декабрь 10, 2020
Пандемия коронавируса поставила массу вопросов о защите прав граждан. Вправе ли государство заставлять людей носить маски? Как стало возможным, что людям отказывали в медицинской помощи? Оправдано ли введение дистанционного образования? Какие выводы из произошедшего мы можем сделать? Эти и другие вопросы altapress.ru задал Борису Ларину, уполномоченному по правам человека в Алтайском крае.
Борис Ларин.
Анна Зайкова.
- В аппарат уполномоченного поступало достаточно много обращений и телефонных звонков о задержках прибытия «скорой», о невозможности вызвать врача на дом и записаться на прием в поликлинику. На примере одного из наших заболевших сотрудников мы увидели просто парадоксальную ситуацию.
Когда человек получает постановление Роспотребнадзора об уходе на самоизоляцию, и у него - все признаки ковида, он в течение четырех дней не мог связаться с поликлиникой и получить хотя бы малейшую консультацию врача. При этом в постановлении написано: «Не заниматься самолечением». А что делать в эти четыре дня?
- Люди боялись остаться с болезнью один на один. Если вас никто не слышит, вы не можете купить лекарство и вам еще говорят – не надо никоим образом лечиться самим – в такой ситуации многие испытывали сильнейший стресс.
На Всероссийском координационном совете уполномоченных по правам человека в Москве, в котором я принял участие, мы говорили об этом, потому что с такой же проблемой сталкивались почти везде.
Наше предложение для органов власти – подготовить хотя бы минимальные рекомендации, что делать людям, которые только что заболели или переносят болезнь в легкой форме, кроме как обратиться к врачу, к которому нельзя обратиться.
- Когда к нам поступает звонок о том, что человеку плохо, а «скорую» пришлют лишь через сутки, я, конечно, не имею права дать команду – вы туда врачей не отправляйте, а отправьте тому, кто нам позвонил.
Тем не менее мы достаточно плотно работаем со специалистами нашего минздрава и через них стараемся в ряде случаев решить проблему. Как правило, отказов не было. Люди получали помощь и поддержку - может быть, не сразу, не через час или два.
Однажды позвонил пожилой человек – они болели вдвоем с супругой. Мы попросили минздрав отнестись к ним повнимательнее. Врач пришел к ним в полдвенадцатого ночи, и люди были очень благодарны - они же понимали, в каком режиме работали врачи.
Но особенно много звонков было из-за нехватки лекарств в аптеках, в том числе от тех, кто имеет право на льготные препараты.
- Уполномоченные из других регионов говорили, что в ряде субъектов вообще нет таких проблем - например, в Бурятии и Свердловской области. Видимо, власти нашего региона все-таки недоработали или, может быть, не были достаточно расторопными.
- Наверное, не все зависит от властей. Тем более, что у нас болел губернатор, его заместители и министры, и это тоже накладывало какой-то отпечаток и вызывало сложности в своевременном принятии решений.
При этом в крае предприняли неординарные меры – и организационные, и кадровые. В поликлиниках заработали колл-центры, с населением провели большую разъяснительную работу. Положение с оказанием медицинской помощи в целом выправляется, звонков к нам стало меньше.
Но чтобы такое больше не повторилось, на мой взгляд, нужно проанализировать произошедшее и всем сделать выводы. Всем, и, прежде всего, органам здравоохранения и специалистам Роспотребнадзора.
- К нам обращались медики из Бийска и Шелаболихи и некоторые другие. Но минздрав же не просто так определяет, кому платить, кому нет. Поэтому на наши вопросы мы получали из этого ведомства ответы, основанные на нормативно-правовых актах. Министерство же не может принять решения, выходящие за рамки его компетенции.
Конечно, сбои в этой системе могут произойти. И они происходят. Будь мое право – я бы платил надбавки всем, кто часто контактирует с людьми, в том числе журналистам и сотрудникам аппарата уполномоченного по правам человека, которые не могут остановить работу.
Но знаете, гораздо острее стоит вопрос дефицита кадров в здравоохранении. Проблема эта «с бородой», и насколько она обострилась в период эпидемии, сложно даже оценить до конца.
Уже и президенту говорили, что, может быть, посмотреть на советскую модель распределения выпускников медицинских вузов. Если вы получаете образование за счет государства - отработайте 3-5 лет.
- Я как раз и говорю о том, что нужно искать грань между правами человека, в том числе, на свободный труд, и обязанностью государства обеспечить и защитить здоровье и безопасность большинства жителей страны.
В Москве на координационном совете мы много рассуждали об ограничении прав и свобод во время эпидемии. Мы пришли к выводу: в такой ситуации у государства было не только право, но обязанность вводить ограничения.
- Начнем с того, что в магазине не штрафуют - максимум могут составить протокол. Насколько мне известно, в Алтайском крае составлено больше 5 тысяч протоколов за нарушение санитарного режима. И только 460 из них закончились штрафами – когда люди повторно или принципиально отказывались от масок, хамили органам правопорядка.
Второй вопрос я сам задаю как юрист: а что такое масочный режим? У нас в каких-то нормативных актах он закреплен? А что такое самоизоляция?
Я уже не говорю о том, что в соответствии с частью 3 статьи 55 Конституции права человека могут быть ограничены только федеральным законом.
Нужно на законодательном уровне эти понятия закрепить, чтобы иметь право вводить такие требования в защиту здоровья граждан, не озираясь на возможные юридические последствия. Это предложение тоже вошло в список рекомендации органам власти, подготовленный на координационном совете уполномоченных.
- Я согласен с тем, что должны обеспечить. Но давайте опустимся на землю. Весной, когда об этом только зашла речь, ни масок, ни дезинфицирующих средств не было.
Помню заседание оперативного штаба, на котором губернатор говорил: мы можем обязать наши организации обеспечивать посетителей средствами индивидуальной защиты. Но будет ли это исполняться? Тем более, что это влекло дополнительные расходы в условиях, когда доходы сокращались.
На сегодняшний день мы эту проблему практически решили. В Барнауле уже во многих организациях, где собираются люди, предлагают маски. Нет своей? Пожалуйста, возьмите. Обработайте руки. Соблюдайте социальную дистанцию.
Особенно это проявилось в сентябре-октябре, когда предприниматели из сферы услуг поняли, чтобы избежать второго локдауна надо обеспечить безопасность. Там же тоже весной были…
- Кто не работает, тот не ошибается. Я тут не оправдываю органы власти. Но принимать такие серьезные решения, связанные, в том числе, с ограничением прав граждан, и не ошибиться, наверное, сложно.
Вы же обратили внимание, сколько раз меняли указ губернатора. Идет поиск оптимальных решений. Поиск путей, которые не нарушали бы законодательство и максимально решали те или иные проблемы.
- Стоит, наверное, вспомнить о том, что президент дал поручение министру просвещения продумать возможности поддержки именно очной формы как основной. Дистант – это только вспомогательная система. И об этом говорят все самые крупные специалисты.
Но, наверное, есть коммерческие интересы у каких-то компаний, которые занимаются цифровизацией. Для них чем больше людей подключено к этой системе, тем лучше, потому что растет их прибыль.
- Повторюсь: государство ориентирует на очное образование. Ну мы же не враги собственным детям, чтобы принимать такие решения! Дистант – вынужденная мера.
Сейчас, по данным министерства просвещения, 2,4 млн студентов получают образование дистанционно, еще миллион обучаются по смешанной форме. Многие студенты этим недовольны. А педагоги в каком состоянии находятся? Это сумасшедшая нагрузка.
Моя супруга преподает английский язык в техническом университете. Она просто зашивается у этого компьютера. Но скажите, можно ли нормально научить английскому дистанционно?
Такие же проблемы испытывают педагоги творческих специальностей, медики в своем университете. Хотя многим вузовским медикам, конечно, сейчас не до этого – они задействованы в борьбе с эпидемией.
- У меня уже давно на контроле образование в сельских малокомплектных школах. Выезжая в районы, мы всегда их посещаем, смотрим, как там соблюдаются права детишек, как реализуются нацпроекты в этой сфере.
Приезжаем в Шипуниху Третьяковского района. Предгорный район. Жалуются. Больных нет, интернет только в школе. А в самой деревне не то что интернета, у многих и компьютеров-то нет. Весной детей распустили и говорят: будем заниматься дистанционно. Зачем закрывать школу там, где нет интернета, больных и даже минимальной угрозы?
А помните историю в Березовке Красногорского района? Там в сельском магазине развешивали ящички, в них бросали задание школьникам – потому что интернета нет ни у кого. Когда родители приходили за продуктами, они забирали задания и относили детишкам. А потом туда же бросали выполненное. Вот тоже наш алтайский дистант.
Ну – это те ошибки, на которых мы должны учиться.
- Сейчас министерство образования региона, я считаю, поступило правильно: каждая школа самостоятельно принимает решение, каким образом себя обезопасить.
- В Алтайском крае, к счастью, не часто. Встречаются ошибки, связанные с нестыковкой электронных баз данных различных ведомств. А вы знаете, что огромное количество обращений ко мне и моим коллегами поступает по двойникам?
- Не только должники. Мы занимались проблемой женщины из Солонешенского района. Местная администрация отказывалась ставить ее на очередь на получение жилья как льготницу. И, с одной стороны, глава района был прав: он получил справку, что у нее в Московской области есть коттедж, гараж, квартира и так далее.
Но я задавал вопрос: вы что, не видите, как она живет? Почему она не в коттедже в Подмосковье поселилась, а претендует на жилье в Солонешном? У нас чуть ли не война по переписке была.
Я вышел на уполномоченного по правам человека в Московской области, на Росреестр региона. В конце концов удалось доказать, что имуществом обладает совсем другой человек. Таких ошибок много. Но в Алтайском крае, конечно, не так много, как в Москве.
- Сами москвичи говорят, что их было немного – всего 1%. Но что такое один процент в многомиллионной Москве? Достаточно большое количество людей.
Валерий Фадеев, руководитель президентского совета по правам человека, приводил пример: одна пожилая москвичка, которая вообще не выходила из дома, получила около тысячи штрафов за нарушение режима.
Проблема в том, что никак не введут в действие требования вносить в базы данных ИНН и СНИЛС. Так что вопрос пока остается. Недавно я получил письмо от руководителя регионального управления службы судебных приставов – он уже просит сразу же направлять ему жалобы по двойникам и обещает самым внимательным образом к ним отнестись.
- Совершенно не кажется. Есть установленные государством стандарты. И когда вы размещаете свой бизнес в многоквартирном доме, надо думать, как их соблюдать.
У нас было обращение еще и по магазину сети «Магнит». Но там структура, которая его развивает, реконструировала вентиляцию, поставила менее шумные двигатели и магазин продолжает работать.
- Обычно жалуются на шум и запахи. Но много обращений и по поводу пивнушек. Слава богу, сейчас законодательное собрание принимает решение о минимальной площади, которую они должны занимать.
А знаете, что у нас произошло летом? Эти заведения попали под локдаун и работали только на вынос. Их клиенты покупали пиво и тут же, на детских площадках, на скамейках для престарелых распивали его вместе с сопутствующими алкогольными напитками.
Я даже этот вопрос поднимал на оперативном штабе. Сначала на меня как-то косо посмотрел начальник нашего ГУ МВД. Но потом полиция несколько усилила контроль и немножко эту тему снивелировала.
- Это только первый маленький шажок. Но, думаю, без федерального законодателя в крае решить эту проблему трудно. И знаете, продавцы, которые там работают, понимают, что им надо сохранить это рабочее место, и они сами недовольны теми безобразиями, которые творят их посетители. Они вывешивают разъяснения для посетителей, призывают их к порядку.
- А мы нашли на ул. Попова один двор, где их сразу пять. Три в домах по кругу и еще в центре два. Это же абсурд. Я не против заведений общепита в жилых домах, и они там могут прекрасно работать. На ресторан «Ползунов», например, жители не жалуются. «Домиани» тоже никому не вредит, люди, наоборот, пользуются его услугами.
Я с уважением отношусь к производителям пива в Алтайском крае, это хороший бизнес, они пополняют казну. Но когда вместо бойлерной во дворе или в подъезде жилого дома открывают пивной бар и устраивают там шабаши – это просто непотребно.
Там, где живут люди, в их домах, в непосредственной близости от детских площадок, сквериков, подобных заведений быть не должно.
- В Якутии, на Чаяндинском месторождении, работали 270 наших вахтовиков, в целом там находилось около 10 тыс. работников. Из-за вспышки ковида Роспотребнадзор остановил работу. Заработка нет, медицинскую помощь не оказывают. И все живут в казарменных помещениях - какая там изоляция?
Наши ребята оказались самыми активными, они быстро нашли контакты и в Москве, и с нами связались. Они настаивали на том, чтобы их вывезли. Ситуация была очень напряженная. Я был на связи и с губернатором, и с заместителем губернатора, который отвечал за вывоз этих людей, с главным санитарным врачом.
Мы добивались отправки земляков самолетами - но несколько раз рейсы откладывались, Татьяна Николаевна Москалькова вменяла мне, что наш край не хочет их принимать. Оказалось, что самолетов просто не могли столько выделить, сколько надо. В конце концов в течение двух недель тремя рейсами наших ребят вывезли на Родину.
- Как это ни парадоксально, общее количество жалоб в этот сложный период несколько сократилось. Причем сократилось еще в конце марта, когда пошла первая волна. Видимо, основные мысли людей были связаны с тем, как защитить свое здоровье.
Но, может быть, это связано и с тем, что мы меньше стали выезжать в районы. Например, мы фактически не посещаем дома-интернаты для престарелых. Они работают в закрытом режиме.
Мне не запрещен туда вход как уполномоченному по правам человека. Но я никогда не пойду, если будет хоть малейшая опасность принести этим людям инфекцию, которой они подвержены особо. Работаем с ними по видеосвязи.
Борис Владимирович Ларин родился 8 мая 1955 года в Коломне Московской области. Окончил Ростовское высшее военное командное училище, Военно-политическую академию в Москве, юрфак Алтайской академии экономики и права.
С 1973 по 1994 года проходил службу в ракетных войсках стратегического назначения. Полковник запаса. Депутат пяти созывов краевого Совета народных депутатов. В 2005 году назначен заместителем главы администрации края - руководителем аппарата. С 2007 года заместитель Губернатора края.
30 мая 2013 года депутаты АКЗС утвердили его в качестве уполномоченного по правам человека в Алтайском крае, в 2018 году – на второй пятилетний срок.