За что судили директора меланжевого комбината и где в Барнауле установят особые таблички

О разоблачении японо-немецко-троцкистских агентов, предательски разваливших работу Барнаульского меланжевого комбината, в 1937 году много писали газеты. Это стоит почитать. "Троцкист-диверсант Гольдберг исключен из партии"… "Заклятый враг народа Гольдберг"… "Аварии и отравления рабочих были на комбинате обычными явлениями" — на страницах газет "Советская Сибирь" и "Красный Алтай" все обвинения расписаны в красках.

Строить крупный меланжевый комбинат в Барнауле постановила в январе 1932 года очередная партконференция - армию нужно было одевать, и предприятие было задумано как поставщик миллионов погонных метров тканей для оборонки. Уже в феврале комиссия подобрала площадку под эту великую задачу, и сюда сразу же начали подвозить стройматериалы. Максим Ефимович Гольдберг прибыл в Барнаул в 1932 году из Иваново-Вознесенска, где тоже командовал меланжевым комбинатом. В свои 32 года он стал начальником строительства комбината и его первым директором.

Краевед Василий Гришаев, который подробно описал историю Гольдберга, писал: строительство началось, когда еще не был готов проект комбината, причем даже выехать на стройплощадку проектировщикам было недосуг. Можете себе представить, что за проект получился в конце концов.

А между тем БМК начали возводить большевистским темпами — это была общая установка для всех промышленных новостроек того времени. Как это происходило в условиях, когда почти не было техники и большая часть работ производилось вручную, грунт таскали тачками, а котлованы копали лопатами? Под громкие лозунги объявляли авралы, субботники, воскресники.

Фундамент главного корпуса комбината заложили уже 21 июня - на торжественном мероприятии играл духовой оркестр. Хотя, как пишет Василий Гришаев, к тому моменту не было ни сметы, ни проекта организации работ, не была спланирована стройплощадка и не проложена дорога к месту стройки. К каким результатам привело форсирование работ, можно понять из документа, подготовленного по итогам поездки в Барнаул в 1937 году правительственной комиссии. Она, собственно, приехала принимать ввод предприятия в эксплуатацию. Но то, что она увидела, ни в какие ворота не лезло.

Оказалось, фундамент главного корпуса был рассчитан на глинистый грунт, а на месте был лессовидный суглинок. Водопровод перепроектировался несколько раз, поэтому его постоянно переделывали. Из-за многочисленных накладок и недоработок строительство оказалось намного дороже, чем предполагалось, к тому же сроки запуска комбината затягивались, несмотря на все соцсоревнования, партсобрания и прочую шумиху.

Не удалось организовать стабильную работу и первой в Барнауле ТЭЦ, строившейся для энергоснабжения комбината. Станки, которые уже начали работать в недостроенных цехах (а это было разрешено на высшем уровне), часто ломались из-за неопытности ткачих и, возможно, из-за тех же остановок подачи электричества. Кстати, и жилые дома для рабочих комбината, а по сути целый "соцгородок", как писал Сергей Боженко, главный архитектор Барнаула, строились тоже без какого бы то ни было генплана.

Не стоит думать, что все эти безобразия на БМК были уникальным явлением. Немецкий архитектор Рудольф Волтерс, который в 1932-1933 годах работал в Новосибирске, писал, что заложенный фундамент вокзала Новосибирск-главный разрушали дважды, и никакое здание, которое строили тогда в городе, вообще не отвечало проекту.

Но вернемся все же в Барнаул. К моменту, когда к Гольдбергу уже подобрались чекисты, было понятно: комбинат к сроку не сдадут. Он уже давно был на примете у органов: не с теми дружил, не за тех заступался, перетянул в Барнаул из Иваново-Вознесенска группу троцкистов — а на самом деле обычных людей, которые пытались вести себя порядочно. Уверена, он старался делать то, что мог, в тех условиях, какие были — почти без машин и механизмов, имея некачественные проекты и много плохо обученных рабочих. Но кто-то должен был ответить за плачевные результаты.

История одного из двух лагерей Алтайского края, входивших в систему ГУЛАГа

Жизнь

Час Гольдберга пробил 30 января 1937 года. Его вывели из состава парткома комбината, а уже 1 февраля бюро горкома исключило его из партии "как двурушника и врага народа". Как видите, мерзавцем его назначили еще до какого-либо разбирательства. Сразу же после исключения из партии его сняли с должности... В ожидании неизбежного ареста он провел полтора месяца. А 12 марта за ним пришли. Арестован он был как раз к приезду правительственной комиссии - выглядит это так, словно его голову преподнесли московским функционерам в оправдание всех прорехи планирования и проектирования.

Гольдбергу (а вместе с ним по делу проходили инженеры, бухгалтер ТЭЦ, начальники цехов и даже сотрудник милиции) вменили в вину вовсе не хозяйственные нарушения. Отнюдь: его обвинили в подготовке убийства товарища Эйхе (видного партийного деятеля), а также в создании диверсионной группы, которая вредительски срывала сроки ввода комбината и жилья для рабочих. Хуже того, он, как написали следователи, организовал массовое отравление рабочих.

История с отравлением, которую раскопал Василий Гришаев, между прочим, весьма показательная. На ткацкой фабрике, входившей в состав комбината, покрасили кузбасслаком отопительные батареи, и от испарений несколько человек угорело. Наутро все они вышли на работу как ни в чем не бывало, так что никто не придал этому значения. Никто, кроме чекистов. ЧП взяли на карандаш…

Максима Гольдберга содержали во внутренней тюрьме НКВД в Новосибирске. Один из его невольных друзей по несчастью Петр Саранцев (милиционер, на участке которого находился БМК) выжил. В его реабилитационном деле есть печальный рассказ, как следователи добывали показания: "Избивали, держали подолгу на ногах, пить не давали… Сколько суток находился на допросе, не помню. Пришел в сознание в камере". Полагаем, через такие же тернии прошли и другие арестанты.

Гольдберга судила выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР (если это можно было назвать судом). Копию обвинительного заключения ему вручили в день судебного заседания. Он отказался от показаний, которые дал под пытками. Но был приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Из всех "вредителей и иностранных агентов, окопавшихся на меланжевом комбинате", проходивших по этому громкому делу, вообще выжили немногие.

Василий Гришаев,
краевед, из книги "Реабилитированы посмертно":

Как показывают документы о реабилитации, все они были честными тружениками и добрыми патриотами Отечества. А погибли с позорным клеймом "врага народа". Помирать всегда тяжело, но в стократ тяжелее, наверное, помирать оклеветанным.

Справка

Проект "Последний адрес" — это общественная инициатива, цель которой — увековечить память наших соотечественников, ставших жертвами политических репрессий и государственного произвола в годы Советской власти.  Результатом будет установка тысяч персональных мемориальных знаков единого образца на фасадах домов, адреса которых стали последними прижизненными адресами жертв этих репрессий. Основополагающий принцип этого проекта — "Одно имя, одна жизнь, один знак".

Где в Барнауле установят мемориальные таблички?

14 февраля (воскресенье)

В 14.00: ул. Циолковского, 6. Этот адрес стал последним для Леонтия Исаевича Брискина (1897-1944), заведующего складом конторы "Заготживсырье", арестованного 2 августа 1941 года. Он был приговорено к 10 годам лишения свободы по обвинению в участии в контрреволюционной организации и проведении контрреволюционной агитации. Умер в тюрьме в Новосибирске в 1944 году.

В 15.00: ул. Колесная, 49. Здесь жил Георгий Иванович Колногузенков (1894-1937), счетовод лесозавода №1 Барнаульского текстильстроя. Арестован летом 1937 года, расстрелян по обвинению в участии в контрреволюционной эсеровско-повстанческой группе, готовившей вооруженное выступления против власти.

15 февраля (понедельник)

В 13.00: ул. Сизова, 26. Из этого дома увезли в тюрьму НКВД Максима Ефимовича Гольдберга.

В 14.00: ул. Партизанская, 64. Это последний адрес военного фельдшера Максима Гурьевича Кальченко, расстрелянного в 1938 году за "участие в контрреволюционной военно-фашистской заговорщической группе, существовавшей в воинской части 5463 и проводившей диверсионно-подрывную работу по ослаблению военной мощи Советского Союза".

В 15.00: ул. Партизанская, 165. Здесь жил механик артели “Прогресс” Дмитрий Иванович Попов, расстрелянный в ноябре 1937 года за “участие в эсеровско-монархической организации”.

Все пятеро были полностью реабилитированы за отсутствием состава преступления.

Самое важное - в нашем Telegram-канале