас в Америке. Как поступают в США? Печатают новые доллары и кормят ими весь мир, таким образом выкупая свои громадные долги, обесценивая их за счет всего остального мира. Мы этого сделать не можем, наш рубль конкурентен только в России.
– Сейчас в бизнес-кругах витает идея, что сегодня в условиях отсутствия средств может возродиться механизм бартера.
– Не дай бог. Это ужасно. Я считаю, на сегодняшний день это неактуально. В начале 1990-х просто не было никаких средств в стране. Сейчас хоть какие-то деньги есть. Правительство что-то делает. Пусть далеко не все правильно, но делает. Есть Стабилизационный фонд. Деньги в экономику все равно вбрасываются. Я думаю, мы к бартеру не вернемся.
Ветер дует в паруса КПРФ
– В одном из интервью вы сказали, что есть красивый бизнес, о котором можно говорить. А есть не очень красивый, например покупка неэффективного завода и его распродажа. И о нем не принято говорить. Вы последним видом бизнеса тоже занимались. Но эти ваши действия далеки от взглядов, которых придерживается КПРФ. Что это – смена взглядов или конформизм ради политических целей?
– Да, я занимался таким бизнесом. Мы были как санитары в лесу. Существовали заводы, которые стояли, люди на них не работали. Мы делили такие предприятия на ряд активов: эффективные запускали в производство, а от нерентабельных избавлялись. В этом есть логика. Некоторые предприятия не могут работать в нынешних условиях. Их выгоднее разобрать на кирпичи – и продать кирпичи.
Теперь о политической составляющей. Вне зависимости от нее это был бизнес. А в бизнесе главная цель – не благоденствие трудящихся, а доход акционера. Если ее не достигать, бессмысленно вообще заниматься бизнесом. И мы зарабатывали деньги.
– А какая главная цель в политике?
– Немного другая. Цель любого политика – власть. И цель компартии – это тоже власть. И сейчас для нас удачное время. Ветер дует в наши паруса. Страна стремительно левеет, и происходит это благодаря ошибкам, которые власть допускает. Мы сегодня активно работаем в разных сегментах. Конечно, нам многого не дают делать, потому что в стране выстроено полицейское государство. Но у нас есть трибуна в Госдуме и небольшие "окна" выхода в свет.
– А зачем лично вам нужна власть?
– Я человек амбициозный. Власть для меня не самоцель, а средство реализации идей. Считаю, что правительство сделало много ошибок и их пока не поздно исправить. К тому же следующим поколением, которое будет править государством, станет наше. А управлять страной без опыта невозможно. Думаю, итог работы сегодняшней партии власти будет печальным, она станет банкротом. Понадобится другая сила, и не исключено, что ею станет компартия.
– То есть у вас есть амбиции развивать свою политическую карьеру.
– Это может быть уровень субъекта федерации – пост губернатора – или уровень федерального министерства. Не скрываю, что и сегодня с нами ведутся переговоры, у меня и сейчас есть возможность уйти в хорошее ведомство на неплохой пост.
– Выходит, депутатство для вас стартовая позиция?
– Чтобы пойти во власть, нужно попробовать все: знать, как пишутся законы, как работает оппозиция. И уже сегодня есть примеры, когда представители оппозиции идут во власть. Тот же Никита Белых. Да, ему дали возможность поработать не в самом благополучном регионе, но тем не менее. Мы видим, что власть меняется, со скрипом, но меняется. Ей сегодня выгодно переложить ответственность на кого-то еще.
– В прежних выступлениях вы говорили, что политика – это тот же бизнес, только на более высоком уровне. Что общего между ними?
– В этом случае нельзя путать политику фракций КПРФ и "Единой России". Для "единороссов" политика действительно большой бизнес. Для нас эти пути закрыты в принципе.
Как работает бизнес в политике? Возьмем, например, куриное мясо. В свое время Россия столкнулась с лоббизмом американцев, мы все помним "ножки Буша". Это был первый этап. Когда выросло мощное лобби производителей куриного мяса в России, оно отстояло ограничения на ввоз такой продукции из-за границы. Они это сделали через "своих" депутатов, которые брали за это громадные деньги. С одной стороны, такое лоббирование дало плюс российскому производству. Но с другой – встает вопрос: какими методами?
– Как вы относитесь к тому, что некоторые ваши коллеги по Госдуме довольно скептически относятся к вашему энтузиазму по работе в парламенте?
– Да, я активен. Я выступаю практически на каждом заседании Госдумы. Но я не могу сказать такого о других депутатах от Алтайского края. К сожалению. Из семи человек я слышал выступление только одного. Остальные просто молчат. Плюс ко всему я могу говорить правду в отличие от этих некоторых: у меня в крае нет никаких активов, я свободен в выборе своей позиции. Мы говорим то, что считаем нужным. Да, иногда перебираем, за что мне бывает обидно, но это политика.
– Вы вносите пожертвования на деятельность партии?
– Да, вношу. Я получаю депутатскую зарплату, это примерно 130 тыс. рублей. Треть отдаю в фонд компартии. Остальное уходит сюда, в регион. Как депутат я никаких денег в итоге не получаю.
– Это не отступные за возможность быть членом парламента?
– Нет, это моя позиция. На мою депутатскую зарплату здесь живут 20 человек.
– Вы часто бываете за границей?
– Уже примерно год не был. В свое время много где побывал, поэтому и большого интереса нет. Я не любитель ни храмов, ни музеев. Если мы приезжали куда-то отдыхать, жена шла на пляж, а я ехал на завод смотреть производство или на биржу.
Полтора года я жил в Америке. Искал себя, занимался бизнесом. В Вашингтоне есть некий аналог нашей Рублевки – дорогой поселок, где проживают сенаторы, конгрессмены. Мы там с компаньоном покупали и продавали дома. Но я понял, что это не мое. США на самом деле волчья страна, пробиться негражданам нереально.
В Госдуме ни разу не ездил в заграничные командировки. Хотя мог не вылезать оттуда, как делают некоторые наши коллеги. Это, кстати, просто – поехать в составе какой-нибудь делегации: пишешь заявку, и тебя включают.
– У вас три ребенка. Вы всегда хотели много детей?
– Чем больше детей, тем лучше. План пока такой: должно быть четыре ребенка – два мальчика, две девочки. Пока получается, а там как выйдет.
– Что у человека в быту должно быть качественным и дорогим, а в чем можно обойтись малым?
– Я считаю, что надо хорошо питаться и наблюдаться у врача.
Справка
Алексей Владимирович Багаряков родился 31 декабря 1972 года в городе Невьянске Свердловской области. В 1998 году окончил УГТУ-УПИ, в 1999 году – Институт переподготовки кадров УГТУ-УПИ. В 1997–2002 годах – учредитель и директор корпорации "АЛБА". В 1999 году приобрел пакет акций и вошел в состав совета директоров "Ирбитского стекольного завода". В 2001 году работал в аппарате Комитета по труду и социальной политике Госдумы. В 2002 году был избран председателем наблюдательного совета "УИК-банка". Баллотировался в Госдуму в 2003 году от СПС. Кандидат наук. Женат, воспитывает сыновей 12 и двух лет и дочь восьми лет.
Фотографии Невьянской наклонной башни висят в офисе Алексея Багарякова как символ неограниченных возможностей.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
