Путешествие по алтайскому Беловодью
Карагужиха-Шемонаиха-Змеиногорск-Чарышское-Коргон-Уймонская долина (сокращённый вариант)
…Cтарообрядческая Карагужиха должна была стать последним пунктом казахской части моего путешествия. Отсюда, по старой авантюрной привычке, я планировал подняться вверх по речке Коровихе, и, нарушив границу двух государств, перевалить через Тигирекский хребет и спуститься в Коргон.
Таков был мой первоначальный план, к которому я хорошо подготовился и даже наметил тропу и перевал на своей карте. Уж очень не хотелось делать огромный крюк и объезжать Рудный Алтай через две таможни, для того, чтобы попасть в Уймонскую долину, которая находилась, чуть южнее Карагужихи, только по ту сторону хребта. Мне хотелось попасть в Долину так же, как могли попасть туда кержаки - первопроходцы, то есть наиболее коротким путём.
Я бы так и ушёл из Казахстана в Россию, если бы не встреча с казахскими погранцами под Белухой. Когда я поделился с ними своим "контрабандным" планом, они мне мягко отсоветовали. "Если ты не отметишься на таможне, тебя будут искать - это раз, – сказали они. Но самое главное, отныне ты будешь нарушитель, попадёшь в нашу базу и никогда уже больше не сможешь сюда приехать…"
Последний аргумент был самым весомым. И хотя я больше не собирался в ВКО, но жизнь - непредсказуемая штука. В общем, я решил выехать из Казахстана цивилизованным образом, через таможню, но сразу после Шемонаихи срезав, насколько это возможно, добраться до Сентелека, а там я знал, есть "хитрая тропа", накоротке соединяющая юг Алтайского края с Республикой. Словом, мне пришлось воспользоваться вторым, запасным вариантом, который я тоже обдумал заранее. До Верх-Убы - некогда "настоящего оплота старообрядчества" я сплавился с туристами-водниками, потом добрался до Шемонаихи.
Шемонаиха - "чисто алтайский город, который никак не хочет становиться казахским". Так мне местный таксист сказал. "Ну, какой мы Казахстан? Здесь русский дух везде. 80% населения - русские". По чьей злой милости эта земля стала казахской, ума не приложу.
Город основан до петровских времён. Первые жители - крестьяне, бежавшие из центральной России от невыносимого крепостного гнёта. Своё название село получило от имени "преступника", который боролся с государственным произволом, а затем скрывался от преследования царской охранки в верховьях речки Алтай, названной впоследствии - Шемонаихой.
Из центра села до таможни около 20 км. Таксисты здесь уже наглые, поэтому я двинул по селу пёхом, надеясь на попутку. На выходе тормознул старую девятку и за 500 тенге - последние казахские деньги, которые у меня остались, доехал до таможни - комплекса современных зданий в стиле хай-тек. "Несколько месяцев работы на таможне и у тебя - иномарка", - говорят про неё местные.
На территорию таможни зашёл с некоторым волнением - в первый раз всё-таки. Отметился в одном окне, в другом, получил какую-то бумажку и вот подхожу к большому ангару со спецтехникой, в котором тщательно досматриваются все автомобили. Там орудуют два казаха, один худой и чёрный, другой - толстый и жадноватый на вид. Вот они отпустили последнее авто и тут подхожу я с тяжёлым рюкзаком за спиной.
- А где машина? – спросил меня чёрный казах
- Я без машины.
- Один?
- Да.
Чёрный смерил меня подозрительным взглядом.
- Ставь рюкзак и всё выкладывай,- отрывисто приказал он.
Я начал выкладывать нехитрое туристское барахлишко.
- Оружие, наркотики, запрещенные предметы есть?
- Нет.
- Давай, давай, всё выкладывай!
Я всё выложил. На дне рюкзака остались лишь палатка да спальник. Толстый тщательно ощупал их и остался явно разочарован.
- Ну, патроны-то у тебя точно должны быть! - не выдержав, воскликнул он
- Да нет у меня никаких патронов!
- А что же ты тогда делал под Белухой, да ещё один?
- Путешествовал.
- Путешествовал, говоришь…
Тут к нам подошёл третий казах в звании майора.
- Одиночка, без машины,- показывая на меня, доложил ему Чёрный.
- Почему не поехал поездом или на автобусе? - спросил меня майор
- Так получилось, мне надо срезать…
- Куда срезать?
- В сторону Чарышского…
- Зачем?
- Чтобы дальше идти.
- Куда?
- В Уймонскую долину.
- Что делал у нас?
- Путешествовал.
- Где?
- Под Белухой, по Бухтарме…
- Под Белухой говоришь? А кто там командиром на погранзаставе?- сразу начал тестировать меня майор.
- Молодой парень, тоже в звании майора, хороший мужик…
- Да мужик, действительно, хороший… мы с ним учились вместе, - сразу потеплел ко мне майор.
- Всё, собирай рюкзак и проходи туда дальше! – сказал он
У меня чуть отлегло, а то я уже волноваться начал. Эти долбанные тамы всё равно докопались бы до моих денег. Самое печальное, что никому из них не объяснишь, что я ходил под Белуху не из-за какой-то материальной выгоды, а чтобы собрать материал о последних старообрядцах. А скажи им, что ещё и Беловодье своё ходил искать, так вообще ржать начнут, поскольку это вне их культурного кода.
Видя, что майор скрылся в помещение, за дело опять принялся Толстый.
- Долго путешествовал?.. – издалека начал он, но так, что я сразу насторожился.
- Долго, - говорю.
- Сколько денег осталось?
- Тысяч семь, наверное…
- В долларах? - оживился Толстый
- В каких ещё долларах…
- Эй! Всё, всё, иди, давай! - крикнул из окна майор, видя, чем мне грозит дальнейшая задержка.
Я быстро собрал рюкзак и направился к следующему зданию, подальше от Толстого. Отдал там миграционный лист со всеми отметками, вышел и тут же услышал противный окрик:
- Эй! Иди-ка сюда!
"Ну, всё копец моим деньгам", - подумал я.
- Не-не, всё иди, иди уже давай! - замахал на меня руками мой спаситель в звании майора - вот что значит общий знакомый в Казахстане, пусть даже, случайный. Клановость в Азии - большая сила.
С каким огромным облегчением вышел я за шлагбаум таможни! Всё я на своей, российской земле. То есть, пока ещё на нейтральной, между таможнями, но всё равно - хорошо. "И дым отечества нам сладок и приятен".
- Хрен тебе, сучёнок! - резко соорудил я известный локтевой жест, в сторону Толстого. Выбросил все казахские бумажки и быстро зашагал по асфальту в сторону нашей таможни, которая находилась километрах в трёх от казахской.
Российская таможня произвела на меня хреновое впечатление. Стыдно стало за неё родимую. Ну, прикиньте сами, как будут смотреться наши деревянные одноэтажные постройки и вагончик на фоне казахского отсвечивающего хай-тека? Зато ребята на таможне свои, родные. Даже карту для меня отыскали, чтобы я получше сориентировался. По карте я понял, что сначала надо добраться до Змеиногорска, потом до Краснощёково, а там видно будет…
Попуток долго не было, и чтобы скоротать время, я зашёл в маленькую придорожную кафешку. Там никого кроме двух подвипывших парней не было. Парни с ожесточением о чём-то громко спорили, ни на кого не обращая внимания. Рубахи настежь, дым коромыслом, на столе - груда пустых пивных бутылок… Как я понял, речь у них шла о каком-то "богатеньком жлобе".
Взяв, чашку кофе, я сел за столик.
- Да зачем щас твои телячьи нежности, Колян! Щас бабло зашибать надо, бабло! Без бабла щас никуда, никто ты без бабла, понял!? Грабануть этого барыгу и в тенёк, нам только зачтётся…
- Так посадят же!
- Да не ссы ты! Лучше уж отсидеть, чем всю жизнь пресмыкаться. У нас же законы только для бедных. Им нас грабить можно, а нам их нет? Поэтому пусть делится, гад наворованным. Рискнуть надо! Кто не рискует, тот не пьёт, понял? И ещё не факт, что мы попадёмся! Ну, всё, давай, старик, надумаешь - звони!
Парень резко снялся с места, второй же, остался допивать пиво в глубокой задумчивости.
Скоро я тормознул попутку до Змеиногорска. Мужики в Казахстан за водкой ездили. Она там намного дешевле. Довезли до самой гостиницы в центре и даже угостили "на пробу" казахской водкой по 60 рублей. Водка, кстати, вполне нормальная оказалась, по, крайне мере, лучше нашей за 130. Такая разница в цене - золотое дно для хапуг с обеих сторон. Таможня за мзду поможет.
Змеиногорск - столица, как здесь говорят, всего Рудного Алтая. Название рудника пошло от Змеевой горы и первое время посёлок назывался Змеев Вообще, у этих мест интереснейшая история. Сюда, целыми семьями ссылали, староверов из под Польши и Гомельской области. Здесь их стали звать "польскими" или "поляками". "Из Польши шли два года пешком и старинные книги с собой несли. Пустили корни. Советская власть пришла, и всех пересажала", (жесточайшее, за гранью, раскулачивание старообрядцев на Алтае – отдельная тема).
"Польских" и "поморских" старообрядцев на Алтае больше всего. Потом сюда добрались "часовенные". Самые скрытые и строгие в обрядах. А всего здесь насчитывалось более дюжины разных согласий. Одним словом, окрестности Змеиногорска являлись настоящим "центром старообрядческого сектантства" на Алтае. Именно отсюда, с Демидовских заводов убегали мужики сначала на Убу, а потом дальше на верхнюю Бухтарму в поисках своего Беловодья. Позже на территории этих районов были построены крепости и форты Колывано-Воскресенскойресной оборонительной линии, защищавшие шахты и заводы Акинфия Демидова от набегов кочевников из Джунгарии. Это край тайных пещер, рудных копий и древних курганов. И, земля эта, наверняка, хранит ещё множество тайн.
В Краснощёково я уехал на следующее утро с ночевавшим в моём номере парнем. В пожарной части мне схематично набросали два оптимальных варианта пути из Краснощёково в Чарышское. С этим рисунком в кармане я и вышел из села. За селом тормознул иномарку цвета мокрый асфальт.
За рулём сидел крепкий, седовласый мужик, а на заднем сиденье - согбенная, вся в глубоких морщинах бабулька лет под 100, наверное, с серой котомкой и сучковатым, самодельным батожком. На меня даже не среагировала. Уткнулась себе в окошечко и сидит, молчит. Не старообрядка ли? Я хотел было попросить разрешения сфотать её, но так и не решился потревожить, молчащую на заднем сиденье, вечность. Именно такое впечатление и произвела на меня эта древняя старушка.
- Из Барнаула до Харлово добирается, - прояснил ситуацию водила. - Как села, так сидит и молчит.
- Может она вообще не говорит?
- Да нет, говорит, вроде.
Водила оказался директором молочной фирмы. Всю дорогу сокрушался, что никак не может найти себе в фирму нормальных мужиков, потому что "все или пьяницы или алкаши". Я, говорит, некоторых даже кодировал за свой счёт, всё равно срываются. Самое страшное, что бабы тоже пить начинают. Раньше за любую работу хватались и мужиков шпыняли, сейчас, нет… только своё хозяйство и всё.
- Может, платишь мало?
-Да нормально плачу. Просто не хотят уже работать, разучились. Плодородной земли здесь навалом, а работать некому, деревни апатичные и больные, словно с глубокого похмелья стоят. А ведь ещё 30 лет назад никакого алкоголизма здесь в помине не было, и все были при деле.
Услышав про "больные деревни" очнулась наша старушка. Ни к кому не обращаясь, она вздохнула и с неизбывной тоской произнесла:
- Эх-хе-хе… второй день еду - никто не сеет, не пашет… одни ларьки да милиция… Вся Россия развалёна, деревни порушены… чё-ко натворили, чё-ко натворили…
Мы удивлённо переглянулись: четыре часа молчала, а тут вдруг заговорила, да как!
Деревни здесь, действительно, еле дышат. Люди выживают за счёт натурального хозяйства. Некоторые живых денег не видят месяцами и садят побольше картошки, чтобы потом обменять её на сахар и другие продукты. Зато полки магазинов заставлены разнообразнейшим пойлом. Если не хватает на пойло к твоим услугам всегда дешёвые "фанфурики" с химией или боярышником. И так по всему Горному Алтаю.
- Политика, что ли, у них такая? – вслух предположил я.
- В том то и дело, что для села у них нет вообще никакой политики, только нефть, газ и погоня за баблом. И пропаганда этой погони по телеящику. А ведь на Руси деньги никогда особенно не любили и они никогда всё не решали, а щас что?...
- А на сельское хозяйство деньги выделяют?
- Да выделяют иногда. Избирательно. Но из-за тотальной коррупции доходит только половина. А те, что доходят - не работают. Просто не работают и всё. Вот в чём проблема-то. Хоть сколько их выделяй… Навыки жизни, в сельской местности утрачиваются. Мне, кажется, наше сельское хозяйство уже никому и никогда не поднять.
- Китайцы поднимут.
Пару минут ехали молча.
- А отчего пьют, по - вашему? - спросил я.
-Хм… и я сам, частенько, задаю себе этот вопрос… Мне, кажется… от безысходности какой-то, от ненужности. Надлом какай-то в людях произошёл. Государство полвека приручало людей к колхозам и совхозам, потом все эти колхозы уничтожило, рюхнулось обратно в капитализм, а людей кинуло, мол, живите, как хотите. А самостоятельно жить многие уже разучились.
- А молодые почему пьют, они же не знали колхозов?
- А от кого они родились-то? Кто не уезжает в город на заработки, как, правило, спивается потихоньку… Работы в селе нет, перспектив никаких. Ну и нравственное растление по телику, я считаю, не последнюю роль сыграло. Вот смотрит молодой пацан телевизор и видит, как в столицах с жиру бесятся, не ударив палец о палец. И, понимает он, что так жить никогда не будет, хоть запахайся здесь в усмерть. Даже на "жигули" в деревне он вряд ли заработает. Кто послабее - ломаются. Или вот, к примеру… у нас дом культуры есть, так директор его на общественных началах, без зарплаты работает, а сами, там, миллиардами воруют. Воруют, будь-то, из своего кошелька берут. Это же всё бьёт по мозгам. Особенно по молодым. Приучают людей к воровству с измальства. Причём, воровать надо по крупному, учит нас телеящик, по мелкому - стопудово сядешь. А если миллиард украл - откупишься. Мой внук, по крайне мере, это уже знает. В общем, государство несколько веков издевалось над крестьянином, ну вот и доиздевалось…
Ему надо было заехать на ферму, потом в Харлово, но он добросил меня до развилки, "потому, что там больше машин". Денег, разумеется, не взял, так как сам "из кержацкого рода".
Вообще, слово "кержак" у меня словно паролем стало. Само собой как-то получилось. Скажешь водиле, что "кержаки интересуют" и он сразу как то понимает всё, проникается и мало того, что деньги не берёт (ни один не взял, а автостопил до Чарышского я 6 раз) так ещё целый крюк ради тебя готов сделать.
В этих краях очень хорошо знают старообрядцев, которые одними из первых заселили эти земли. Здесь, практически, в любой деревне можно найти их потомков и поэтому когда люди видят человека, который серьёзно ими интересуется, стараются помочь ему. Так случилось и со следующей моей пересадкой. Дорожный инженер на "уазике", узнав, что я еду от кержаков Убы к кержакам Уймонской долины, проехал ради меня, лишних 15 километров и высадил прямо на трасе ведущей в Чарышское. "Отсюда ты быстрее уедешь" - сказал он. "Неужели кто-то там сверху помогает мне?" - в первый раз подумал я тогда.
Минут через десять около меня притормозила грузовая "газель", везущая в село фармацевтику. И парень тоже не взял с меня денег. Кстати, именно от него я услышал, что не только Путин строит себе поместье в Онгудайском районе, но и Медведев тоже строит, только в Чемальском. У парня жена где-то в Алтайэнерго работает, а там хорошо знают, кто, куда и как электричество тянет.
Чарышское - пограничный фортпост, защищающий южную границу России от кочевников, основанный казаками 245 лет назад. Село построенное "по схеме", что отличает сёла основанные казаками от старообрядческих. Старообрядцы обычно строились, "кому какое место приглянется".
Вот так с шестиразовой пересадкой добрался я до Чарышского, в аккурат, к четырём часам. В столовой взглянул на дорожную карту, получилось, что двигался я по маршруту: Змеиногорск - Курья - Мурзинка - Краснощёково - Маралиха - Усть-Козлуха - Щебнюха - Чарышское.
Теперь мне предстояло добраться до Сентелека, откуда идёт "хитрая тропа" до Коргона. Об этой тропе я узнал ещё в конце восьмидесятых, когда работал в Усть-Кане разъездным фотографом. Но тогда мне не довелось по ней прогуляться, зато знания о ней пригодились сейчас, спустя 24 года.
На окраине села нашёл семейную турфирму, организующую сплавы и пешие туры вверх по Сентелеку и Коргону вплоть до Тигерецкого хребта. Оттуда, кстати за день, можно свалиться в казахскую Карагужиху, откуда я и приехал.
Этот горный район, пока, слава богу, не очень популярен у туристов, а места здесь – красивейшие. Последний горный уголок нетронутой природы на Алтае.
Хозяин турфирмы отвёз меня в центр, где уже стоял микроавтобус, следующий до Сентелека. Вместе с весёлыми и язвительными доярками к вечеру я приехал на скотный двор, откуда и начиналась "хитрая тропа" до Коргона.
Заночевал я в маленькой, утонувшей в навозной жиже, избёнке, наслушавшись от молодых скотников всевозможных страшилок про сглаз да порчу. Уловив мой скепсис, они попеняли мне, что я зря не верю, и поведали ещё пару "реальных" историй сглаза уже с собственными детьми. Это, говорят, вы там, в городе к этому так несерьёзно относитесь, а у нас тут, в деревне, каждый знает про сглаз и порчу, поскольку на себе это испытали. Все деревенские знают, кто конкретно может сглазить.
Уснуть я так не смог, в голове до самого утра вертелись всевозможные вопросы про этот самый "сглаз". Сглазили, короче, меня на время своими рассказами. Ушёл я от ребят ранним утром в дождь, который лил практически весь день.
В Коргон пришёл в субботу после обеда, промокший до нитки, а микроавтобус до Усть-Кана только в рабочие дни ходит. Перекусил прямо в магазине с горячим чаем, а под вечер уехал в Усть-Кумир с автолавкой, прихватившей с собой, помимо всего прочего, три мешка с Золотым корнем.
Работы в Коргоне, как и в других сёлах, нет, поэтому заготовка лекарственных трав у многих здесь единственный заработок, вот, мужики и стараются, варварски уничтожая корень центнерами, не соблюдая ни технологию, ни время сборки. Осенью к ним приезжают перекупщики от многочисленных фарм фирм. Через республику вывозить корень не рискуют, вывозят сразу в край по дороге, "которой почти нет". Мумиё подчистую вышишкали на Алтае за 15 лет, сейчас очередь за Золотым корнем. Словом, Коргон оставил после себя весьма унылое впечатление, хотя место, само по себе, очень интересное.
Зато Усть-Кумир порадовал и глаз и душу. Здесь всё мне знакомо. И эти магазинчики в центре, и дом культуры… и про уютную некогда гостиницу в здании администрации я тоже вспомнил. Я тогда мотался с кофром по всему Усть-Канскому району и в этих местах бывал не раз.
Не знаю как объяснить случайную, вроде бы, встречу, но до Усть-Кана в тот вечер, меня подбросил человек, хорошо знающий всех тех мужиков с Кедровой, которых я описал в своём "Дневнике". Есть, есть нечто такое в Природе, чего не объяснишь никакими законами! Так вот. Прогуливался, я значит, по деревне и думал: у кого бы про алтайца Ёркина узнать? Он был единственным, о дальнейшей судьбе которого я ничего не знал. И что вы думаете? Минут чрез пять около меня останавливается легковушка и водила интересуется, мол, не до Усть-Кана ли мне случайно? И уже в машине выясняется, что он хорошо знает всех тех табунщиков, с которыми я делил тесную избёнку в Кедровой, 24 года назад. И алтайца Ёркина, он тоже хорошо знает. Он подтвердил, что маленький и щуплый Ёркин, действительно, был матёрым медвежатником. Настоящая фамилия его вовсе не Ёркин, но тогда, в Кедровой, мы почему-то, прозвали его Ёркиным: "алтаец Ёркин, да ещё Федя". Как оказалось, его похоронили несколько лет назад.
Переночевал я в Усть-Кане. До КПП Сугаш меня подбросил молодой алтаец на стареньком жигулёнке. Поехал в деревню печку кому-то класть. Это его профессия. Верующий, но современную РПЦ не любит. Последователь своей "внутренней православной церкви". Совсем как кержак. Удивительное дело. В то время когда часть городской молодёжи кинулась в неоязычество, язычник по крови, в христианство подался. Неисповедимы пути господни. Ты один, един, но вера в тебя у всех разная.
На КПП у Сугаша заполнил стандартную анкету, взамен получил пропуск в Усть-Коксинский район и начал ловить попутку. Машины время от времени подъезжали, люди заполняли анкеты и проезжали через шлагбаум дальше.
Я просидел в тенёчке около часа, но меня никто не брал: то места не было, то богатенькие на джипах подъезжали… Я сходил попил чайку в кафе-аиле, сижу жду "свою" машину и вдруг вижу как к КПП подкатывают, словно танки, два больших, сверкающих на солнце джипа. Из них наружу лениво вывалились два холёных, откормленных мужика с челядью, как позже выяснилось, главы каких-то районов. Простые местные бояре. Вывались и феодально так, с полуулыбками "в стиле жизнь удалась", подходят к окошку за бланками. А мне делать не фиг, и я одним глазком начал наблюдать за ними; ну где ещё увидишь двух глав районов сразу, в такой неформальной обстановке?
Вот им, как-то само собой, уступают место за столиком, вот один из них наклонился к окошку и пытается договориться с "командиром", чтобы не заполнять разных ненужных бумажек, мол, их уже ждут не последние люди в Усть-Коксе, да и сами они, тоже не последние в республике. Выслушав их, майор молча протянул им два анкетных листка, мол, извините ребята, но я, здесь, не чиновник, а пограничник.
Получив два стандартных бланка местечковые випы с недовольным видом присели за столик, достали дорогие ручки и начали упорно пялится на бланки. Вот они недоумённо переглянулись, мол, ни хрена себе, задачку подбросили, вражины… и давай меж собой советоваться, что да как. Советовались долго. Пару раз подходили к майору, чтобы уточнить, и наконец, заполнили свои анкеты.
Майор их прочитал, смял, выбросил в урну и дал новые, объяснив по ходу, что заполнено неверно. По их кислым физиономиям было видно, что такой наглости от майора они никак не ожидали, они даже растерялись немного. Потом всем своим тандемом пошли давить на майора, мол, ладно тебе "командир", ты же видишь, мы главы районов, а ты нас такой хернёй заставляешь заниматься… давай, пропусти нас, и дело с концом, мы на пантовые ванны опаздываем. Но майор упрямый попался. Нет, говорит, ребята, это погранпост, а я здесь на службе, идите и заполняйте всё по- новой.
Пришлось "главам" вновь взяться за ручки. Видели бы вы, искаженные непосильной интеллектуальной мукой их физиономии! Такие солидные и такими беспомощными оказались… Почувствовали, что майор их запросто может не пропустить. На этот раз корпели над бумажками значительно дольше, пропустив не одну машину. Наконец совместными усилиями были заполнены оба бланка. К окошечку они подходили уже не так уверенно. Майор, взглянув на бланки, что-то быстро исправил и бросил устало:
- Ладно, проезжайте…
Главы обрадовались успеху как дети. Развернулись и пошли к своим чёрным джипам, о чём-то оживлённо жестикулируя, словно небольшой экстрим только что преодолели.
- Вот...! Ни хрена сами не умеют, а ещё главы районов! - громко выругался майор, обращаясь к рядовому. - Только бумажки навострились подписывать, а тут секретарш-то, нет… Я ему дал бланк, он взял и затупил как баран на новые ворота, всё пялится, пялится… Коля, говорит, ты тут как написал? а Коля его сам….
- Серёга, а ну-ка, стрельни ему в ляжку! – вдруг резко воодушевился майор, повернувшись к рядовому - Гляди, какая откормленная уходит…
Серёга только прыснул от смеха.
Тем временем к КПП подъехала белая иномарка. Из машины вышел молодой темноволосый мужчина в белой футболке и направился к окошку. Я понял, что с ним можно будет уехать. А дальше…
У меня уже столько символических встреч в этом путешествии произошло, что я перестал удивляться. Но эта, очередная, вновь заставила меня задуматься о тайных законах бытия и неслучайной случайности наших встреч под небесами.
- Подбросишь до Коксы? - спросил я мужика, когда тот пошёл обратно к машине.
- Садись, - просто кивнул он.
Я заскочил в машину, по ходу мы разговорились и что вы думаете? Водилой иномарки оказался выходец из семейских старообрядцев Забайкалья! Дмитрий Раззуваев. Ну не символично ли? Поехал Горный Алтай посмотреть, а заодно и с Уймонскими кержаками познакомиться. Понятное дело, мы с ним сразу же подружились, и Дима мне сильно помог в дальнейшем. За оживлёнными разговорами мы и не заметили, как добрались до Уймонской долины, втором, после верхней Бухтармы, праобразе алтайского Беловодья.
Александр Ситников – путешественник по Горному Алтаю.
Справка
Путешественник и писатель из Перми Александр Ситников еще в 2010 году начал свой путь по далеким таежным местам в Горном Алтае, где живут старообрядцы. Александр Борисович собирал здесь материал для своей книги "Дневник одного бродяги". И периодически знакомил с историями из своих путешествий читателей altapress.ru.
Из путешествия по алтайскому Беловодью Александра Ситникова:
См. ""Путешествие по всему Алтайскому беловодью". Пермский путешественник рассказывает об алтайских староверах".
См. ""Путешествие по всему Алтайскому беловодью". Затерянные во времени старообрядцы Берёзовой речки".
См. "Русско-алтайские индейцы из общины "Голубая скала". 20 лет спустя".
См. "Три года путешествовал по алтайскому старообрядческому Беловодью пермский писатель".
См. "Рериховцы Уймонской долины. Алтайские "йоги", "ёшки", "ёжики"...".
См. "Одиночка в горах южного Прибелушья. Начало путешествия по алтайскому Беловодью".
См. "Путешественник Ситников написал очерк о Горном Алтае "К "Каменной бабе" или разность менталитетов".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
