У многоквартирного дома, где живет Петров, плетень как с картинки и экологическая горка, в подвале – творческая лаборатория, на стенах в подъезде – славянская роспись, в квартире – музей русской культуры. Он шьет, занимается физкультурой, собирает предметы старины и совершенствует интерьер своего почти сказочного жилища, черпая идеи из головы. Это, кстати, заразно: последователи Василича – он любит, чтобы его так называли, – уже обустраивают дворик вместе с ним, сами что-то мастерят, а некоторые даже закаляются.
Мне сгодится
Первые полчаса в квартире Сергея Васильевича гости обычно не говорят ничего кроме "ух ты!". Он включает "лампадку", чтобы было удобнее восхищаться, и не без гордости демонстрирует свои сокровища.
– Моя мебель сделана из отходов производства. Люди же выбрасывают все просто-напросто, – рассказывает Петров. – А для меня каждая вещь ценна своей историей, воспоминанием. Большую часть моей коллекции я за кем-то подобрал. Вот видите, какой туесок хороший? Это я пошел мусор выносить, смотрю, лежит. Так беспардонно выброшен… Я поклонился в пол. "Спасибо, – говорю, – ребята, вам не надо, мне сгодится".
Свои дизайнерские идеи Василич называет "полетом фантазии":
– Вечером идешь по городу, там столько всего для вдохновения! У меня есть специальный походный блокнотик, я туда записываю задумки, дату, когда они пришли в голову и когда были воплощены. Это дисциплинирует: начатое нужно доводить до конца, иначе не будет движения вперед. Айда, ребята, смотреть мою кухню?
Кухня пенсионера выдержана в русском стиле. Здесь и "красный угол", и вышитые рушники, и деревянные ложки, и керамические крынки. Люстру Сергей Васильевич смастерил из старого самовара. Их, кстати, у пенсионера целая коллекция.
Сейчас на очереди – реконструкция комнаты для гостей, по совместительству швейной мастерской. Здесь среди прочего планируется искусственный камин.
– В наше-то время не было журналов по интерьерам, – говорит мастер. – Давали на ночь в библиотеке парочку: один на венгерском, другой на польском. Все черно-белое, без перевода. Так, картинки полистать. Зато сейчас: издания различные, Интернет – какая радость!
Родовое гнездо
К нашему приходу Сергей Васильевич испек "оладушки с тараканами", с изюмом то есть. Беседовать отказывался, пока мы не попробовали угощение.
– Я коренной житель Барнаула, последыш войны, старший в семье сын рабочих. У отца два класса образования, у матушки – семь, – рассказывает он о себе.
Первые детские воспоминания Сергея Петрова связаны с бараком на восемь квартир. Общий коридор, кухня…
– Жили мы бедно очень. Государство до сих пор не рассчиталось с людьми за Великую Отечественную, что, впрочем, уже не важно. Я это к чему говорю: желание заработать копеечку у меня было всегда. Во втором классе научился работать лобзиком. Позже – шить. Первые деньги, помню, заработал в третьем классе на сыромясокомбинате – аж 23 рубля. Эх, матушка хоть бы десять копеек дала из этой суммы…
В 1959-м семье Петровых дали квартиру. В ней Сергей Васильевич живет и сейчас, нежно называя "родовым гнездом".
– Самый мощный толчок к развитию мне дала армия, – говорит Петров. – Я служил в Ростове-Ярославском, городе с богатой историей, древнем и величественном. Там окончил вечернюю школу, пристрастился к спорту – утренним пробежкам и обливаниям, прочел все труды Ленина… Правда, коммунистом стать не удосужился. Слишком был свободолюбивый.
А после армии Сергей Васильевич работал барменом в ресторане "Алтай", единственным на тот момент в городе.
– Мне была интересна сама культура алкоголя, – говорит он. – 20-граммовую рюмку коньяка, чашку кофе и конфетку можно просмаковать весь вечер. Вот почему, думаете, иногда человек сверх меры наполняет себя алкоголем? Потому что он высказаться не умеет: танцует – плохо, поет – так себе… Алкоголь дает уверенность, состояние полета. Жаль, конечно, что на Руси нет культуры пития.
– Так вот, – возвращается Василич к воспоминаниям, – сначала я устроился официантом, а потом первый бармен города из гостиницы "Алтай" перепродал мне свое место за три с половиной тысячи рублей, немалые по тем временам деньги.
Я сильно любил эту работу. Владел "инструментами" от и до. Больше всего народу было, помнится, когда играл оркестр или шли футбольные матчи на "Динамо". Проработал я не так долго, четыре года всего, а потом начались проверки… Их было так много, что сотрудников органов я научился распознавать буквально по аромату одеколона. Вскоре понял: пора уходить. Все-таки у меня уже была семья, маленькие дети. Как выяснилось позже, выжили меня потому, что директор продала мое место за большую взятку. Да, ребята, и такое было…
Фирменный знак
После потери места бармена Петров не унывал. Работал профсоюзным деятелем при хлебокомбинате, а после – портным. Это ремесло стало делом его жизни. Шил джинсы в 70-е, катамараны в 80-е, лодки для рафтинга в 90-е. На каждом изделии фирменный знак: четыре подковы и между ними звездочка. Говорит, не освоил только обувь.
– А сколько лет вашей швейной машинке? – спрашиваю, разглядывая раритет.
– У-у-у, она еще довоенная. Это машинка 22-го класса, давно снятая с производства, но я шью на ней с 77-го и до сих пор. Поилица-кормилица моя. Надо шелк шить? Пожалуйста. Кожу? Только смени иглу.
Первыми моделями Сергея Петрова были жена и сыновья. В каждом шовчике – любовь, которая, по его мнению, ценнее красивых слов.
Он рассказывает, что профессии портного, как и всему остальному в жизни, учился сам. О плохом говорить не любит, лишь вспоминает вскользь:
– Вот мы вернулись из армии в 69-м. Четверо умных молодых ребят. Достали бутылку коньяка, кофе, шахматы. Играли и мечтали. Хотелось настоящего дела… Только вот за предприимчивость в те годы нам светила прямая дорогая в психушечку или тюрьму, где, бесспорно, мы моги реализовывать свои таланты сколько душе угодно. Я убежден, Русь давно бы поднялась, если бы людям давали работать, заниматься тем, что им в радость.
Помню, в 70-е случай был такой неприятный. Трое ребят – два паренька и девочка – привезли в Барнаул из Москвы тюки ткани, чтобы здесь своими руками одежду шить. Так их прямо с вокзала – под белы рученьки в "воронок". Еще по телевизору показывали как преступников, чтобы другим неповадно было. Меня сия чаша, к счастью, миновала, потому что я всегда работал осторожно. Но это желание власти не дать человеку заработать поражало всегда.
…Сейчас Василич увлечен ремонтом и обустройством подвала, переживая, правда, не понадобится ли он кому-нибудь сразу после того, как в нем будет окончательно наведен порядок. Туда он хочет перенести творческую лабораторию, ведь заказы у мастера не переводятся никогда.
– Я, когда сверстники начинают жаловаться на жизнь, всегда говорю: а вам кто мешает жить иначе? Ты встань, на улицу выйди, тебе же самому легче будет.
Нельзя замыкаться. Нельзя. Я вообще мечтаю, чтобы мы начали жить так, как раньше: не запирая друг от друга двери на засов. Жизнь такая, ребята, что никогда не знаешь, что она готовит. Но унывать нельзя. Я живьем все время пословицу русскую постигаю: утро вечера мудренее.
– После развода, конечно, то с жильем, то с работой была напряженка. Но везение никогда меня не оставляло. Как-то иду, вижу объявление: "Требуется инженер-электрик и рабочий сцены во Дворец котельщиков". Здесь-то я и работал до самой пенсии. Это то самое состояние, когда на работу идешь как на праздник.
Рецепты жизнелюбия от Сергея Петрова
На полотенцах, рушниках, скатертях и даже баночках для круп и специй у Сергея Петрова русские пословицы и поговорки.
– Вот если посидишь, почитаешь пословицы, ребята, столько там всего интересного. Вроде коротюсенькая фраза, а такая в ней мудрость заложена.
***
– Мне нравится придумывать разные оригинальные штуки. Бывает, как придет что в голову… Вот, например, посмотрите. Я смастерил натуральные ежовые рукавицы.
– Кого же вы в них держите?
– А видите, в пыли? Держать-то некого.
***
Ежедневный комплекс упражнений пенсионера: пятнадцатиминутная разминка, после пробежка с голым торсом в любую погоду, обливание водой. Три раза в неделю Сергей Васильевич делает упражнения с гантелями и гирями.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
