Большая вода и большой огонь
— Вы стали начальником в конце января 2019 года. Какие задачи в первое время решали?
— В день назначения я уже был в Барнауле и начал подготовку к паводку. В нашей работе раскачиваться некогда: большая вода ждать не будет.
Конечно, нам повезло с погодой, но все равно дел хватало. В Рубцовске и Алейске в марте закончили строить дамбы, которые позволили повысить критический уровень. Вода в этих городах превысила прежнюю отметку почти на метр — без новых сооружений было бы подтоплено порядка 130 домов. А в этом году ни один жилой дом не подтопило.
— Вторая волна паводка закончилась или нам еще нужно быть готовыми к сюрпризам?
— Пока ничего не предвещает масштабных подтоплений. Большая вода уже была в селах Чарышское, Маралиха и Краснощеково, но она зашла только на приусадебные участки и несколько домовладений. В зоне риска находились села в Алтайском, Бийском, Красногорском, Советском районах, но паводковая волна разошлась по пойме без ущерба.
Тем не менее мы находимся в боевой готовности. Следим за прогнозами, оповещаем население. Вторая волна может принести серьезные последствия, если в горах надолго зарядят обильные дожди.
— В начале мая у нас вводили особый противопожарный режим. Эта мера дает реальные результаты?
— Разумеется. И я считаю, что ввели его очень своевременно. В этом году мы сделали беспрецедентную работу. Ежедневно на дежурство заступали 500 патрульных групп спасателей. Люди работали в авральном режиме, у них не было выходных.
На базе нашего Центра управления в кризисных ситуациях (ЦУКС) действовал штаб совместно с краевым ГУ МВД и минприроды. Нам помогали 3 тыс. полицейских: искали нарушителей, перекрывали въезды в леса. У нас работали беспилотники, мы каждый день облетали территорию края на вертолете.
В результате за майские праздники поймали около 300 поджигателей. За 1 и 2 мая мы зарегистрировали 660 природных пожаров, а вместе с бытовыми их было больше тысячи. Для сравнения, с начала года до мая у нас было порядка 5 тыс. возгораний.
Шашлыки ни при чем
— Почему происходит так много пожаров? Ведь не из-за шашлыков на природе?
— В основном по вине людей. Например, вместо того чтобы траву выкосить, у нас ее поджигают. А потом спасателям приходится отбивать дома от огня.
Когда человек кидает зажженную спичку в сухую траву, он не отдает себе отчета в том, насколько это опасно. При ветре 25 м/с огонь распространяется со скоростью 8 м/с. Его просто не поймаешь. Но нам в этом году удалось не допустить серьезных происшествий.
Мы не доходим до фанатизма: не разыскиваем людей, которые во дворе жарят шашлыки. Одно дело, когда человек контролирует ситуацию, совсем другое, когда начинает вредить: поджигать и говорить, что «всю жизнь так делали».
— А что с бытовыми пожарами? Их число за последнее время выросло.
— Да, но это произошло главным образом из-за изменения системы подсчета. Раньше в статистику пожаров не шли загорания — когда потушили горящий мусорный бак или кастрюлю на плите. А сейчас учитывается все.
У нас серьезно возросла гибель людей на пожарах. Порядка 99% жертв — из частного сектора. Мы работаем над оперативностью и всегда приезжаем первыми. Но нужно понимать, что в городской местности речь идет о 10 минутах, в сельской — о 20. А если нам еще и позвонили не сразу после начала пожара, то и выходит, что мы не успеваем спасти человека. Зачастую смерть происходит в течение первых 10 минут от отравления, а не от воздействия огня.
Я считаю, что наша самая главная задача — предупредить. Любой пожар можно потушить стаканом воды, только надо знать, где и когда вылить его.
— Некоторые семьи устанавливают пожарные извещатели. Это работает?
— Конечно. Более того, в крае бесплатно устанавливают пожарные извещатели многодетным и малообеспеченным семьям. Было несколько случаев, когда этот прибор улавливал дым даже не в той квартире, где установлен, а у соседей. Пожарные оперативно приехали на сигнал и потушили огонь на маленькой площади. Не пострадали ни люди, ни квартира. Я считаю, что подобные приборы должны быть в каждом доме, как огнетушитель в машине.
Зачем нужны пляжи и что делать с экстремалами
— Скоро начнется купальный сезон. У нас в регионе есть проблема необорудованных пляжей. Алтайское ГУ МЧС может на это повлиять?
— Говорят, что в России четыре беды: зима, весна, лето и осень. Это я к тому, что сезонные риски есть всегда. В этом году мы будем не только принимать уже оборудованные пляжи, но и открывать новые места для купания. Работаем с главами районов по этому вопросу.
Люди должны быть сами заинтересованы в создании новых оборудованных пляжей. Ведь за последние пару лет в Алтайском крае не было ни одного случая гибели на официально открытых для купания местах — все в несанкционированных. В этом году уже произошло несколько несчастных случаев на воде, хотя купальный сезон еще не начался.
— У нас в крае есть дети-герои, которые спасали сверстников на воде. Это, наверное, лучшее подтверждение того, что уроки ОБЖ не проходят даром?
— Да, но я бы хотел подчеркнуть, что это скорее счастливые исключения. Конечно, спасение человека должно быть в крови у каждого, но дети в первую очередь должны обратиться ко взрослым. Бросаясь на помощь самостоятельно, они рискуют погибнуть сами. Таких случаев в моей служебной практике было немало.
Для взрослых же скажу, что бездействие хуже действия. Не надо бояться оказывать помощь. Надо знать, как делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Но перед этим, конечно, нужно обязательно позвонить в службу спасения.
— В нашем регионе есть туристы-экстремалы, как в соседней Республике Алтай? Они доставляют проблемы?
— Глобальных проблем с этим нет. Сейчас у туристических групп уже вошло в привычку регистрироваться в ЦУКС. Это бесплатно. Мы отслеживаем движение группы, договариваемся о периодическом созвоне. Если в нужное время группа не вышла на связь, перезваниваем сами и при отсутствии контакта идем искать — мы приблизительно знаем, где могут находиться туристы.
Наши сотрудники выезжали и в Республику Алтай на поиски погибших туристов из Новосибирска. Я лично участвовал в подобных операциях на Камчатке, и хочу сказать, что это нелегкий труд. И мы не считаем потраченные на это деньги, хотя уходят огромные суммы, мы думаем о спасении.
Запретить рисковать жизнью мы не можем, только предупреждаем. Знаете, говорят, что половина несчастных случаев начинается с фразы: «Смотри, как я умею». А другая половина — с фразы: «Да это фигня, смотри как надо».
Особенный край
— Вы заметили какие-то особенности в вашей работе, присущие только Алтайскому краю?
— Здесь есть все риски, возможные на территории РФ, в том числе землетрясения. Слава богу, хоть цунами нету.
В крае очень большое количество населенных пунктов — 1600. На Севере, например, столько нет. Для нас это представляет определенные сложности.
Вообще Алтайский край — это уникальная территория. Я служил в нескольких регионах, есть с чем сравнивать. Меня удивило разнообразие природы. Некоторые места напоминают Поволжье, где я тоже служил. Надеюсь, что посмотрю здешние красоты хотя бы в служебных командировках.
— Вы общаетесь с предыдущим главой ведомства Игорем Лисиным?
— С Лисиным мы дружим, периодически созваниваемся. В Красноярске у меня был другой фронт работы, я возглавлял учебное заведение. Но все равно по долгу службы нам приходилось пересекаться. Я приглашал Игоря Николаевича в гости, но он все не мог выбрать время. После назначения посмеялись с ним, что ему вместо визита пришлось на ПМЖ переезжать.
Должны ли пожарные проверять стройки
— Край до сих пор сотрясают проверки и закрытия ТЦ, игровых и спортивных объектов. Вскрылась проблема с приемкой новостроек. Что вы думаете по поводу возвращения МЧС прав по контролю за строительством?
— Да, раньше у Госпожнадзора было право контроля за зданиями при их проектировании и строительстве. Затем этими вопросами стал заниматься стройнадзор, но ведь противопожарные нормы от этого не исчезли.
Наша цель — не штрафы и не закрытие объектов, а безопасность. Люди хотят быть спокойными за своих детей, вот и все. Если на нас снова возложат задачу по контролю за их соблюдением, то будем работать. Исходя из этого, МЧС уже приняло решение об увеличении численности штата в регионах.
— На сколько увеличится штат алтайского МЧС?
— По решению министерства — на 500 человек. Из них мы должны принять 30 человек в ГУ, в том числе в надзор.
Те, кто хочет работать в МЧС, должны понимать, что у нас служат по зову сердца, а не просто за зарплату. Работа спасателя почетная, но прибыли она не приносит. Тяжело и физически, и морально: мы постоянно сталкиваемся с людской болью, постоянно находимся в состоянии боевых действий. Вроде в мирное время живем, но по боевому уставу.
Кто страшнее: природа или человек
— Ваши дети мечтают пойти по вашим стопам?
— У меня две девочки, поэтому даже не знаю. Младшая вообще хочет быть феей. Старшая занимается легкой атлетикой, участвовала в соревнованиях по пожарно-прикладному спорту. Но конкретно я ее не спрашивал.
Меня дети очень редко видят — поэтому, наверное, не захотят работать в МЧС. Но если захотят, я не буду против, считаю, что профессию каждый должен выбирать сам. В академии МЧС учится много девочек.
Женщины у нас работают диспетчерами, в сфере надзора. Но пожары тушат мужчины. Все-таки это очень тяжелая для здоровья работа. Не хочется ставить какие-то рамки, но и сказать, что все равны, я тоже не могу.
— Как вы считаете, кто приносит МЧС больше проблем — природа или человек?
— Не знаю, как можно сравнивать землетрясение на Сахалине и аварию на Чернобыльской АЭС. Проблемы преподносят и люди, и природа, а мы ликвидируем и то и другое. Сегодня занимаемся сельхозпалами и паводком, завтра спасаем горящих и тонущих людей.
Разница лишь в том, что на природные катастрофы мы не можем повлиять, только минимизировать последствия. А техногенные происшествия люди в силах не допустить.
Специальный вопрос
— Вы считаете спасателей героями?
— Однозначно наша профессия героическая, и в ней есть место подвигу. Диспетчеры тоже все по-своему герои, они выполняют не менее важную работу.
Наверное, готовность рискнуть собой в любой момент, с этим чувством ходить на работу — вот это настоящее геройство.
Многие сотрудники в главке имеют правительственные награды, медали «За отвагу». Только за прошлый паводок в крае наградили более 1500 человек — и это не только спасатели.
О чем еще рассказал собеседник
Что известно об Александре Макарове
Александр Владимирович Макаров родился 3 июля 1981 года в Праге. В 2003 году окончил Академию гражданской защиты МЧС России, а в 2018 году — Ивановскую пожарно-спасательную академию ГПС МЧС России.
Служебную карьеру начал в качестве командира роты на Дальнем Востоке, затем работал в Пензенской области. С 2016 года был начальником «Сибирской пожарно-спасательной академии ГПС МЧС России» в Красноярском крае.
Во время службы на полуострове Камчатка участвовал в поисковой операции после крушения вертолета Ми-8 с губернатором Сахалинской области (погибли 20 человек), разыскивал людей после схода лавины в районе Вилючинска, эвакуировал население при взрыве складов с артиллерийским вооружением в поселке Каряки, участвовал в ликвидации последствий землетрясений.
В Пензенской области руководил работой оперативного штаба при ликвидации лесного пожара и эвакуации детей из оздоровительного лагеря, возглавлял штаб по устранению ЧС после разлива токсичного вещества на месте ДТП на трассе «М5» Москва — Челябинск. Награжден медалями МЧС «За отличие в военной службе» 2 и 3 степеней, нагрудным знаками «За заслуги» и «Участнику ликвидации последствий ЧС».
С 1 апреля 2019 года официально назначен руководителем ГУ МЧС России по Алтайскому краю. Женат, двое детей.
Цифры
3135 бытовых и техногенных пожаров произошло в Алтайском крае в 2018 году.
3164 загорания сухой травы тушили алтайские пожарные за пожароопасный период 2018 года.
768 человек спасли алтайские спасатели в 2018 году, из них 5 человек — на воде.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
