Когда была война
Великую Отечественную Иванников встретил под Оренбургом. Отца забрали в 1941-м, через два года пришла похоронка. Владимир пошел работать в геологоразведку, а потом добровольцем в армию вместе с друзьями. Их отправили на Дальний Восток. Когда «все в Европе закончилось», войска перебрасывали туда. И 8 августа 1945-го началась война с Японией.
Владимир Сергеевич неохотно говорит об этом: «Я был в артиллерии заряжающим. Да какие там задачи, мы просто доставляли боеприпасы ближе к фронту».
А потом он конвоировал пленных японцев, «развозя» их по всему Советскому Союзу. «Они такие все одинаковые, как калиброванные», - улыбается Владимир Сергеевич.
После демобилизации Иванников переехал в Киргизию. 42 года проработал водителем.
Семья Ольги Александровны жила в пяти километрах от Минска, когда началась война. Город бомбили три дня подряд, и 7-летняя Оля пряталась в сарае и подполе. А ее мама носила продукты партизанам.
Ольга Александровна большой специалист по беляшам, в молодости готовила их для буфетов по 250 штук в день. Она не знает модного слова мастер-класс, а после объяснений говорит: «Да какой рецепт-то? Тесто замешиваешь, фарш делаешь, лепи да пеки».
Жили не широко
Они встретились на танцплощадке станкостроительного завода во Фрунзе (сейчас Бишкек). Оля жила в бараке, в комнате на 17 человек. Она не умела танцевать, ее в тот вечер вытащили подружки, сказали - научат.
- И этот откуда-то явился, - Ольга Александровна еле заметно улыбается.
- Я редко ходил на танцы. И вот, пожалуйста. Между девочек она чуть постарше казалась. А? Красивая была? Не знаю. Но была у нее такая, знаете, шляпа… как вертолет.
- И прицепился. И начал ходить. И вот седьмой десяток уже ходит и ходит…
- Надоело нам встречаться просто так, вот и поженились, - Владимир Сергеевич смотрит на супругу. - Ну, как я делал предложение. За руки подержались, да и все. Тогда же люди стеснительные были, не так, как сейчас - обнимутся на остановке и висят друг на друге.
Ольга Александровна не помнит свое свадебное платье. Она, вообще, уже мало что помнит. Но один факт память сохранила до сих пор:
- Их соседи сказали, что я уже третья была, которую он приводил к родителям.
- Я выбирал.
Свадьбы-то и не было никакой, просто собрались с друзьями. «Мы так жили… не широко», - объясняет Владимир Сергеевич.
От Воронежа до Канады
После Киргизии Иванниковы перебрались в Джамбул, трехкомнатную квартиру потом подарили младшему сыну. Он сейчас в Омске, недавно приезжал в Барнаул к родителям. «Младший, ага, - Владимир Сергеевич поднимает глаза. - Здоровый. Под потолок прям».
Старший сын Иванниковых служил в Таллине, после отделения Эстонии от СССР остался не у дел и вскоре уехал в Канаду. Владимир Сергеевич и Ольга Александровна хотели поехать в Томск к дочери. Но Наташа к тому времени развелась и вместе с детьми собралась за братом в Канаду, а родителей уговорила ехать в Алтайский край: «там теплее».
- У меня была машина - Talbot - я ее из Германии пригнал. Я поехал сюда, мы купили домик недалеко от Бийска, в Новиково.
А потом Ольга Александровна заболела, больше трех месяцев она провела в больнице. При выписке супругам посоветовали ехать в дом престарелых, чтобы быть под присмотром.
- Я думал, года полтора-два надо будет ждать очереди, - говорит Владимир Сергеевич. - А нам сказали: «Да хоть на завтра путевку выпишем».
За месяц Иванниковы раздали за бесценок все, что было, и в мае 2004 года приехали в барнаульский дом-интернат для ветеранов войны и труда.
В Воронеже у Владимира Сергеевича живет племянница, она пишет чаще всех. Он говорит об этом с теплотой: «Дядя Володя, как ваше здоровье? Как тетя Оля?», - всегда она так спрашивает».
А из Канады звонят редко. Иванниковы пробовали посылать письма: они возвращались «все заштампованные» с пометкой, что такого адреса нет.
«Мы сами умываемся»
В прошлом году супруги праздновали юбилеи: 25 октября 85-летие отметила Ольга Александровна, а 14 ноября Владимира Сергеевича поздравляли с 90-летием.
В интернате супруги сначала жили на третьем этаже, но потом пришлось переехать на первый - в отделение милосердия, где обитают те, кто не может дойти даже до столовой. За ними круглосуточно следит персонал дома-интерната, переодевает, моет и кормит с ложки.
- Очень сложно жить больному. Иные лежат и лежат. А мы, спасибо, еще сами умываемся, - говорит Владимир Сергеевич. - Оля все больше отдыхает. Я иногда прошу ее: давай на улицу.
- 86 лет уже, хватит «на улицу», - еле слышно возражает Ольга Александровна.
После рабочего дня, когда большая часть персонала покидает дом, Иванниковы выходят из комнаты. Владимир Сергеевич двигается заметно шустрее. О своих прогулках он говорит так: «Иногда посещаю коридоры».
- У меня один друг тут. Юраков. Александр Сергеевич. Его из Тальменки перевели. И он сидит тут вот у дверей с сумками. Я вышел и говорю: как тебя звать? А он: Александр Сергеевич. А я: Пушкин что ли? - Иванников заразительно смеется. - Ты - говорю - будешь тогда мой лучший друг. И вот только с ним. Он себе подругу тут нашел. Инга. Она за ним хорошо смотрит. Он даже и в столовую не ходит, она ему приносит кушать. А больше нету у меня друзей.
Сундук таблеток
У Владимира Сергеевича диагностировали аритмию.
- Я лежал в реанимации, отхаживали меня. У доктора спрашиваю, что это за аритмия такая. Он говорит: ну, это когда сердечко останавливается. Я говорю: бензин что ли у него кончился? Чего это оно останавливается?
Я работал на автобусе. И вот однажды пришел один дедушка, сел в автобус, хотел к сыну поехать. Потом мне кричат: «Водитель! Водитель! Дедушка умер!» На своих ногах ведь пришел. И так умер. Вот что такое сердце.
Отживаем последние годики. Ну, не мы же первые. Смертность тут была один год высокая. Смотришь - повезли.
Во время прогулок по коридорам Владимир Сергеевич заходит «в гости» к врачам. Иногда просто поболтать, но чаще за лекарствами.
- У меня вон целый сундук таблеток. Я принимаю и утром, и в обед, а Оля не хочет, подержит их в руке и не станет. И вот я давление меряю себе, у меня 160-180 на 100, а у нее 120 на 80. Хоть сейчас в космос.
Иванников не понимает многих слов и почти ничего не слышит. «Мучаюсь", - говорит он и при этом сохраняет отчаянный оптимизм.
- Я был в совете ветеранов. Сижу, они там разговаривают между собой, смеются. А я не понял ничего, но тоже смеюсь – поддерживаю, так сказать, компанию.
Даже если не вспомнят
Иванниковы говорят, что совсем не заметили, как прошла жизнь. Но за это время они были свидетелями стольких событий, что долго не могут уснуть. По утрам супруги рассказывают друг другу, «как переночевали» и что снилось.
Свободного времени много. «Можно жить сколько хочешь», - говорит Владимир Сергеевич.
В первый год своего пребывания в интернате, Иванников сделал на заднем дворе беседку и посадил деревья, теперь они уже большие.
- Думаю, дай посажу сосенки, - вспоминает он. - Может быть, кто-нибудь, глядя на них, меня вспомнит. А если и не вспомнит, то все равно посажу.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
