"Летом 1937 года неожиданно был арестован наш отец. На все запросы мне отвечали, что он был выслан в лагеря. Мы знали его как безупречно честного человека, любящего свою Родину, всего себя отдававшего работе", – это строки из письма Эси Матвеевны Элисберг, дочери Матвея Павловича Элисберга, прокурору СССР. Несколько лет дочери Элисберга писали письма во все инстанции, пытаясь узнать о судьбе отца.
Врач-невропатолог Матвей Элисберг до ареста работал в барнаульской поликлинике железнодорожного транспорта и в городской амбулатории. Известному специалисту было 65 лет. За добросовестный труд Матвей Александрович был отмечен грамотами Исполнительного совета рабочих и крестьянских депутатов.
27 июля ему в числе других было предъявлено обвинение о принадлежности к "Российскому Обще-Воинскому Союзу".
Наталья Ретунских,
автор экспозиции, ведущий археограф отдела использования и публикации документов:
РОВС был создан Врангелем в 1924 году в Париже и имел филиалы в ряде зарубежных стран. Кому-то в управлении НКВД по Западно-Сибирскому краю пришло в голову сфабриковать на своей территории контрреволюционную организацию.
Из материалов допроса Матвея Элисберга:
"– Допрошенный Велижанин показал, что завербовал вас в контрреволюционную кадетскую монархическую повстанческую организацию.
– Вынужден признать, что это так", – дальше признавший вину врач Элисберг рассказывает, как был завербован коллегой Велижаниным, как возглавил один из повстанческих отрядов по свержению советской власти.
Допросы арестованных "членов РОВС" будто выполнены под копирку: был завербован, вербовал сам, признаю…
"Мы убеждены, что арест его является результатом какого-то трагического недоразумения, клеветы, о чем я писала в судебные органы, но ответа не получала", – писала Эся Элисберг прокурору.
Арест ее отца не был недоразумением и не являлся результатом клеветы. Это был один из многочисленных эпизодов в жутком конвейере, организованном на Алтае Серафимом Поповым, ставшим вскоре первым начальником Управления НКВД по Алтайскому краю.
Вот как рассказывал об этом 21 апреля 1958 года Костантин Ж. (фамилии свидетелей этих дел до сих пор не разглашаются), работавший начальником Барнаульского НКВД в 1937 году:
"В Новосибирске начальник НКВД Миронов говорил мне о вскрытой контрреволюционной организации РОВС. Он дал мне указание о вскрытии РОВСовской организации в Барнауле. По прибытии в Барнаул посмотрел все оперативные и следственные материалы, но о существовании РОВС даже не было никаких сигналов и подозрений. В июне 1937 года получил указание об изъятии бывших белых офицеров, эсеров, активных церковников и т. д. Я составил такие списки. Следствие предполагалось вести упрощенно о бывшей деятельности. Миронов (когда я сообщил, что данных о РОВС не имеется) предупредил меня, что если я не сделаю, ко мне будут приняты меры. Вскоре после этого в Барнаульский отдел НКВД прибыла бригада из управления НКВД во главе с начальником 4-го отдела НКВД Поповым. Вместе с ним прибыли Толмачев, Розум, Костромин, Кожевников. Попов просмотрел списки и сразу дал санкцию на арест. В ту ночь было арестовано 70–80 человек".
Среди арестованных были и Матвей Элисберг, который в свое время состоял в партии меньшевиков, и Андрей Велижанин, врач туберкулезного диспансера, краевед-исследователь. Вина Велижанина была в том, что он в свое время состоял в партии кадетов.
"После этого в присутствии меня из списка арестованных Попов стал составлять схему контрреволюционной организации РОВС, – рассказывал Ж. – Наметил сначала в схеме во главе штаба Бирюкова или Велижанина. Затем спросил, где находится бывший полковник Шереметьев. Я ответил, что он в Новосибирске арестован. Попов ответил, что Шереметьева затребует из Новосибирска. И на схеме во главе РОВС написал его фамилию. Затем передал схему Толмачеву и предложил приступить к допросам арестованных в разрезе этой схемы.
Я лично вызывал на допрос арестованного Шапошникова. Он заявил, что участником организации не был, и подписал протокол допроса после применения незаконных методов следствия. На допросах к арестованным применяли "выстойку".
Бывший сотрудник НКВД рассказывал, как они с Поповым зашли в кабинет, где допрашивали врача Велижанина:
"Велижанин заявил, что следствие держит его на ногах в течение трех дней и требует подписать протокол, который содержит вымысел. В ответ Попов сказал: „Ничего, никуда не денешься, подпишешь“. Затем приехал Миронов, вызвал на доклад. Когда я сообщил, что следствие ведется с нарушением социалистической законности, Миронов в повышенном тоне ответил, чтобы я не мешал следствию в развороте, а сам активно включался".
По словам свидетеля, позднее его осуждали на партийных собраниях как лицо, не верящее в разоблачение контрреволюционной организации в Барнауле.
Тем не менее "не верящее лицо" по требованию Попова утвердил обвинительное заключение против заговорщиков РОВС и выслал дело в Новосибирск.
22 августа 1937 года Матвей Павлович Элисберг тройкой управления НКВД по Западно-Сибирскому краю был приговорен к расстрелу. 2 сентября приговор привели в исполнение. Врач Андрей Велижанин также был приговорен к высшей мере наказания. Только по делу РОВС по краю было арестовано до 15 тысяч человек.
Шпионы и отравители
Еще одним направлением работы Серафима Попова стало создание схемы и "раскрытие" контрреволюционных организаций "Польская организация войскова" и "Общество латышских стрелков", куда также под гребенку забирали многих врачей.
28 августа 1937 года были арестованы врачи-терапевты 5-й амбулатории Станислав Эдмундович Скржишевский и Нина Семеновна Коршунова, фельдшер Белоярского врачебного участка Карина Михайловна Иогансен. К ним добавили арестованного несколько раньше фельдшера Власихинского медпункта Александра Кишицкого.
Согласно обвинительному заключению, Скржишевский готовил заражение Барнаульского гарнизона, масла на Барнаульском маслозаводе, француженка Карина Иогансен дала согласие Скржишевскому произвести отравление водоемов и распространить эпидемические заболевания в момент нападения капиталистических стран, а Нина Коршунова в момент мобилизации должна была под видом прививок заражать сифилисом и другими болезнями красноармейцев. Александр Кишицкий дал согласие вступить в польский легион.
Все четверо признали вину и в декабре 1937 года были расстреляны. Во время реабилитационных процессов свидетели говорили о них как о чрезвычайно хороших докторах. Житель Власихи Федор Герасимов вспоминал о фельдшере Кишицком: "Мне лично неоднократно приходилось бывать у него на приемах. Между прочим, я и сейчас благодарен ему за то, что он вылечил меня от малярии, которая мучила меня долгое время".
После Барнаула Бийск стал вторым городом по количеству арестованных врачей.
Юлия Ивановна Кирейлис, преподаватель Бийского медтехникума, была обвинена в том, что являлась активной участницей шпионско-диверсионной организации "Общество латышских стрелков". Она, согласно обвинительному заключению, "собирала шпионские сведения о настроениях студентов, занималась диверсионными актами – отравляла больных ядами, при осмотре больных давала отвлеченные заключения, выписывала лекарство другое, чем требовалось. Вместо лекарств выписывала больным, особенно детям, отравляющие вещества". "Все это я делала для того, чтобы вызвать со стороны трудящихся ненависть к советской медицине", – говорится в материалах допроса от имени арестованной, приговоренной к десяти годам исправительно-трудовых лагерей.
Жилье для НКВД
В ноябре-декабре 1937 года в Барнауле были арестованы 24 врача старой школы – примерно каждый четвертый из работавших в городе. Их обвинили в том, что они состояли в "контрреволюционной фашисткой шпионско-террористической организации", якобы созданной в Барнауле еще в первые годы советской власти. Инициаторами ее создания, по версии обвинения, были выходцы из поповских семей Александр Иванович Смирнов, Николай Михайлович Руднев, Серафим Иванович Никольский, Александр Павлович Киркинский. Организация будто бы ставила своей задачей свержение советской власти, по заданию японской, немецкой, польской разведок вела активную подготовку к массовой бактериологической диверсии, наряду с этим подготавливала террористические акты против краевого партийного и советского руководства.
К этому делу врачей пристегнули еще 20 с лишним арестованных. Из 52 человек, привлеченных по делу, 43 были приговорены к расстрелу, остальные к десяти годам исправительно-трудовых лагерей каждый.
Следом за врачами были арестованы их жены.
В 1958 году сотрудник бюро пропусков на заводе "Трансмаш", работавший в 1937 году в системе НКВД, вспоминал:
"Я слышал разговоры, что от руководства УНКВД поступило указание о приобретении жилищного фонда для сотрудников НКВД за счет частных квартир врачебного персонала городов, так как с квартирами в это время было тяжелое положение. Вскоре после таких разговоров в декабре 1937 года действительно был произведен арест большой группы врачей по линии 4-го отдела, а квартиры, принадлежащие этим врачам, были заняты сотрудниками НКВД. Так, например, начальник УНКВД Попов занял квартиру арестованного врача Киркинского, часть других работников также заняли квартиры арестованных врачей.
Секретарь Попова также впоследствии говорил: „После получения санкции по Барнаулу были произведены аресты, причем жен, проживающих в хороших домах и квартирах. Аресты жен арестованных врачей освободили квартиры в центре города“.
Муж Евгении Марковны Кучиной лечил сотрудников НКВД. Сотрудник, уводивший его из дома, пообещал Евгении Марковне: "За мужа не беспокойтесь. Василий Иванович – человек, нами проверенный, и через два часа вернется". Но через два часа прибыл другой сотрудник и арестовал Евгению Марковну, а дочерей 15 и 12 лет отправил в детприемник НКВД.
С целью ослабления тыла
Отдельная витрина экспозиции посвящена репрессиям против ветврачей. Работники ветеринарной службы, согласно обвинениям, уничтожали колхозные и совхозные стада "с целью ослабления советского тыла на случай войны". Так, ветврач совхоза "Амурский" Виктор Сясин в числе других ветврачей, согласно обвинительному заключению, в целях уничтожения свинопоголовья не соблюдал ветеринарные правила, умышленно заразил свиней чумой, в целях увеличения падежа производил неправильную случку свиней. Сясин виновным себя не признал, но был приговорен к 15 годам тюремного заключения. В реабилитационным материалах по делу говорится, что "обвинение осужденных в распространении чумы несостоятельно, потому что в совхозе „Амурский“ чума появилась в 1932 году и продолжалась до 1938 года, а осужденный приступил к работе в 1936 году. При нем падеж свиней как раз сократился".
Из воспоминаний секретаря начальника УНКВД Серафима Попова:
Вооружившись счетами, начали цифры развертывать по районам. В день выдавалось до 100 ордеров на арест. В тюрьме скопилось много арестованных. Начальник тюрьмы Стычковский имел неосторожность сказать: „В тюрьме негде уже садить арестованных“. Попов грубо его оборвал: „Их нужно не садить, а впихивать коленкой“.
В 1937–1938 годах в Алтайском крае судебными и внесудебными органами за "совершение контрреволюционных преступлений" было осуждено 22 тысячи человек, из них более половины были расстреляны.
Экспозиция "Заговор медиков-террористов…" работает в мемориальной комнате жертв политических репрессий Государственного архива Алтайского края по адресу: ул 5-я Западная, 85. Телефон для справок 33-36-41.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
